Ночной поезд

Он ехал в темном поезде, сидел возле окна и смотрел в ночь. Странный поезд. Судя по скамьям, это не поезд, электричка. За окном мелькнули фонари и осветили на мгновение абсолютно пустой вагон. Он ехал один. Куда? Непонятно, но внутри был страх. Вероятно, боится контролеров. Денег не было, билета тоже, это он знал точно, можно не проверять. Он прыгнул в поезд на бегу, спасаясь от кого-то, и поехал незнамо куда. Не до билета было, в таком состоянии только бежать. Надо покурить, пока его нет. Кого нет? Он придерживался правил, даже если нужды в том не было. Встал и пошел в тамбур. Поезд катился неслышно, но он ощущал скорость по качанию пола под ногами и мельканию редких фонарей, по скользящим косым теням и отблескам. Скорый поезд, мчится без остановок. И сообразил, что сигарет тоже нет. Все равно вышел в тамбур. Стоял там и смотрел за окно, не забывая в моменты освещения окинуть взглядом пустой вагон. Куда идет поезд? Он пытался узнать местность по силуэтам строений, в очередной раз оглянулся. Вот он! Дверь в другом конце вагона открылась, там показалась тень, и свет погас. Это он! Так бывает во сне. Бежишь, бежишь, а убежать не можешь, ноги как ватные. Или наоборот, вдруг вываливаешься из одного места в другое. Так и тут. Он не стал убегать по вагонам и тамбурам, открыл наружную дверь и спрыгнул, и как раз поезд замедлил ход. Это не электричка. Там двери раздвижные, а тут поезд. Повезло! В жизни не стал бы так рисковать, а тут деваться некуда: и угадал на платформу, пробежал по инерции несколько шагов, все. Под ногами асфальт, поезд ушел, и увез Контролера. Стоп-кран не дернул! Видать, не догадался. Он проводил взглядом последний вагон, поезд шел без всяких огней.
Похоже, он ехал один в целом поезде. Поезд ушел, и страх тоже ушел. А что за станция? Знакомое здание на перроне, и тоже никого, ни одного человека. Заходить внутрь не стал, пошел вокруг, за угол. Это его родной город, где он родился и вырос. В темноте узнал, хотя не был тысячу лет, ощущение детства накатилось. Бегали пацанами, окрестности знакомы. Так птицы узнают родные края, вибрациями души. Все изменилось, но все равно знакомо. Запах шпал, ночные звуки, даже кусты. Асфальт под ногами щербатый. Когда ходишь в детстве, каждую выбоину ноги знают. Он вышел на площадь. Вокзалы одинаковы в провинции. Он оказался в центре, и вспомнил. В родном городе вокзала не было, поезда не ходили, он перепутал с похожим городом, где тоже когда-то жил, тоже помнил хорошо. Чувства не подвели, ошибка во времени. Здесь на углу должен быть магазин? Точно. Когда-то обычный магазин, а теперь круглосуточный. Работает, внутри яркий свет, люди, и он решил зайти. Поговорить, узнать. Он уже подходил к массивным дверям, но задержался, заглянул внутрь через витрину, увидел стеллажи с яркими упаковками, в каждой дыре теперь супермаркет. Что это! Кажется, налет? В магазине было трое молодых парней, кожаные куртки, один бритый наголо, бандиты: они трясли пожилого мужчину в очках. Продавец? Отступая, тот навалился спиной на стеллаж, повалились разноцветные упаковки, леденцы посыпались с полок, поскакали по полу. Да это же… папа? отец!? Он ворвался в магазин, растолкал парней:
- Вы за что его бьете!?.
Закричал громко, и бандиты отступили, не ожидали. Видать, хозяева в этом городе, а тут опешили, и стояли. Он тоже не знал, что ему делать. Пожилой мужчина не был отцом. Только показалось. Он оглянулся и замер. За окном стоял тот, кто уехал в поезде! Контролер. Только темный силуэт, слабое отражение, тень за окном, но это точно он. В надежде, что тот его не разглядел, он передвинулся, встал за стеллаж с кухонной утварью. Сковородки, ножи, рука нечаянно легла на тесак. Надо же. Принял за отца постороннего человека, вступился. За чужого бы не стал, не до этого сейчас, ему спасаться надо. Он тихо стоял за стеллажом и наблюдал. Бандиты оправились и даже не подозревали, кто сейчас заходит в магазин, повернулись к мужчине, тот оправдывался. А в руках у них? Ножи и кастеты, шпана мелкая. Контролер зашел внутрь, но он не смотрел, нельзя, сразу почувствует. Это не человек, это зверь. Да, зверь. Не медведь, не обезьяна, но похож, шерсти очень много. Это тьма. Само ее воплощение. Где он стоит, идет или находится, там ужас, вот поэтому он и бежит от него. Налетчики понять не успели, как уже кусками падали на пол: их рубили мачете, как в джунглях. Зверю оружие не требовалось: он рвал и рубил руками, впрочем, и рук не было. Зачем тьме руки, они не нужны. Парни распались на части. Одна голова бритая, словно голова поросенка, угодила на прилавок, легла на продажу. Все яркое, цветное, пестрит. Пожилой мужчина стоял в страхе. И вдруг узнал: это все-таки отец! Да, постарел. Изменился, но это он. С улицы узнал в общих движениях, а вблизи обманулся, много прошло времени. Он оставил тесак, вышел из-за стеллажа:
- Здравствуй, папа!
Про зверя он напрочь позабыл. Это же отец! Родной. Тот смотрел на сына, и тоже не узнавал, боялся. Решил, что это он сейчас разделал парней? Объяснить невозможно. А где Контролер? Он повернулся. И снова оказался в ночном поезде. Сидит, где раньше сидел, в пустом вагоне. Смотрит в окно, мимо плывут далекие огни, мелькают полустанки. Куда едет, кто его преследует? И понял. Никто не преследует, он бежит от самого себя, от прошлого. Не было никакого Контролера, это он сам и есть. И никуда не бежит. Он просто умер. Бритый поросенок, смешно. Он достал носовой платок, начал задумчиво вытирать руки. Он ехал в ад.