Андрей Ширяев

АНДРЕЙ ШИРЯЕВ
(1965 - 2013)

В далёкой дали, за орбитами планет
танцует женщина, похожая на свет.
 
А рядом – там, где сушится бельё,
танцует свет, похожий на неё.
 
Играет сын, похожий на неё.
Кружится мир, похожий на неё.
 
Танцует женщина. И на её плече –
танцует космос в тоненьком луче.

***

Случайный ангел мой, бродячий колокольчик,
ещё не строен звон, ещё не ровен час,
когда ночной туман сползёт с болотных кочек
и тёмный луч с небес пересчитает нас.
 
И, открывая мир в немыслимом узоре,
станцуй, печаль моя, на острие иглы;
и ветер, ошалев, шагнёт обратно – в море,
и чаячье гнездо сорвётся со скалы.
 
Вода замкнёт кольцо ночного наважденья
и узкая ступня качнёт непрочный мост.
В тринадцатую ночь от своего рожденья
луна идёт в зенит и иссушает мозг.
 
Ей безразлично всё – сидеть, обняв колени,
бежать по кромке скал, искать тепла у стен…
И до того остры, резки ночные тени,
что Бог тебя храни порезаться о тень.
 
И до поры, пока я не приду на ложе
и не замкнёт мне рот железная печать,
я не смогу тебе ни слова лжи, но всё же –
учусь молчать.

* * *

Три истины: огонь, вода и глина.
Гончарный круг. Весь август у порога
темнела перезрелая малина
и тоже принимала форму Бога.

Я слышал музыку. В привычном гаме
и топоте на школьных переменах
звучали голоса за облаками
каких-то духовых, каких-то медных.

Не зная обо мне ни сном, ни духом,
вода в природе двигалась кругами
весь век, пока я становился слухом
и круг вокруг оси вращал ногами.

Я слушал так, что только и осталось
стать нему и не тяготиться этим,
и сознавая собственную малость,
влюбляться в женщин, улыбаться детям,

наследуя небесному гобою,
в круговорот идти водою пленной
и, возвращаясь, заполнять собою
случайные неровности Вселенной.

***

Привычно доедать до последней крошки,
привычно доживать до финальных титров.
Сценарий жизни старой подвальной кошки
достоин девяти уссурийских тигров.

Сценарий лжи. Леплю куличи из ила,
тяну больное, путаясь в алфавите.
Честней, пока не поздно, разлить чернила,
и кинуть грош Харону, и встать, и выйти;

и вновь — по темноте за бессонным стражем,
в окраинном кинозале, в луче экранном,
где мир, подобно мне — короткометражен,
а я — всего лишь пепел над океаном.