Вспоминая

Одержимо

Видят всё они с изнанки.
С ног на голову они
ставят ветры спозаранку,
тушат зорь и звёзд огни.
Заволакивают тучи
горизонт и небеса.
Ураган идёт могучий,
проступает полоса
перевёрнутого буйства
до отвесности озёр,
где потоком воды льются –
вакханалии позор
переходит все границы.
Торжествует парадокс.
Разлетаются все спицы
не крутящихся колёс.
Наступает проясненье
безответственных речей.
В чём нужно вам поясненье,
если парадокс ночей
очевиден без изнанки
нагнетания страстей,
но стремятся пешки в дамки,
в переулках новостей
заседают одержимо,
строят очереди в быль,
попадают точно мимо,
превращаясь тут же в пыль.


Горящая звезда

Деревьев годовые кольца
без оговорок торжество
из жизни всей народовольца,
а может, где-то хвастовство.

Свергают Пушкина в вдругорядь
за то, что гением он был.
Но, странно, не об этом спорят,
что свой он род, нет, не забыл.

Зачем-то он Петра прославил.
Людей смешал и всех коней.
Он Души всех стихами плавил,
с их оборотами теней.

Его Евгений и “Онегин”
стоит как памятник труда.
Ямщик седой в его телеге –
его горящая звезда.


Вспоминая

Я пьянею от безделья,
так как бью баклуши я.
Вспоминая лихолетья,
треплет неуспех меня.
Одинаково без знаков
на пригорках синевы.
Я с собою одинаков
в сплетнях будущей молвы.

Виноват перед потомком
в вираже за срывом лет,
мне подаренных потоком,
осветивших ранний Свет.
В полутьме на иммельмане
я завис на стропах дней
в осезоненном тумане,
как в обмане злых идей.