Чудесный план. 7. Орудие возмездия

18+

ЧУДЕСНЫЙ ПЛАН. (Или история одной (безответной) любви)


Видения.


Она продолжила копать. Рыла днем и ночью. Работала так, чтобы он ничего не заподозрил. А по ночам, или точнее - в то время, когда она думала, что за стенами ее заточения ночь - она молилась...

Но молилась не Богу, не Деве Марии, Кришне, Раме, или еще там кому... Она яростно умоляла души, всех здесь убиенных, помочь ей, и каким-нибудь образом воздать их общему мучителю, и восстановить, хоть какую-нибудь, хоть мало-мальски схожую, так жадно алчущую ими всеми - справедливость... А лучше всего, конечно, - воздать этой отвратительной мрази - сполна!

И ей казалось, что когда она засыпала, то во сне она слышала голоса...

Вначале - это был, всего лишь, один - слабый, забитый, неуверенный в себе и в своих собственных силах голос; голос - забитого, долгими унижениями и истязаниями человека, который потерял и всякую надежду, и всякую веру - в себя, в окружающих - веру во все что бы то ни было.

Но потом - они стали приходить к ней по-очереди, или же все вместе - разом вопрошая к ней... И их становилось все больше, и голоса их были все печальнее и жалостнее - они требовали... Они сами молились на нее; Умоляли - воздать! Отплатить - за все!

Когда впервые... И каким был тот самый первый раз... Навряд ли кто-нибудь из здешних, нынешних, обитателей смог бы с определенной уверенностью припомнить. Но однажды - она очнулась, словно из некого забытья, обнаружив себя, как и часто случалось - молча и бесшумно сидящей на своем матрасе, укутанной в одеяло. Но на этот раз, ее одиночество было скрашено неким иным, новым - непривычным для нее самой - присутствием.

В своих руках, словно некую драгоценность, и единственного своего верного друга, она держала некий, непонятный, даже для нее самой, предмет. Белая, гладкая и холодная вещица - внушала ей необъяснимый трепет, и в то же самое время, она благоговела перед ней; и знала, что он не должен это увидеть, ни в коем случае.

Это была часть человеческого тела - ребро, - сломанное им, сваленное в кучу и погребенное, вместе со всеми остальными останками.


Орудие возмездия.

Из всего, что у нее было - это один спальный, но правда, очень большой, матрас, теплое пуховое одеяло и несколько подушек... но их количество, в большей степени, было обусловлено его собственным удобством - на время, периодических, актов удовольствия; нежели заботой о ней.

Он всегда все тщательно перепроверял, как будто секьюрити на входе в очень важное и ответственное помещение. Так тщательно, словно, что-то мог найти опасное для своей собственной жизни, в этой пустой комнате, с прикованной в ней, беззащитной узницей. Так старательно и с такой неудивительной, для его случая, маниакальной опаской, словно знал, что рано или поздно - за ним придет неминуемая расплата. Так тихо, затаенно притаившаяся, в этой знакомой для него, четырехстенной его обители наслаждения.

Ночью, а вернее - в период своего сна, - она держала его под подушкой. Когда же была, хоть малейшая, вероятность того, что он зайдет в эту комнату, - тайником для орудия - становилось ее собственное тело.

Он не трахал ее. Не пользовался ее отверстиями, и единственное место в этой комнате, где она надежно, с уверенностью и без опасения могла что-либо спрятать - было ее собственное тело.

Оно и стало более чем самим тайником, - это место в ее теле стало святилищем - тем самим священным таинством, в которое посвящены не многие. И узнают о нем не все. Сокрыто - До Времен!..

Какое-то время она спала с ним в обнимку, прижав к щеке, как драгоценную, кровную свою сестру (а в том, что эта частица принадлежала именно женщине, она, по какой-то, только ей одной ведомой, силе знания, - была абсолютна и непоколебимо в этом уверенна). Она разговаривала с ней - с этой белой, гладкой и приятной на ощупь частицей. Просила у нее прощение - за то, что намеревалась сделать с ее помощью, но знала, что только этого от нее все они и ждут... И что даже, бывшей обладательницей части своего тела, которому суждено было стать орудием возмездия, уже заранее была благословлена на праведное и героическое свершение.


Пища телесная.

Он кормил ее, и она знала - что это!.. Они сами сказали ей. И ей не хотелось поглощать их тела, она не хотела становиться таким же бездушным животным, как ее мучитель. Она отказывалась, и силы постепенно покидали ее. И тогда, в полубреду от истощения, - она видела их лица, слышала их голоса.

Ешь, говорили они! Ты должна набираться сил! Тебе понадобятся эти жалкие крупицы - остатки энергии наших тел, - понадобятся, чтобы свершить правосудие. Ради нас... Ради нас всех - ты должна!

И она принимала этот щедрый дар. И она была признательна каждой крупице, каждому атому и каждой мельчайшей клетке, наделявших ее столь бесценным даром. Даром жизни. И она была обязана им - этой дарованной возможностью - неугасающей надежды - когда-нибудь вновь увидеть, то недавнее, свое прекрасное, но так коварно и жестоко вырванное у нее из рук - свою счастливую жизнь (как она понимала сейчас), свое блаженство, свою свободу.