Антидыр - тринадцатая глава

В бездельи Лютик изменился:
Заматерел и обленился.
Он с участью своей смирился -
Зарос кудлатой бородой
Как лебедой,
Причем без лютикова огне-рыжего отлива,
А как у бичей - седой и сивой.

Добро еще, что хоть не спился.
Хотя и потреблял - порой.
Перед едой,
И после,
Нуждаясь в легком духа росте,
И чтоб не дать нутру в коросте
Погрязть.
Ну уж а повод взять,
Чтобы принять на грудь
Любую муть
Всегда так скоро находился,
Тому никто б и не удивился.

Соседки с Талдома его нередко навещали,
И угощали -
Окрошкой, сладостями, пирожками,
Грибками, сальцем, черемшой.
Считали:
Хоть бедный он и весь дурной,
Но все же: свой,
Какой-то неприкаянный,
Родной.
Такого наша завсегда уважит
И слова жёсткого не скажет.

Хоть огород его давно как захирел,
Дом, негда ладный, одряхлел:
Скрипела милая избушка
Как будто хворая старушка,
Двор мхом да сором весь покрылся,
Сад - крапивой,
Не быть ему цветущей нивой.
 
В земле хозяин ведь не рылся,
И потому – не то, что недород,
Вообще нет урожая,
Одна – который вот уж год –
Немытая
Небритая
Лютикова харя.
 
И спортплощадка подкачала:
На ней кругом -
Один сплошной металлолом.
Гантели густо заржавели
Ряды снарядов поредели,
Хоть заряжай их все с начала.
А из  коня торчит мочала...

Вот такой натюрморт
Не достойный восторгов и од
Марья-царевна и застала,
Когда с термосом наперевес,
Сквозь почти непролазный лес
К своему Лютику под Талдом примчала.

Пока с причала к нему бежала,
Запыхалась вся, вспотела,
Ведь не легкое уже тело
Сильный дух ее содержало,
Отнюдь не девичье.
Ну, возраст да дряблость кожи,
Хоть и не увечье,
Но всё же… Всё же…

За годы жизни сидячей,
Корпя над решеньем задачи
В своей лаборатории -
Переросла Марья ту нежную инфузорию,
Которой Лютик когда-то пленялся,
С которой радостно целовался
И миловался.
 
Набрала Марья вес внушительный,
Для фигуры губительный.
И взгляд ее нежный, незабываемый,
Не то чтоб совсем уж смылся,
Но от света крылся
Под линзами пуленепробиваемыми.

Ну да кто ж себя со стороны-то видит,
Когда внутри всё кипмя кипит,
И по-молодому горит,
Этот огонь из себя и с годами не выбить.

Подбежала Марья к любимому,
Засмеялась по-новому, по-счастливому,
Термос полный ему показывает,
И при этом, громко дыша,
Приговаривает:
«Ах, как хороша,
Долгожданная эта радость:
Жить нам теперь, Лютик, с тобою –
В супружеской сладости,
И покое.
Не страшна
Нам теперь никакая напасть!»
 
И чтобы не быть голословною,
Протянула ему ёмкость железную,
Содержания – долгожданного, полезного,
Бесподобного
И проговорила,
С неслыханной доселе силой.
 
«В этом термосе, Лютик, хранится
Никакая не небылица,
Вроде какой-то там сказочной Жар-птицы.
В нем – настоящее чудо,
То самое счастия блюдо,
Что я тебе обещала!»
 
Лютик глянул сначала
На Марьи увядшие руки,
Что сжимали это чудо науки,
А потом - и на лицо своей невесты.
Оно рыхлым ему показалось,
Будто из сырого, серого теста.
Откуда такое взялось?
Да и голос ее был вдруг скрипучим,
Ни капельки уже не дивным,
Противным,
Каким-то, что ли… крикучим.
 
Но Марья смятения его не замечала,
Она только дальше радостно кричала,
Расхваливая свое творение,
Их общей мечты исполнение:

«Сей «Антидыр» - предмет могучий,
Будь жидкий он или летучий, -
Прекрасен в действии, незаменим,
Когда любовью гоним,
Вполне, как оказалось, исполним.
Всего-то надо было -  поучиться,
Ну и терпением - подвооружиться.

Теперь с тобою оба мы -
Не жертвы страха, лжи и тьмы!
Нет! Как создатели чудо-антидыра
Мы труд свой передадим на службу мира!
Повсеместно
И безвозмездно!
Да и папеньке будет вдвойне приятно:
Что он теперь будет на коне!
Что с необъятной
Родиной своей
Он снова -
Впереди планеты всей!

А там, глядишь, и беглые вассалы,
Назад попросятся, подняв забрала.

Я раны старых войн и новых
Вмиг залечу.
Я пустолобых
Учредителей,
Горе-воителей,
И бестолковых
Жизнеустроителей
Сим дивным средством враз сплочу:
Возвысю вновь до победителей,
И гордых сего мира поделителей!
 
И пошлые дыры в бюджете
Подлейшие на всем белом свете
Вмиг заличу!

Я вижу, как помятый
Лик моей страны,
Да, да, - и мой, конечно, лично
Вновь восстановлен - на «отлично».

Пока Марья кидала свои слова красивые,
Смотрел Лютик на ее лохмы сивые,
На рот ее, полный зубного крошева,
И на родинку над губой:
И в ней ничего больше хорошего.
Бородавка…
Вроде гной
Из нее сочился?
«Ой, ой, ой...
Хоть вой!»
Захрипел тут Лютик, закряхтел,
Будто схваченный вдруг удавкой.
 
«Ты, Лютик, что-то, вроде сам не свой,»-
Спохватилась тут Марья наконец,
Собирайся, милый, и едем... Домой...
Под венец!»
 
Лютик вздрогнул,
Внушительно,
Оглушительно ойкнул.
Внутри него будто гром грохнул.
 
«Под вене-е-ц?!»
Просипел, - «Мне коне-е-ец!»
 
«Конец?» - Марья растерялась,
«Как же так? Я же старалась!
Разве ж я виновата, что старость
Так быстро к нам с тобою подкралась?
Что и жить, и любить нам осталась
Сущая малость!
Но, поверь, Лютик, это не страшно.
Мы этого ждали, долго, отважно.
Уверяю тебя, любовь моя,
Любовь моя - где была, там и осталась,
Ничего с нею не сталось.
Никуда она, милый мой, не девалась.
Поверь!»

«Верю…» - Лютик ответил,
Ковыряя ногтем дырку в жилете, -
Но и ты уж, пожалуйста, тоже мне поверь.
Неприятно указывать тебе на дверь...
Но… Но надо...
Не хочу, чтоб ты считала меня гадом...
Но пойми... Какого рожна?
Ну не нужна,
Не нужна мне такая награда!
И венца с тобой никакого не надо!»
 
И вздохнув с сожалением,
Добавил с убеждением:
«Уж очень ты, Марья, стала неопрятная,
Мне как женщина - неприятная.
И хоть связь у нас с тобой - тесная,
И судьба, так уж сложилась, совместная,
Но как жена ты мне -  неинтересная…»

«То есть как?!»
Округлила глаза Марья,
Лишь очки скрывали ее отчаянье, -
«А как... А как же наш... э-э-э контракт?»

«Да какой уж тут контракт,» -
Вздохнул снова Лютик,
Не хлюпик уже никакой,
И не милый дутик.
Поискал почётче, да пожёстче словцо, -
«Какой, к черту, контракт,
Когда тут налицо
Простой, непоправимый
Факт:
Не тот уже твой любимый.
Да и ты, Марья, не та что была:
Стала ты старая да усталая,
Грудь у тебя опалая,
Выраженье лица – бывалое,
Обувка с одёжкой –
От моды отсталые,
И карболкой от тебя за версту несет
Немножко...»
 
«Не карболка то, идиот,
А самый что ни на есть радиоактивный йод!»
Закричала тут гневно
Марья-царевна.
И поступила
Как и любая другая невеста
На ее месте
Поступила
Бы непременно.

Открыла термос,
Разом выпустила газ...

Даже час
Не понадобился,
Чтобы «Антидыр»,
Дитя ухлопанных впустую сил,
С задачей своею справился.
Чтобы бывший любимый,
Вместе со всей своей некогда рыжей гривой,
С очей Марьи скрылся,
В воздухе - растворился
Бесследно.
Победно…

1 октября 2019 - 1 апреля 2020