Шут Балак

Шут Балак

***
Шутов Россия наплодила –
Ни дать, ни взятии – балаган!
Но в смехе, братцы, наша сила:
Хохочет вздыбленный Иван –
Яму, что дыба, что петля –
Все подыхать за правду… бля…

***
Владимир навязал Христа,
А Петр пригвоздил к Лефорту...
Россия, братцы, неспроста
То к богу клонится, то к черту...

***
России любы Сталины и Анны –
Мы ждем плетей, как с неба манны…

***
Как-нибудь дотянем,
Как-нибудь дойдем,
Как-нибудь достанем,
Как-нибудь живем…
Бог нас не забудет,
Беса посрамим…
Но когда же будет
Так, как мы хотим?!..
-----------

Он был из Костромских. Из нишей ветви Костромских. Царь Пётр выдал высший чин «Касимовского хана» в шутку, да оный так и закрепился.
Служил он честно, хоть и не геройски. От пули не бежал, грудь под штык не подставлял.
Война, как царь, – щадит того, кто ей угоден. Шут воевал за правду, то бишь – за себя, и, дослужился до звания прапора гвардейского полка, был награждён дворами в сотни душ; но царь его не отпустил после виктории над испившим вдоволь русской крови шведом, а приблизил более к его помазанной персоне, с удостоением звания шута с прилагающими к оному привилегиями докладывать царю всё «в лоб», что другим и не по мысли было.
У короны шутовской весь колпак в шипах терновых. Шут шутил над всей страной, над всяким придворным, и, даже царя не обходил стороною его секучий душу в кровь язык-кнут...
Встанет, бывало, центравой рысак государевой упряжки посреди дороги нужду справить, шут Иван возьми да и отчебучь:
- Гляди-кась, люди добрые, прямь, как наш царь-батюшка встал у лужи по нужде. Царям, ведь как природе, Бог дозволил все!..
Попадало ему, правду сказать, за эдакие штуки на десятую долю и по тридцатое число...
Царь Пётр хоть на расправу был горяч, но многое ему спускал. И шут Иван часто выходил из бурных вод сухой: хотя рубаха и портки стекали, будто оконницы трюма, но с котелком в руке и рыбным супом в нём...
Отстаивал он как-то – уж перед концом войны, пост у земляного вала, подвезённый к пушкам порох сторожа. День знойным выдался, до измору... Ивану искупнуться захотелось... Снял он амуницию всю с себя, и лишь в Неву нырнул, понежиться в прохладных волнах, из-за крепостной стены та самая царская карета показалась... Балак то видит, одеваться поздно, не успеет... Он треуголку на голову натянул, перевязью срам прикрыл и честь отдал... А карета тут и подкатила. Вышел царь, и зрит такое чудо: стоит солдат, с согнутой рукой под треуголкой, весь как есть водой стекает, будто только что из чрева вышел в чём мать его родила, но с перевязью на плече и саблей на причинном месте!..
Царь хотел было ругнуться на караульного, вздувал, вздувал уста, чтоб отдать приказ высечь нерадивого, да только смехом брызнул:
- Пойдешь в мой личный полк! Уж если и в таком обмундировании мои бойцы служить готовы, мои войска непобедимы!..
А вот придворные обид ему не забывали.
- А ведь правду люди говорят, что ты дурак, — попытался его как-то сдвинуть с места высокородный боярин при кривлянии над его персоной...
- Не верь, всемилостивый батюшка, ты люду, ох, не верь! – В миг ответил ему Иван шуточною звонкой оплеухой, щелкнувшей во весь зал ассамблеи. – Все люди врут! Ох, врут все люди!.. Они, ведь, также говорят, что будто умный ты... Не верь, всемилостивый, люду, ох, не верь!.. Не уступай желанью своему, если не хочешь быть его рабом, но и в дальний угол не загоняй мышонком серым, – и оно, гонясь за участьем твоим, само тебе уступит.
- Эй, слуги, набейте-ка мне сеном воз – с флюгер горкой, и пустите под откос воооон с того пригорка!.. – Приказывал, бывало шут Балак в имении своём, полученном в дар от царя. – Да не впрягайте, дураки, вы коня в оглобли, он сам легко покатит! Животину-то зачем губить?.. Вот так и наша жизнь катится с откоса... – Прибавлял, вздохнувши, он, поправляя треуголку, глядя, как вьётся сено фейерверком по ветру...

(Из моего романа Анна Иоанновна)

поэт-писатель Светлана Клыга Белоруссия-Россия

Портрет Сергея Преображенского, 2009, 70 х 70 х/м. Художник Алексей Акиндинов