Риболик

Городок, утонувший в провинции. Вечер. Скучно, серо и сыро.
Звуки музыки в меланхолическом парке слышит ворона откуда то издалека.
Ей хотелось б разнообразия для занять клюв свой метафизическим сыром,
Но, хоть тысячу лет проживи, – прозвучит лишь изрядно уже поднадоевшее «кар».

Как слова на языке, на экране изображение крутится-вертится. Едкие
Мысли гасит немецкоязычный художник по схеме привычной горящей водой.
Хорошему мальчику из книжки с картинками остаётся хорошая девочка,
А плохие – ну те, что из книжек с гравюрами, – кончают по схеме примерно одной.

И философ в тетрадку записывает из книжек и споров им выуженные
Мысли, чтобы прикрыться потом при случае в спорах ими словно зонтом:
«Кто-то мыслит, а, следовательно, существует». Собеседники, вынужденные
Согласится с ним, радости, тем не менее, очень немного видят в утверждении том.

В даль плетется чудак за девицей, будто узрел в ней внезапно богиню из сна. Нет
В этом ни смысла, ни цели. Но как же всё-таки изумлен будет он, если вдруг тут
Вылезут рыбы на набережные, уже не стесняясь того, что их кто-то за этим застанет,
И торжественным шествием через центр города, гимны свои распевая, пройдут.