Глава 4

«Кто видел жизнь на строгой зоне,
Под СПИДом понял, хрупок мир,
Тот знает, Бог как Вор в законе,
И вне Закона он един…»

Станислав Домбровский

Есть такая вещь, как истина, она существует вне нас в идеальной форме, мы можем попытаться её ухватить, обычно один кусочек, полностью понять истину и не на минуту не расставаться с ней называется просветлением, иногда очень неприятный процесс, нам придётся сталкиваться с тем, чего мы больше всего не любим. То, что в Тибете никто никогда не просветляется, ложь, иначе никто не стал бы туда ехать! Банды это попытка молодых людей с недостатком структурированность жизни найти эту структуру, иногда результат серьёзный, далеко не все человеческие уравнения решаются. Тибетские банды попытка всем вместе найти просветление, можно называть их племенными группами, сейчас туда принимают и европейцев, китайцы организуют свои, потом война. Слава Украине?

Расклад, который произвёл Ляпа, был простым, три карты, триплет, наилучшее и наихудшее, старый был вообще минималистом, знал чувство меры и старался не делать лишних движений,  аксиому он знал одну, зачем усложнять? Все эти суды, органы и арбитры были ему до фени, пуля убеждает с лёту. Добрым словом можно добиться многого, а добрым словом с пистолетом больше! Сила не у того, кто прав, а у того, у кого сила, другое дело, кто как ей пользуется. Карты раскладываются рубашкой вверх, первая наилучшая, вторая какой мы можем из этого извлечь урок, третья наихудшая. Или:

Прошлое / Настоящее / Будущее
Что будет помогать / Мешать/ Нейтрально
Суть проблемы / Причина / Решение
Ситуация в настоящем / Препятствие / Совет
Ситуация / Действие / Результат
Обстоятельства / Обратить внимание / Результат
Что можешь изменить / Куда стремишься / Как  преодолеть
Что можешь изменить / Не можешь / Не знаешь
Возможности / Проблемы / Результат

Всё по ситуации в этом роде, слева, справа, посередине. Прищурившись, потом раздвинув пальцами правой руки веко, Ляпа перевернул крайнюю, в последнее время он плохо видел, вернее, двоилось, навёл резкость, Башня. Потом аккуратно открыл ту, что справа, Дьявол, сжав зубы, посмотрел, что посередине, Десятка.

В спину лежащего человека были воткнуты десять мечей, он был мёртв и лежал в луже собственной крови. Изображение не оставляло сомнений, всё резко негативно, насильственное окончание чего-либо не естественным путем. Здесь и сейчас мост, где нам надо быть? Подсознание и сознание дух, неосознанность духless. Важные ошибки, как их исправить?

Изначально (и правильно) карта «Дьявол» называлась по-другому, Бафомет. Пятнадцатый аркан, сидит на камне, возвышаясь над обнаженными и прикованными друг к другу цепью мужчиной и женщиной, метод и мудрость. Бафомет это наши с вами, друзья, собственные злые корни, ночной кошмар в нашей душе, который мы смогли породить, и полное солнечное затмение. В раскладах на здоровье, болезнь будет неминуемо приходить снова и снова, пока окончательно не заберет у нас жизнь, ясный свет, зло всегда возвращается! Трудно человеку складывать пирамиду из белых камней, из чёрных сама ложится, при описании личности «Дьявол» будет говорить о человеке, как о порочном, подверженном страстям, способном к насилию и коварству. Цыган! Ляпа похолодел.

- Если Георгий свадебный генерал, его время давно прошло, он дело другое. И это лучшая карта? - иронически прошептал он. - Ни хера себе! А башня худшая. Значит?.. – Старого стало понемногу отпускать, ликвидировать Олю он не станет. Башню мы не найдём! Ладно… Тогда нам нужен поэт, на него сто пудов клюнет Киллер, святое дело дружка из беды вызволять. А сейчас что? Кого скоро убьют? Как и чем? - Потом утвердился в своём мнении, башня, которая разрушается от удара молнии, при этом с неё падают вниз фигуры, разрушение и уничтожение: банкротство банка, увольнение работников, пусть полетают, поплавают в поисках новой, их ему жалко не было.

Почему это плохо? Вроде всё правильно! Сам придумал эту далеко не новую под луной рабочую схему-плагиат. Старик усмехнулся, обманщица луна! Находясь под её воздействием, человек обычно не способен объективно оценить ситуацию, в которой он находится, пребывая в пелене иллюзий и страха, клодзак, когда же рассветёт, влиять на реальность, его любые действия в такой период становятся абсолютно бессмысленными. Пешку новоиспеченный Вор в законе спрятал в боковом кармане малинового пиджака с накладными плечами, он увеличивал его в размерах, на счастье и как напоминание, если что задумал или умеешь, будь скромным. Чёрная потому что у них в городе чёрный ход. Он вздохнул, помяните меня, кореша, кто уже на небесах! Вспомните, как с красным боролись. Надеюсь, вы меня не бросили, ведите? Уйти к ним он не боялся, иногда хотел. Совсем никого не стало вокруг порядочных его возраста, молодежь у нас отличная, воодушевлять не надо, только дисциплинировать…

- Сейчас вы делаете то и то столько-то, - а вот из коллег… Хотя бы и Цыган! Его соперник, который тоже пристально следил за ситуацией вокруг Арбата... Ляпа позвонил Шипе.

Яков Шипота по прозванию Шипа был его личным наёмных дел мастером, от природы патологическим маньяком и садистом, место которому во время войны было бы в гестапо, морально неустойчивых в другие воинские части вермахта старались не брать, разве что в печально известную роту Дирлевангера, немецкий ИГИЛ. Начал свою преступную карьеру с того, что в первом классе сидящий рядом мальчик украл у него коробку фломастеров и показал, за это Шипа попытался его зарезать ножницами на уроке труда, проткнул горло, до конца не получилось. Дело замяли, родители перевели его в другую школу, в комсомол не принимали, а потом поехало.

В оконцовке Шипа построил в элитном по тем временам посёлке в Салтыковке двухэтажный каменный дом за забором не хуже, чем у Ляпы, завёл двух овчарок, посадил на огороде клубнику, помидоры, огурцы, и больше ничего не делал, днём загорал на пашне в семейных трусах на раскладушке, накрыв голову соломенной шляпой, вечером сидел у камина, пил и грустил. Вспоминал:

- В последние годы подход делают к пятидесяти, раньше корону получали пять человек в год. Что творится? - Ни Ляпу, ни Цыгана он Ворами не считал, только Людьми, об остальных и говорить нечего. Тоже не Воры, настоящие были в двадцатых! Ну в тридцатых, начале сороковых, в общем, до войны. После… Сам Шипа бы 1924г рождения. Те, кто с фронта пришли, лагерь изменили до той или иной степени, все стали автоматчиками, потом знаменитая сходка в Тбилиси, потом спортсмены спасали Афганистан.

Польских Воров европейского типа сейчас не найдёшь нигде днём с огнём, узкие специалисты, а уж настоящих! Потом чеченцы создали зелёные лагеря, что за цвет такой зелёный? Аллах запрещает воровать! Потом комсомольцы в Движение полезли типа Ходорковского, интеллигентов Шипа ненавидел, сдадут, как стеклотару в левую приёмку. Потом националисты эти все, фашисты-бандеровцы, им вообще отдельно топтать запретку, они политика. Наркоманы, везде, укурусики, на улице блюют… Наворуют, везут деньги в Израиль, это когда было, скажите? В его время такого государства не было, потом создал Сталин. Двенадцать раз судимому, один из них условно, доживающему свой век матёрому уголовнику Шипе ждать костлявой было скучно, а двигаться некуда. Везде молодые! Махновщина…

- На стрелки приезжает, говорит, я телохранитель, - Шипа смачно выругался, - муначич! -Иди нахуй на языке коми, научился, бабы на севере не красивые, но голые, скоро будут приезжать сюда!  Себя им надо представлять по понятиям, другого не понимают. Ась со всем этим, своё пожил, внуки раздражают только, орут, когда приезжают. Все надоело уже, член давно не стоял, жена-ровесница смеялась:

- Эх ты! Сколько ходил по девкам! Я-то всегда лежать могу!

- Захвати вазелин, - беззлобно огрызался Шипа, - у тебя там сухо, как в Амударье, второе очко.

- У тебя в заду всегда влажно, - не сдавалась старая женщина, Шипа делал вид, что кидал в неё подушку. Он знал, на самом деле она его любила и боялась, умрт, долго будет голосить, по-бабьи долго и протяжно выть в небо. Шипа много за неё дрался.

- Привет, Шипа, - сказал Ляпа, - есть небольшой базарчик, надо пересечься! Я Архипа тогда зашлю, привезёт ко мне? Сможешь? - Шипа поднялся с продавленной раскладушки, старуха стряпала что-то на летней кухне, похожее на окрошку, квас сами делали, ещё у неё великолепно удавался постный борщ с грибами, настоится пару дней, пальчики оближешь, только еда и держала. Вкусовые пупырышки не детородный орган, хоть и сожжены наполовину водкой с куревом, на прикосновение вкусного реагируют, особенно горячего.

Младшего брата Шипа похоронил той зимой, ночью нёс в деревне под Люберцами в избу из бани самогон, две бутылки, поскользнулся, упал, осколками перерезал себе паховую вену, истёк кровью, ползком добрался почти до собственного крыльца. Большой чёрный джип с братками видел эту всю картину, осторожно проехал мимо, вот такие пацаны... Шипа потом долго старался под санкции их подвести, так ничего и не смог, не нарочно скажите спасибо, что не переехали, отвернули. (И так развлекались!) Один глаза опустил, водитель.

- Не знал, что твой брат, думал, обычный дед…

- Если обычный, можно так себя вести? Оставлять без помощи? Кто так учил? - Ребята были из бригады Цыгана. - Эх ты, православный!

- Бес попутал… - Ну хоть так. Были бы интеллигенты, за брата бы и спросил, и получил. В мясо железным ломом, пока милиция не приехала.

- Присылай своего гвардейца, токо скажи, мне все ихние шварцы, негеры до лампочки Ильича, которая в Коми! Пусть руль держит. И чтоб выключил свой передвижной патефон, мне эти лады, дэнс не нужны, мандой торгуют, мегеры, ни кожи, ни рожи. - Архип всю дорогу старательно молчал и слушал, Шипа ему за двадцать минут рассказал такое, на
неделю сны перестали сниться, что делают с крысами на строгом режиме, кто крадёт у своих, он выбрал бы не родиться.

Когда подъезжали к дому Ляпы, входные ворота открылись, Заяц с Антоном вывели из них какого-то мужчину средних лет, похожего на бухгалтера, в помятом сером то ли костюме, то ли тройке, в темноте плохо видно, который выглядел сильно усталым, еле ноги волочил, зализанные на макушку волосы сбились, превратившись в птичий хохол, то ли попугай, то ли петух. В руках додик держал большой трёхслойный портфель, обнимая его, глаза были испуганными, только что вышел из царства рекета. Проходя мимо, Шипа изо всех сил его лягнул, дал по яйцам, бухгалтер скорчился и захныкал, Антона это сильно развеселило, старший брат приехал, пинками он погнал очкарика к своей машине, сейчас куда-то повезут, то ли в лес, то ли домой.

- Ребята, это мой рабочий эмейл... Я же вам говорил!

- Рот у тебя рабочий!!!

- Ты бы лучше картину украл какую, - сказал Шипа Ляпе, когда они сели за стол выпить чая, огромным вопросительным знаком в углу стоял люберецкий гладиатор, грозный и непобедимый. - Чем гонять фраеров ночью по полянам.

- Да ну, - Ляпа поморщился, - её потом надо охранять, сушить, климат, кондиционеры всякие, реставрировать. Больно хлопотно!

- Не признаю никаких кондиционеров, - категорически разрубил воздух сухой ладошкой Шипа, - они рак гонят. И туберкулёз, сушат. У нас и так воздух сухой!

- Какой у тебя воздух сухой, если ты живешь на болоте? Конкретизируй!

- Всё гонит рак, - сказал Шипа, - и они, и водка, и питание. От рака умирает Запад! Истеблишь, мент! И болото… И мы умрём. - Он вспомнил, как Ляпа впервые привел его на Мясницкую в гости к какой-то оперной звезде в десятикомнатную квартиру, гуляли по центру, Шипе понравился дом. При царе-батюшке красиво строили и воровали красиво, на каторге блатной романтикой друг другу гриву начесывали.

- Давай зайдём в квартиру? - Ляпа с озорной улыбкой подтрунил над старым подельником, волки.

- Чё, прям так с улицы скачок будем делать? Если дух есть, давай! Только без мокрухи, я тебя знаю, заляпал всех кровью с головы до пят, брат!  - Получилось в рифму.

- В гости, - сказал Ляпа, - вон в тот подъезд. Ты что, поэт? Говоришь стихами! Погоняло новое дадим, Пушкин. - Шипа с усилием открыл тяжёлую дверь, обстановка внутри его поразила, мраморные ступеньки, зеркала, люстры, пусто, никого нет, везде свет, а  сколько места! Как на первом этаже хорошего следственного изолятора. Шипа, тогда ещё крепкий, немногословный средних лет мужчина в наколках и перстнях, даже несколько застеснялся, лицо порозовело, никогда в таких домах не был! Потом мыслено представил, что был много раз всю жизнь, психологический приём карманника в транспорте, разум отдохнул.

- Не грузи! Куда идти?

- Пошли к лифту. - Лифты были старые, дореволюционные, дубовые с зеркалами, на полу ковёр. Прямо внутри на изящном столике стояло в красивом горшке диковинное растение, Шипа забычковал туда окурок, пошутил:

- Отосцаться в фикус! Если приперло. Учили, когда хочешь помочиться, никогда не терпи, не важно, где, это очень вредно. Где приперло, облегчись! Даже на этапе…

- Товарищу в карман, - засмеялся Ляпа, - приехали! - Коридор был длинный, двери огромные, хозяйка сама открыла, была она, как ни странно, в халатике.

- Ты что, всех в халате принимаешь, - товарищ её обнял, отношения не простые.

- Нет, - она поцеловала в щеку сначала Ляпу, потом Шипу, Шипа удивился, что, на двоих? Ничего себе нравы у артистов! А он думал, Любовь Орлова… Тоже давала всем. Секса не было, хозяйка долго водила их по квартире, показывала антиквариат, Шипа дивился, вынести отсюда всё, выставить, никогда больше не надо работать, хотя смотря, как жить, конечно; потом достала из холодильника, которых было несколько, шампанское, Шипа прочёл «сухое», он немного понимал по-французски, когда-то учил в школе, на вкус оно было ерунда, наше гораздо лучше. Оперная дива достала с широкого подоконника американские сигареты «Лайт».

- Спеть вам? - Спела.

- Ты вот что, - на прощание сказал ей Ляпа, - посмотри, много в твоём доме хат тяжёлых! Моя маленькая… Дай набой, где, тебе двадцать процентов. - В искусстве он разбирался. Разговор был простым, ударить первыми. Опередить Цыгана, обломать рога козлине Бафомету, сломать уголовную хребтину. Потом Ляпа навсегда отправит Шипу в Турцию.

- Проливать кровь Вора не положено, - Шипа закурил большую толстую сигару. - Чревато! Подадим дурной пример. И так подаём. - Самого Цыгана он не боялся, ну и что, что богатый? На каменоломнях в руде потел? Заработал?

- Какой он Вор? - спросил Ляпа. - Звание купил! Я же не Вор или, допустим, ты.

- Ну как купил, - сказал Шипа, - не за бабки, авторитетом погоны. Все равно звание. Хотя, если честно…

- Вот именно!

- Может, ментам сдадим?

- Отпустят!

- Выхода нет. Давай жизнь за жизнь?

- Не понял, - сказал Ляпа, - Архип, выйди! - Архип не слышно вышел, двигался он для спортсмена своего роста и веса прямо-таки отлично, нести бы ему флаг мира во все страны… - Какую?

- Зажился я на этом свете, - сказал Шипа. - По утрам встаю еле-еле, два часа в себя прихожу, как-будто всю ночь девку мучал. Солнце меня не радует, небо не радует, ничего не радует, пора мне к корешам нашим, Ляпа, сам себя не могу, чего-то не хватает! Тюрьмы, что-ли… Давно пора  коньки двинуть... Давно, зажился...

- Понятно, сам закончишь жизнь Цыгана и свою. Заскочишь к ним в колумбарий!

- А ты мою бабку в Турцию. Возраст, с трудом переносит зиму, вон как похудела, один скелет. Я толстый, она тонкая, астма. Только не забудь!

- Чё ты начал, забудь, не забудь, - Ляпа начал новый расклад узнать, откликаться ли на предложение Шипы, десять мечей. - Чем ты его?

- Дедовский рецепт, - Шипа достал из штанов нож, когда только спрятал. - Этим. - Старый клинок блестел красноватым, похожим на восход или закат на море цветом. - Как всегда. Загоню, поверну, всегда со мной.

- Меня ещё мокрушником обзываешь, - посмотрел правую карту Ляпа, потом левую и среднюю.

- Тебе надо на Арбат, - сказал Шипа. Он вдруг закривлялся и дурным голосом заорал:

- Предсказываю судьбу!!! - Начал дурковать. В дверном проёме показалось круглое лицо Архипа, что тут делают князья, куда крепостным, Ляпа махнул назад через плечо рукой, стоя спиной к нему, все нормально, кореш ёрничает.

- Твою предсказал, получилось «жизнь за жизнь», карта «Смерть», от Цыгана живым не выйдешь! –  Когда-то нам всем выпадет аркан «Смерть», весело подумал Ляпа, всадник  со знаменем, одетый в чёрные доспехи, на фоне лодка, плывущая по бурной реке, на переднем плане живые и мертвые. Мне и не надо, махнул рукой Шипа, Цыган первый.

Мы все находятся перед её лицом, Ляпа снова оказался в своей тарелке решать чужие судьбы. Богатство от нее не спасет, перед ней все равны, важно, когда? Пусть Оля живёт мирно, спокойно, появится армянин, увидим. Теперь, значицца, Цыган. Рано или поздно всё равно бы до этого дошло, карта хорошая, Бафомета мы победим, закончит кучей игральных костей в мешке какого-нибудь шамана, колдовство любит! Цыган и правда мог порчу на кого хочешь навести (и обмануть), отсюда и кличка.

- А не жалко будет? Сидели вместе… Рука не дрогнет?

- Он бы нас не пожалел. Поднимется, переедет.

- И то правда. Давай! Но смотри, ты сам предложил. Я тебя звал сюда не за этим. Пойдут сплетни.

- Не пойдут, - сказал Шипа. Внезапно охнул, сердце почти остановилось, прострелило в спину, через пол-минуты он задышал. - Ко мне больше не ходи, жди некролог, всё сделаю.

- Рад! - Ляпе хотелось по-пацански обнять Шипу, Архип увёз его домой. Он долго не мог заснуть, перед глазами кадрами старой документальной хроники вставало, вот они с Шипкой в 1973м, 75м, ищут в Измайлово квартиры, не просто так ходили, вот олимпиада, едут в пустом метро, вагоны чистые и пустые, в каждом мент, следующая станция «Ленинские горы». Вот жена Шипы встречает его жену из роддома, оба уже сидят…

Молодость! Шли на срок, как на праздник. Вот он Шипу в карты обыграл, забыл, во что, простил долг. Не дай Бог ему встретиться с самим собой в то время или с Шипой, такое вытворяли, вообще мозгов не было. На пересылке избили Пашу Якшиянца, одного из первых террористов в России, хрипел, временами жили как отморозки. Зайдёшь к соседу, попросишь взаймы, не даст, получит по голове, потом заявление напишет. Потом заберёт… Освобождались, отмечались раз в месяц, колесили по всей стране, совершали преступления, возвращались, заносили девушкам-инспекторам конфеты, коробка шоколада, и по новой, были времена, в СССР, когда криминала не было.

- Маша будет до последних дней жить в пятизвездочном отеле в Анталии, - возбуждённо артикулируя от внезапного пробуждения, громко прошептал в темноту Ляпа, - даю слово! Век свободы не видать, до моих последних! – Когда-то у них с Машей «было», Шипа  не знал. Потом с трудом заснул и увидел, Шипа, веселый и довольный, уходил от него вдаль, его там ждал Бафомет, рога сильно искрили. Не дойдя пары шагов, Шипа обернулся, как Бельмондо в фильме «Профессионал» с такой же улыбкой, один из самых любимых фильмов Ляпы. Потом вышел из его сна во мрак.

Ляпа понял, была последняя встреча, больше Шипу не увидит никогда, в том числе на похоронах, даже близко подходить нельзя, заподозрят, посылать Антона тоже, бригада Ляпы не тупые бандиты, а отмороженные профессионалы с зоны, всё сразу станет ясно всем, об их дружбе с Шипой ходили легенды. Согласившись, Ляпа подставлял и себя, кто-нибудь обязательно попробует пробить, не он ли подговорил? Выхода согласно разговору с помощью старинных гадательных карт с  самим собой, у него не было. Что нам дают наши обычные мысли без пасьянса? Накидывают говна на вентилятор, чтоб его разбросало по всей секции барака или решке. Без гадания и ворожбы обнять сущность реальности невозможно, информационное агентство ТАСС такую информацию не предоставляет.

Конец четвёртой главы