Родина

После долгого отсутствия возвращался он на родину, где оставил когда-то доброе хозяйство, дом и красавицу-жену с малыми детьми. Долгие годы мечтал о радостной встрече и вот, совершив на чужбине великие ратные подвиги, вернулся, только ждало его горькое разочарование. Ныне здесь был вертеп не вертеп, притон не притон, а некий проезжий трактир, где веселились сомнительные женщины с лихими молодцами и разный сброд. Хозяйство запущено, земля заросла, на дорогах ямы да колдобины. Он отыскал хозяйку трактира, разбитную женщину в золотых украшениях, в которой едва узнал свою бывшую жену. Она не столько удивилась, сколько обеспокоилась, и повела на задний двор, чтобы поговорить без помех.
- Явился, – сказала она недовольно. – Ну! Чего надо?
- Да вот, вернулся.
- И зря! Мне сказали, ты умер. Как я объясню твое появление? Повсюду твои портреты, иконы в рамке, на кладбище часовня, почитаем, молимся на тебя, свечки ставим, чего еще? Пусть остается как есть.
- Что вам мои портреты, если вот он я, живой. Разве я бросил вас, чтобы стыдиться? Прими меня надлежащим образом и забудем старое. Разве не лучше дому при хозяине, жене при муже, а детям при живом родителе!
- Ты умер! – отрезала она. – С домом я как-нибудь управляюсь, а кавалеров без тебя хватает, не беспокойся, я женщина привычная.
- А дети?
- Что дети, – она махнула рукой. – Выросли, разбрелись. Они к торговому делу не годные. Сплошь проститутки да пьяницы.
- А в доме сейчас кто, мои или чужие?
- Тебе, скорей, чужие, – она усмехнулась. – Ну все! Иди, пока в шею не вытолкали.
- Опомнись, жена? Здесь мой дом, моя родина.
- Я тут родина! И дом не твой, не докажешь. Проваливай, пока цел!
- А если не уйду?
- Убьют, – пригрозила она. – Здесь до этого дела охотников много, только свистни. Знаешь, сколько у меня заступников? Не доводи до греха.
- Жена! Когда-то мы любили друг друга. Ради дней нашей юности прошу, опомнись. Что с тобой стало? Ты была девушкой славной, откуда столько злобы.
- Иди-иди! Здесь не подают, не церковь, – собираясь уходить, она поставила ногу на крыльцо, и вдруг заголила юбку. – А, впрочем, если хочешь, возьму в работники, полы мыть! Или официантом, гостей обслуживать. Но учти! Без всяких там претензий, я женщина вольная, сама себе хозяйка. Ну что, согласен?..
И только тогда он вынул меч, и предал трактир огню, а обитателей его смерти. И страшен был крик, но не дрогнула рука, и не смягчилось сердце. Покидая пепелище, он был суров и печален, скитался, а потом вернулся. И начал все заново. Женился, завел хозяйство и родил детей, как иначе! Здесь его родина.