1128. Carta numero treinta y dos

/ 32 / 13 de enero de 2024

Каждый раз, доставая блокнот, я пишу, что «вчера
было лучше, чем позавчера, но чуть хуже сегодня»,
что «молчание – это даже не тишина,
а процесс, отделяющий высшее от исподнего».

У молчания есть высота и своя глубина,
свой регистр и нотоносец со знаком «покоя», –
как смотреть на тебя бессонно, но будто из сна,
как стоять на окраине прошлого без конвоя,

поймать отблеск зажженного в сердце тобою костра
(greta oto* с прозрачными крыльями из стекла –
отпустить нимфалиду, значит спасти себя)
но, пожалуйста, только не будем гасить костра.

На каком языке говорит с тобой тишина,
когда стекла в ночи превращаются в зеркала,
и когда зеркала обращают тебя в меня
(наши крылья хрупче бабочек из стекла)?

Тишина звонарем, словно в колокол, бьет в меня:
в жизни самый глубокий след оставляет бесследное –
взгляд, смущенье, улыбка, касание вскользь, вдох – сполна,
чтобы знать, что молчание хранит в себе исповедное.

Тишина лишь предвестница музыки, все слова,
устремленные к богу, беззвучны, и все заветное
всегда чтимо, как книга (молчание есть игра,
превращение куколки в бабочку легковесную).

И твоя тишина, обращенная внутрь себя,
наполняется смыслами новыми как вселенная
(крыльев взмах, новый вдох, новый стих и «люблю тебя» –
к тишине твоей музыка странная, но сокровенная).


* greta oto, или «стеклянная бабочка», нимфалида с прозрачными крыльями.