Юрий Бондарев. Часть девятая

Внезапный импульс после встречи:
Припомнились атаки, степь.
Был танк бомбёжкой изувечен,
А командир его ослеп.

Брони горелой смрадный запах,
Окопы... лёд в них, не вода.
Мечтали о еловых лапах,
Да нет здесь леса, вот беда.

Заветам педагога верен:
Дань слову — тот твердил не раз.
Горячий снег... Чем он измерен?
Сильнейший образ без прикрас.

Напоминает Льва Толстого.
В нём — восприятие войны.
Страницы возродились снова,
Огнём слова опалены.

Противно естеству, опасно,
Горячий снег, как парадокс.
Героика — чертою красной,
Нет, Бондарев — не ортодокс.

Горячий снег — реальность жизни,
Горит пробитая броня.
Из раны кровь струёю брызнет,
Горячий снег воспламеня.

Атака танковая немцев...
Её увидел Кузнецов*:
Стремились лавой иноземцы
Отнять у нас завет отцов.

Сцепились крепко скорпионы
Зловещей тенью на снегу.
Подбиты танки — звери оны,
О наших память сберегу.

В романе генерал Бессонов**
Артиллеристам говорил:
«Вы стали для страны заслоном...»,
Он воинов благодарил.

Примечание:
*Лейтенант Кузнецов — один из героев
романа «Горячий снег»;
**Генерал Бессонов — персонаж
романа, сказавший выжившим
в страшном бою четверым артиллеристам:
«Спасибо за подбитые танки...»