Мистерия влюблённости

      

А  клерки  оступились и  упали  в  траву  густую, -

чёрные  костюмы  и  механические  поцелуи,

как  прах, взметнувшиеся...


И дамы  чёпорные в  платьях утонули, 

под  крыши  зонтиков  запрятались,

за  спины

их  командоров, выживших  из лет

мстительной  ревности.


Садовники  бросали  лейки, грабли,

а  повара - половники  и  плошки.

Монашка  томною  змеёю  вокруг скамейки  обвилась,

торговли  съели  всё  чем  торговали,

гробовщики  пустились  вскачь  за  жеребящими  гробами,

таксисты  оторвались  от  земли

и  тяжело  с  сопением  парили.

Сомнений  не  было - 

в  сетях  прозрачных  крон

майоры  сотрясались от  приказов

неведомо кому, с  любовницами -

мраморными  кошками,

явившимися  прямо  из  часов...


А  грудь  твоя  была

          как  синева  открыта.

Ладони  пахли  яблоками, мятой,

и  ковшик -  полный  мёдом -  твой  живот,

когда  ты  резко  вскидываешь  руки.

И  солнце золотистою  каймой

плясало  по  течению  волос,

и  русый  бархатистый  лоскуток,

когда  ты  выходила из  воды

дразнил  причудливою,  радужной  игрою

капель и впадин...


Что  это  было?

Темная  листва

с  призывами  к  Армеггэдону,

медузами  отринутых  сердец

наполненные  черепа,


и  Смерти  с Рыцарем  метафизические  споры

о  сущности  и  неизбежности  конца?


Родившие  мышиный  трупик  горы?

Пробитый  лучезарным  древком  змей,

в  своем  же  чреве  обретающийся, 

ныне  проваленный  расщепленным  стволом?


и  -  музыка -

из  флейт,  пищалок,  срипок  и  волынок,

фаготов,  клавесинов,  медных  труб,

лир  и  гитар,  шарманок  и  сопилок

в  шальной  телеге,  пущенной  с горы

сутулым,  немигающим  возницей,

чьи  профили  Иуды  и  святого 

напоминают - это Вечный  Жид,

он  в  поисках  пережитого 

за  символической  ценой  не  постоит...


Но  выбита  затычка, и  из  бочки

струится  влага  жаром  от огня

вина,  разцветившего  кочерыжки  пъяниц

разноглубинным  цветом  винограда.


Шуты, что  от  сохи,  что  от  престола

играют  бесконечный  свой  гамбит

жевтв  и  насилия. И  бабочкой  парит

от   ласк  не отошедшая  Психея,

и  Блудный  Сын, вдруг  осознавший:  время  есть  лишь  намёк  на  Родину,

которой  до  горизонта  мрак  не  постижим...


А  между  нами - статуи  без  пола, с  собой  себя  сроднившие,

а  там - в  конце, над  бездной - волно-голос  пророчицы, связавшей  дни  и  годы

в  соломенное  чучело  кукушки, которая  такое  говорит:


- Любовь - что  флаг  на  древке  молнии...

  Листва  дерев  в  лесном  пожаре,

  как  колокол  несущая  вода,

  как  солнце, намотавшее  зрачок  в  свои  неисчеслимые  орбиты,

  как  паутинок  бриллиантовые  нити

  и  трепет  опустившейся  пчелы

  над  тлением  не  тронутый  цветок.


- Ты  слушаешь? 

  Что ж, в этом  твой  итог.

  Любови  следует охлохнуть  к  ухищреньям

  доступного  всем опыта.  Она

  двойной  источник  горечи  и  семени

  несовершенной  радостью  полна, 

  и  потому - так счастлива!..


И  тень,

едва  ли  различимая вначале,

циклопом  стала  вдруг  противовеса!


Что  высоты  кружение,  что  леса

прозрачность одиночества вдвоём,

что  поцелуи,  выпившие  память,

когда  движенья  не  остановить

все  клятвы  вечности  свергающей  кукушки.


Была  подружка,  миг - и  нет  подружки...


: пронизанная  корридором  тьма,

: секунд  рванувшихся  в  погоню  кутерьма,
 
: времён  других  срежещущий  остов,

  тоскливый, бесконечный

             вой  псов...


Безносица  и  тощий  пост  в  ходу.

В  суму  кладут  то  головы,  то  стружки

презренной  плоти.


- Ну, что ж! - сказали. -  мы  теперь  в  рассчёте!

И  клерки,  как  мишени,  поднялись,

и, между  прочим,  пересчитали  деньги.


-  И правильно! - мужья  укрыли

целофанновыми  снами 

своих  по-страусиному  прозревших  жён,


вилки  и  ножи  зачиркали о  потные  тарелки,

торговки  изобрели  чем  торговать,

таксисы  чаевые  положили  в другой  карман.

Змея  оттаяла  от  злого  сквозняка

и  оказалась  восковой  кукушкой -   

со  шлейфом  валерьяновым...


Вот  так  и  стало  всё  что  есть -  как  есть..


Лишь  громыхает  грома  каменная  жесть

с  какого-то  там  небосрёба,

и  день  стал  днём  в  любое  время  года,

и  сколько  утекло  воды - 

                не  счесть...