Фиолетовый крокус часть 8

Фиолетовый крокус часть 8
09.1982г.

   Горное селение казалось, было забыто всеми, кто оказался вне его. Так думал Муххамад да и брат его, Собир. Дома, сложенные из камней с трудом сдерживали вечный в своей настойчивости ветер. Ветер буйствовал всегда и когда приходило в край тепло, а солнце смотрело прямо в душу с упавшего в синь неба,  зимой же, в опутанных снегом горах, он выдувал чудовищные фигуры из терпеливых сугробов. Тогда прерывалась единственная дорога, что связывала селение с городом. Город казался всем странным мифом, сказкой в которую уже переставали верить. Если подумать хорошенько, окажется, что город не слишком и нужен. Хлеб есть, его пекут из   мёрзлой муки, которая есть у каждого. А ещё есть овцы. Что нужно человеку, чтобы жить на этой земле? Не давали забыть о себе только ветер и устремлённые в небо горы. Эти двое всегда были рядом.  От безумной пары невозможно спрятаться даже в снах. Горы теснят непокорный взгляд, ветер настырно толкает в пропасть. Родители рассказывали, как однажды в село прислали двух учительниц. Поздняя осень тогда заволокла небо и горы дымкой мокрого снега, автобус прибывший из долины, поскрипев, остановился на площади, затем он извлёк из своего железного чрева двух женщин в городской одежде. Сначала женщины не знали, куда им идти и просто стояли там под падающим снегом. Два чемодана лежали у их ног. Подбежали псы, обнюхали все, что им позволили  обнюхать и запах им не понравился. Как люди узнали позже, учительниц прислал город,  они прибыли учить детей. Снег усилился, потом к двум согбенным фигурам на площади вышел старейшина Шамлудой, он был так стар, что палка его часто скребла по пустой площади. Шамлудой спросил приехавших, что им нужно в селе и те сказали, что они оказались должны далёкому и таинственному городу. Теперь дескать, они вынуждены отработать свой долг. Шамлудой кивнул старой головой. Он понял. Ну, точно как у старого Абдулло, который прошлой зимой съел чужую овцу. Абдулло съел овцу зимой, а к лету с трудом отдал двух овец. Если бы Абдулло не отдал овец, плохо бы ему было. В селе не любили должников. Сперва- то учительницы казались всем чужими, непонятными, но прошел год, к ним понемногу привыкли. Так привыкают к купленной в долине овце, что бог знает, приживется ли ещё в горах.  Наверно, они были заблудшие души, которые потеряли место на этом свете, а теперь должны прижиться везде, даже в горах. Шамлудой поговорив, увел приехавших с площади. Учительниц поселили в школе, то был простой каменный дом, давно вросший в каменистую почву. Два окна подслеповато смотрели на белый свет. Школа была мала, но учеников на все село оказалось немного, всего пятеро. Да среди них оказался Шамасуни, парень не слишком школьного возраста, сын пастуха, насквозь пропахший овцами и сухой травой. В селе поговаривали, что зря ему доверяют овец, но так обычно говорили старухи, а старух здесь плохо слышат.
   Одна учительница оказалась учительницей русского языка, другая -математики. Дети их понимали их с трудом, часто вообще не понимали, в затруднительных ситуациях на помощь приходил сам Шамлудой живший на свете бог знает сколько и лет сто назад бывший в мальчиках у одного купца из долины.
- Горы, - часто говорил он,- продлевают дни жизни нам их детям и укорачивают муки пришельцев.
 Там то старик и узнал язык большого северного народа, жившего в долинах, за горами. Сейчас он переводил слова учительниц, в трудных местах помогая себе жестикуляцией. Понемногу Муххамад да и Собир стали говорить на северном языке. Иной раз немного разговаривали они на том языке между собой, перекатывая языками точно то были сладкие леденцы, чужие слова.
   Вот этих учительниц, почти теперь забытых, вспомнил Муххамад, когда вербовщик спросил, знает ли он русский.
   -Да знаю- ответил Муххамад, но уверенности в его словах вербовщик не чувствовал. Тогда вербовщик задал Муххамаду ещё пару пару вопросов, теперь на русском. Коверкая и с трудом, произнося почти по птичьи слова, давно потерянные памятью на чужбине, Муххамад ему отвечал. Ответ видно, устроил вербовщика, скривившегося, но назначившего новую встречу. Время было позднее, кафе понемногу закрывали, выдавливая немногих полусонных посетителей на улицу. Полная официанка начинала протирать столики от пролитого на них за последний час, музыка смолкла, и они расстались,  условившись о следующей встрече. На прощание вербовщик передал в руку Муххамада конверт с небольшой суммой денег. Небольшой, но позволявшей ему продержаться на плаву еще с неделю, при условии некоторой бережливости, конечно.