Вулька

«Вулька»

- Вы не поверите, как может варвар полюбить Европу. – младой, еще безусый бурса подкинул карту шляхтичу в бордовом, вышитом кафтане за столиком недалеко от колонны, к которой прижималась Анна. Шляхтич взял козырную семерку с едва скрываемым пренебрежением к остроумцу.
- Ах, судари мои, варвары, порою могут быть гуманнее любого просвещения! – преодолевая еще не пройденное запыхание от танца, подсел за стол к ним по приглашенью Мориц. – Раздалбливая томагавком темя, они, порою жалостнее и разумей инквизиции, ведущей на костры несчастных за молитвы, пробубненные не на латыни!..
- А уж о любви и говорить не смей! – протянул ему колоду бурса. – Не думай глянуть с обожанием на девицу, хоть сами с отроками спят в светелках дальних! – студент обвел блестящим взором залу с пролетавшими по кругу и еще воображаемыми дамами. – партия кончена, отдаю свой черед вам вистовать, почтенный граф!
- Благодарю за доверие… - принял карты гость и начал тасовать. – Да, мне бы уж давно поджарили бы пятки на суку! – продолжил он с насмешкой над собою.
- Да, граф, о ваших похождениях, кажись, наслышан целый мир! – подбодрил его боярин Шлыков, приехавший недавно из России.
- Но более всего – о воинских умениях! – вставил вездесущий бурса, без стеснения выказывая свою осведомленность и почтенье графу. Тот на удивленье всем привстал, дав знак, что понял – студент наслышан иль читал его труды по воинской науке…
И снова танец поднял графа, и он увлек за собою из намеченных уж дам – еще младую, но поопытнее прежних. Музыка влилась в их жилы, и повлекла в пучину поворотов и подскоков. Они не замечали ничего, сливаясь в круг со всеми в один водоворот…
После окончания стремительного, но размеренного в тактах бега князь вернул даму старшей сестре, быстро поблагодарил обеих и направился к столику.
- А дамы, ведь понятливее кавалеров! – перевел дух Герман после озорного круга, подходя к своим новым друзьям. – И гораздо! И взрослеют они гораздо раньше нас… Потому они до отрочества, – но не далее, кажутся куда взрослее нас… - Герман вновь обвел глазами зал, ища наперсницу проворнее и интересней. Друзья также не были забыты: помимо щекотливой темы разговора, он тут влился и в игру, не нарушая ее хода.
Анна не сводила глаз с него, но веер все ж не выдавал дрожание губ.
- До отрочества, но не далее, прошу заметить… - подчеркнул митавский оберрат, бросив в прикуп две девятки.
- Да, до отрочества… - отблагодарил его кивком граф Мориц. – И барышни особенно понятны в танцах, - продолжил рассужденья он, взяв карты. – если приглядеться: иная холодна, как на морозе сталь – с тобой танцует, будто дарит одолжение, иная так и вьется, так и порхает пред тобой!.. А в иной, так и прозреваешь в иной будущую «Вуйку»… - Герман ждал хода младого бурсы, и тот вышел на него с шестерки. – «Вуйку», граф?!
- Да, «Вуйку», - одобрительно ответил Герман, покрывая карту только что прибывшей к нему шестеркой, - которая ни за что не сумеет выйти замуж, несмотря на все желание. Вуйками я называю тех девиц, которые до тридцати почти лет отвечают вам: «Вуй да нон»… - пояснил теперь уж он для всех.
- Ааапчхи-ха!.. Вульва-Вуйка-Посейдон, лишний лепест лети вон! – чихнуло что-то горячею золою из камина. Но ни одна душа не услышала еще ни чиха, ни скрипучего припева, и не приметила облака золы горячей, вылетевшего из излучистой решетки на пол…

(Из моего романа Анна Иоанновна)

поэт-писатель Светлана Клыга Белоруссия-Россия

Алексей Акиндинов, картина "Признанье", 50 х 70 см, холст, масло, 2009 г. с.