Апология великого князя Михаила Тверского

Апология
великого князя Михаила Тверского
и князя Юрия Московского

1

Темнело...
И медленность рысья
Сквозила в изгибах огня.
И падали, падали листья
На пепел холодного дня.

Ненастные думы листая,
Пел ветер над рощей,
А в ней
таилась какая-то тайна
Среди оголённых ветвей.

И самые тихие струны
Такою звенели тоской!..
Казалось – гусляр полоумный
Летит над землёю тверской.

И плачет о том, что – забыто,
Как будем забыты мы все...
И даже
вот эта ракита
С ветвями в слезах и в росе.

2

Где ты, князь?...
Не молчи, отзовись!...
Ночь прозрачнее тусклого дня.
Для меня это – сон, для тебя это – жизнь;
Окунись в этот сон для меня.

Покажись,
если волен
Хоть в чем - нибудь, князь!
Но безлика
ветвей прихотливая вязь,
И луна –
В паутиновых клочьях, бледна, –
Как и прежде – одна;
Безнадёжно одна.

Только ветер шумит,
Только ночь серебрит
Очертания града осеннего...

Князь Тверской Михаил,
Как собака, убит...

Только тень его
У Бортенево.

3

Безроден тот, кого не гложет
надежда быть
самим собой.

Мне кровь татарская
поможет
прервать рассудочный запой.

Залепит влажные глазницы
слепящим воском ночника,
и гости
зыбкой вереницей
потянутся издалека.

Обступят, вытряхнут из тела
весь этот быт,
весь этот блуд
и, причитая а капелла,
подхватят и поволокут!

Туда,
где белые соборы
и расписные терема
еще не ведают позора
кровоточащего ярма.

Туда,
где сладкую, нагую
поживу чует вороньё...

И дальше –
в бездну кочевую,
где предзачатие моё...

----------------------------------------

Я слышу вой
надворной сечи...
Я вижу
отблески в глазах.....

И вот – удар!
И гаснут свечи,
и – исчезают образа...

Над нами – Он, и с нами Слово!...
Но кто-то тешится за мной,

И я не здесь уже, а снова
там, – в преисподней, за стеной.

Удар!..
Я помню это эхо.
Удар!..
Я видел эту плеть.

Мне
уготована потеха –
в глаза невинные смотреть!

Пьянеть
у ханского престола,
терзая плоть из бересты,

И жечь –
на углях частокола –
простора полные кресты!..

Прости,
Пророк из Назарета,
Тебя целующих в уста...

Отныне – дикие рассветы!
И конский запах
изо рта.

4

Тверь горит.
Догорает...
Погасла.
Заметает бескровный снег.
Оказалось, была напрасна
наша вера – одна на всех...

Оказалось, сильней и зряче –
некрещёный, весёлый враг.

Или нам не желали удачи?
И никто не любил нас так?

Или выше стези нагорной
по - над миром легла тропа,
по которой, в телеге черной,
всё равно увезёт судьба, –
будь ты праведник,
будь ты грешник,
бессеребреник или вор?..

Молодые стволы и валежник –
как родных, привечает костер!

А наутро – дождём ли, снегом –
всем скорбящим воздаст сполна
некто
в чине архистратега;
и с повадками пахана...

5

Здравствуйте, братья мои во Христе!..
Мир вам!
И небо с алмазами.
Что еще значимо там, в темноте, –
под тополями и вязами.

Вы заслужили великий покой.
Все,
без различий отчаянных!
Щедрой свободой и смертью скупой
к общему краю причалены.

Кульман болезненным светом залит;
шрамы на выбритом темени...
Сколько погостов куда-то летит
с нами
в пространстве и времени!

Точные линии, чистый чертёж –
браво, затворник, брависсимо!..

Тени выходят
под лазерный дождь,
спор продолжая немыслимый.

Опровергая и вещую быль,
и – пересудов нелепицу!..

Их голосов углеродная пыль
сканью на ватмане светится.

6

М и х а и л

Над землёю моей туман и вселенская тишина...
Мироносная влага ран как роса на лугу нежна.

Как привольно лететь теперь, когда явь затопила сны!
Где-то рядом – в тумане – Тверь;
Анна милая
и сыны.

Там звонарь молодой не спит, и дружина сигнала ждёт.
Только колокол не отлит:
кровь свернулась – и не течет!

Аня, где ты? Подай мне знак...
В звездной патоке пустоты
даже сердце щемит не так –
вырвал сердце моё Кавгадый...

Даже память не столь щедра, как обильна небесная Русь!..
Но заслуга ли в том добра,
если зло – неподъёмный груз?..

Ю р и й

Привередлив ты, князь: и " не то " , и " не так "!..
Тебе челядь поставила памятный знак.
В нем цена
опрометчивой жертвы твоей.
А грехи за меня – замолил Филофей...
И Москва – моя люба! – сияет в веках!

Третий Рим!
А четвёртый – на облаках...


М и х а и л

Почему не пришёл ты – тогда – посмотреть,
как бездарно со мной забавляется смерть,
и усерден, как нянька, палач?..
Если б знал ты, как горько в ярме умирать,
когда ждёт и не слышит победная рать.
дозволенья рвануться вскачь!

Я простил тебе кровь, я простил тебе ложь;
был сияньем наполнен небесный ковш –
мне пришлось из него испить....
Только блеск твоих глаз и теперь нестерпим
только большего ждал от меня Серафим –
помоги мне теперь простить!..

Ю р и й

Все большие дела – через кровь или ложь!..
Семь столетий ты князь, на земле не живешь,
Только, – много ли сталось
без высшего зла?
Колыбель не качалась;
и рожь – не цвела!..
Всё приходит... по злобе...

М и х а и л

Опомнись, Юрко!
Видишь – сходит туман.
Над землёй,
высоко,
появляются звёзды в назначенный час.
Это – Он окликает
и слушает нас...

Полетим,
я тебе покажу мою Русь...

Ю р и й

Нет, юродивый, –
в спутники я не гожусь...
Ты – крылат,
я – как сонмище бесов бескрыл.
Да и душу свою, говорят, погубил.
Но зато согрешил
и повластвовал – всласть!
Кто - то должен родиться,
а кто-то – пропасть!..

Милый брат, я пронзил твоё тело копьём.
И прикрыл от позора пригодным тряпьём.
И помиловал город; а мог бы, поверь,
за тобою отправить Великую Тверь.

Милый брат, наши души безмерно тонкИ,
и прозрачны как волны осенней реки.
И роднит их – не клейкая лента обид,
а текучий песок и замшелый гранит.

Милый брат, как посмел ты перечить тому,
кто причина всего и могильщик всему?
В сердце гулком
раскаянья нет и следа!..
Я уйду.
Но за мною падёт Калита.

М и х а и л

Серебро... Ярлык... Держава...
Благовест и купола!
Не межа и не канава – искупительная
слава
между нами пролегла.

Чаша братней позолота –
загустел престольный мед!
Только рваная аорта,
с кровью сплёвывая что-то ,
пить из кубка
не даёт.

Знаю, есть вино добротней,
и цена не поднялась.
Верю, Господу угодней
рассудить
иначе нас.

Ю р и й

Что – ,, иначе ,,?
Храмы
строить?
Клети полные ровнять?..

Полно дерзкое глаголить!
И не нам с тобой решать,
кто смердит, а кто – нетленен...

М и х а и л

Юрий, Бога не гневи...

Первый подвиг – на измене?
Первый камень – на крови?

Ю р и й

А всё ты, братец, знаешь ли,
что я не позабыл?
И как сынок твой небольший
в орде меня убил?

И как княгиня Ксения
у стен монастыря
уж верно не спасения
искала для меня.

Как твердь твоя, треклятая,
мечтая воссиять,
к Москве ползла, горбатая,
и отползала вспять?..

Как стены обветшалые,
на волжском на юру,
за мощи запоздалые
затеяли игру?

А на кону - то грамотка,
а в грамотке – престол!
А проигравшим – памятка
про плаху, да про кол!..

Всю эту правду ведаешь
Ты, благоверный, сам.

И – как на кривду –
сетуешь,
спиною к небесам!

И дух смирен, да гнев речист?..
Смотри - ка, угадал!

И мне покоя нет в ночи,
и ты
не перестал
свою чесотку потчевать
скребочком золотым....

Как будто наши отчины
не унесло, как дым;
Как будто мы – по - прежнему –
родители и знать;

Как будто к безутешному
нисходит благодать!

Уймись...
Жена - красавица – с тобой же,
и друзья?
С тебя, угодник, станется!...

Не смей... смотреть в глаза.

7

Как неотускленно блестит
И как несыто
Давно пустующих орбит
Пустое сито!

Сквозь эти кольца – только прах
Тысячелетий;
И безобразный, смертный страх;
И тленный ветер.

А по ночам, а по ночам
Влетает ворон,
Под свист и хохот палача,
И пьяный гомон.

И в тигле чёрных стеллажей
Дробится солнце;
И всё призывней и страшней
Сверкают кольца!..

Им всё дано, и – всё равно,
Они забыли,
Какое терпкое вино
Перецедили;

Какая дань погребена
На поле брани....
Они – плоды и семена
Нездешней дани.

Таким и милость – не нужна
И стыд – не ведом;
И право лезть против рожна –
Залог победы....

И ничего не скажет шут
Рефреном нервных:
" И ваше золото... найдут....
В кургане древнем! "

8

Я не знаю, кто мои родные:
Дальше деда – только голоса.
И уже как будто неземные,
Но, как прежде, русские места...

Где-то там
на ратную подмогу
Мы идём, и пращур мой молчит.

Ночь темна.
И неугодны Богу
Наши запоздалые мечи.

Вот сейчас стрела зашевелится
В колчане,
вынюхивая кровь...
И сольются, погружаясь, лица
С тишиной подводных родников.

Зачернеют спинами заливы;
Топи пропитаются до дна;
И отмоет
серебристый ливень
Пятна с подкольчужного сукна.

И, – любуясь, как летят святые, –
Не умея более дышать,
Я услышу звоны золотые,
В коих пребывает благодать.

Я пойму, куда меня позвали,
Как возможен промысел иной!...
И какие воды
их объяли,
Размыкая небо надо мной.

9

Тополя засветлели – на небе тиснёный узор;
Вороньё на вершинах пророчит угрюмей и глуше.
Купола и шатры – превратились в серебрянный сор...
Листья!..
Листья летят, словно чьи-то бессмертные души.

В эту осень опять той же нотой над миром печаль.
Только – кажется вновь –
И пронзительнее, и тревожней...
Это птицы кричат...
Или – трётся бортом о причал
Одинокий корабль, вознесённый десницею Божьей.

Облаками увенчан никем не оспоренный галс.
И загадочный порт
проступает сквозь кальку тумана.
На корме корабля не смолкают молитвы о нас;
На носу корабля – тишина тишиной осиянна.

Мы – остались внизу; нам – до строка – хранить стапеля;
Голосить на ветру и – как звёзды – гасить самокрутки.
Нам нельзя одного: замечать, как трясётся Земля!..
И застыл Океан
в ожиданье последней побудки.