Химик. Урок воспитания

 Не помню точно,в каком я учился классе на тот момент, но помню, что сидел на первой парте у окна. Был, кажется, урок ботаники вела его Александра Мартемьяновна-статная женщина,с интеллигентом ,спокойным лицом.
Невозможно было найти причину,способную её прервать во время рассказа темы урока.
Как все олухи царя небесного,я вертелся из стороны в сторону, оглядывался, корчил рожи.Наверное, я думал, что весь класс наблюдает за моей клоунадой.
В конце концов, решив прервать мое выступление Александра Мартемьяновна приблизилась ко мне, не прерывая рассказа о пестиках и тычинках, и остановилась напротив с целью унять мою прыть своим присутствием. Перед моим лицом были только её руки. Замерев на минуту-другую я продолжил вертеться.
Руки опустились, взяли стопкой мои учебники, добавив к ним книги соседа.
Руки со стопкой книг исчезли из поля моего зрения тут же обозначив себя стуком об мою голову.это было совсем не больно.
Учительница была добрая, я продолжал вести себя безобразно, и был поставлен к доске рядом со стоящим в углу фикусом.
Во время всех этих событий Александра Мартемьяновна не прекращала говорить о пестиках и тычинках, чтобы другие дети поняли, как всё-таки это все устроено в природе.
Стоять перед всем классом было хуже чем сидеть за партой, но я не грустил.
Между тем надо мной стали сгущаться грозовые тучи. Понял я это, когда услышал в коридоре шаги и голос завуча, делающего объявления, в каждом классе, поочерёдно открывая двери. Он неумолимо приближался к нашей.
Сделав попытку спастись, я шагнул в угол, сожалея о тонкости ствола фикуса и бесполезных хотя и больших его листьях, за которыми невозможно было укрыться от нежелательного взора завуча.
.  В школе все его называли химиком и это прозвище было его именем, фамилией, и учителем химии одновременно.
Лицо его было смуглым, слегка квадратными, но не массивными скулами, прямым красивым носом, низким лбом из-за линии роста над ними чёрных коротко стриженных , густых, кудрявых волос.Весь облик его был какой-то нездешний с его полноватым прямым сложением и слегка короткими ногами.
Он был резок во всём, движении, разговоре и реакции на происходящее.
На его уроке, отвечая и начиная мямлить,я всегда слышал:"Выплюнь кашу изо рта!"
.  Войдя в класс, химик-завуч сделал объявление, мимоходом поинтересовавшись личностью прятавшегося за фикусом, опознав, попросил меня выйти и подождать в коридоре.
Надо сказать, химик был в школе блюстителем дисциплины и порядка.
Старшеклассников ловил в туалете, когда они курили, раздавая затрещины тем, кто не успевал сбежать от возмездия.Весной на школьном мотоцикле"Урал" ездил вдоль речки, собирая сбежавших с уроков , и возвращал их в школу.
.  Я стоял, беспечно опершись руками на подоконник в коридоре.
В голове как-то неуверенно бродила мысль о грядущей неприятности, как вдруг резко распахнулась дверь класса, и неприятность тут же материализовалась ударом ладони по моему затылку. Наш завуч был конечно химик, но и в физике он знал толк, придав мне такое ускорение, что я тут же на бреющем полетел вдоль коридора, едва касаясь пола носками ног и расставив в стороны руки, как крылья.
Наверно я был похож на взлетающий самолет обреченный рухнуть на взлётную полосу, но избежавший крушения. Тяжело дыша, будто плыл под водой, а не летел по воздуху, я остановился. Поверить в происходящее никак было нельзя! Родители никогда меня не били посторонние взрослые тоже.
Но чтобы получить полновесную затрещину от учителя, как стимул стремления к дисциплине и знаниям-это я не мог принять за реальность. Скорее я бы поверил в фантастику Уэллса, что из пушки по луне с земли космонавтами стрелять можно с целью визита на планету.
.   "В учительскую иди",-услышал я где-то вдалеке его голос.
Зайдя в учительскую и сев у стола, стал ждать дальнейших событий.
Предполагая, что кроме битья меня ничего не ждет, слабым воображением представил, что меня будут бить мордой об стол, приговаривая:"Не балуйся, не балуйся, учись! "
Теперь я был готов к этому и решил срочно бежать, но ноги отказывались подчиняться.
Меня охватил ужас безысходности приговоренного к смерти узника.
.   Химик порывисто, как всегда, зашёл и сел, обойдя стол, напротив меня.
Бросил локти на стол и посмотрел мне в лицо добрыми, глубоко посаженными коричневыми глазами ручного медведя.
Помолчав, он произнёс ласковым голосом папы укоряющего своего любимого сына:"Зачем ты балуешься на уроке, Витя?" это был удар в самую чувствительную часть сжатой как пружина, нервной системы, от силы такого удара она лопнула. От перепада напряжения в груди образовались конвульсии рвавшихся наружу рыданий. Крепко сжав зубы, я изо всех сил старался их сдержать. От напряжения из глаз брызнули слёзы, из груди вырвалось что-то булькающее и хрипящее. "Иди в класс,"-едва расслышал я.
Прозвенел звонок, я, успокаиваясь, брел по коридору в класс.
Больше на уроках я не баловался никогда. Много позже, став отцом двух детей, вспомнив
Тот случай, думал даже, а не поколачивать ли мне их, чтобы  при случае они не испытали такого стресса никогда...