Под зонтом его слабости

На рубашке ни складки. А голос измят,
Словно ночь перекрикивал с важностью.
Он своим же зонтом одиноко распят,
Безнадёжно раним своей слабостью.

Он бы мог приказать, подкупить, угрожать.
Только тянет не чопорной пошлостью.
Человек под зонтом будет вечно стоять
Над своей непростой осторожностью.

Здесь и выбор-то, в сущности, столь невесом,
Как отличие дела от праздности:
Либо дождь переждать под своим же зонтом,
Либо мокнуть в руках своей слабости.

И никто не осудит за мыслей поток
Под покровом британской банальности.
Под зонтом неудобно смотреть в потолок.
Без него же заметны все слабости.

Километры больших государственных тайн
Он продал бы с бессовестной лёгкостью.
Никогда. Это больше, чем голос в прайм-тайм.
Это между желаньем и гордостью.

Будто пальцы сжимают чужой воротник
И немеют от бешеной сладости...
Только взгляд под зонтом так печально поник,
Что проклясть бы за это все слабости!

Разыгрался бы ветер над городом вдруг,
Чтобы зонт потерял в своей святости.
Ну да что тут сказать – не коллега, не друг.
Просто кто-то... Палач его слабости.

Затеряются фразы, застрянут в тиши,
Уничтоженные чистой совестью.
И уже вроде можно по-прежнему жить,
С одинокой своей осторожностью.

А ирония, в сущности, очень проста,
Словно стык изумленья и радости:
Или чёрная тень от его же зонта,
Или имя его тайной слабости...