Аида. проза

         Аида приняла удар на себя и спасла мужа от смерти, когда его жестоко били ногами… Это случилось на третий месяц после их свадьбы.
         В тот вечер в доме были гости, родные, со стороны мужа. Всё было  хорошо, спокойно.  И когда все разошлись, она готовилась ко сну в  маленькой комнатке. И вдруг стук в дверь, появляется крайне взволнованный свекор Михаил Иванович и кричит ей свистящим шепотом: «Ты что сидишь? Там Анатолий пошел на остановку трамвая за сигаретами. Догони. Иди с ним. Как бы что ни случилось!  Он же выпил!» .
        А время было около полуночи. Аида догнала Анатолия у ворот пошла рядом. Частный сектор. Заборы, ворота… Окна, выходящих на улицу домов, закрыты ставнями, лампочки над воротами выключены. Темно. Ни машин, ни прохожих. Прошли метров триста. Идут трое рослых подростков. Загородили им дорогу, сначала попросили сигареты, получив отказ за отсутствием… стали просить прикурить. Придуривались и наслаждались своим остроумием, находчивостью и чешущимися кулаками. Анатолий, по характеру был ершистый и, даже, несколько неадекватный под действием алкоголя, спрашивает, ехидненько так, улыбаясь:
 «А что Вы собираетесь прикуривать, если сигарет не имеете?
А мы сейчас тебе дадим прикурить! – отвечают молодые бандюги, ловко толкают его на обочину-канаву и бьют его с трех сторон, пока Анатолий не свалился, затем пинают его ногами по всему телу, каждый старается пнуть в голову…  Аида, остолбеневшая, на несколько секунд, вышла из ступора и кинулась на защиту мужа. Закричала, вроде того: «Что Вы делаете?»  и схватила ручонками за воротник пиджака одного из хулиганов и не знала, что делать дальше? Зато бандюга знал. Поворачивается, хватает Аиду за плащ на груди, разворачивает в сторону канавы и бьет кулаком по лицу.  Потом она поняла, что отключилась с первого удара, что летела спиной вперед с одной стороны канавы на другую, стукнувшись спиной, очнулась на мгновение, вспыхнула на доме электрическая лампочка прямо в глаза и… больше ничего не помнила.
        Сколько времени Аида пролежала на склоне канавы не знает, лампочка   светила у дома, значит недолго. Тишина. Повернула голову налево. 
В метре от неё лежал Анатолий.  Убили?   Крикнула: «Толи...!  А-а-а-а»  и 
тут же отключилась от раздирающей головной боли. Когда вновь пришла в себя, уже не кричала, понимая, что вновь будет очень плохо. Лежала молча. Ждала, а что? Соображала, который может быть час. Слушала молча, как шевелится муж, кряхтит, что-то бурчит, потом толкает Аиду в плечо, у неё опять в голове взорвалась боль. Лампочка на доме погасла одновременно с её сознанием.   
         Добрались до дома, всю ночь мучилась от боли, ненадолго забываясь в  беспамятстве.
       Утром муж ушел на работу. Ему хоть бы что.
Аида, не только не могла встать, открыть глаза не могла, руку приподнять не могла… главное для неё было не шевелиться. Слово не могла сказать. Слышала только, что кто-то из семьи дверь открывает, видимо, смотрит на неё, закрывает.  И так несколько раз. Лежала молча, пересчитывала членов семьи по щелчку замка. Считала, шесть раз дверь открывалась, щелкнув, закрывалась.
        Аида поняла, что знакомство «с непредвиденными обстоятельствами» состоялось, все домашние любопытство удовлетворили, теперь можно ей забыться. Дверные щелчки, стук каблуков в коридоре раздирали ей голову, как выстрелы. Потом баба Таня разбудила её, принесла Аиде поесть манную кашу. 
От запаха её мгновенно стошнило, думала все - конец. Воды, пить, п-и-ить… и опять потеря сознания.
           Очнулась от того, что кто-то желает её напоить водой, прикладывает на глаза и голову холодное полотенце, причитает, дескать у кого же это рука поднялась на такую былиночку.  Поняла, что это про неё, весом она была тогда сорок восемь кг, при росте 170см. Со скрипом и стоном повернулась к звукам, дабы очаровать.  Видимо звуки очаровались, поскольку заткнулись. Есть такая игра называется «Замри». Пора приводить их в чувство. Для чего, для чего с такой болью повернулась к ним, показала свое «личико», она помощи немедленной просила свои видом. Говорить-то не могла. Только приподняла пальцем бугор над глазом, увидела женщину, узнала её, их соседка по переулку, улицы Колмогорова, врач-терапевт, услышала, что говорит она про скорую, скорую помощь, а Михаил Иванович просит её Аиде помочь, уколы, лекарства – какие надо… Аида, дурочка из переулочка, лежала смирно, тихо, на всё согласная, ничего не требующая: ни скорой, ни больницы, ни милиции… главное укол обезболивающий и чтобы её никто не тревожил (дом в котором они жили и впрямь, стоял в переулке)  Не хочет она скорую, чтобы её в больницу, не дай Бог, забрали, здесь окружат её теплом и заботой… ну, и так далее. Мысли неслись стремительно, перемешиваясь с детством, с настоящей жизнью, с юностью. Всё представало в яркой красочной действительности: дом родной, мама, бабушка, сестра, Виталик - лица то приближались-хмурились, смеялись, что-то говорили, она не понимала, убеждала всех, что не хочет в больницу... там в больнице хлопают двери, медсёстры и врачи стучат каблуками, как козы, каждый стук – выстрел в ухо…
 Картинки повторялись, одни и те же серии, в конце каждой серии она приходила в себя и снова немедленно уходила...
        Через неделю кое-как села, качаясь, снова валилась, наконец все же наощупь добралась до письменного стола, взяла расческу, взглянула в зеркало и чуть не свалилась со стула, не сразу поняла, что это она.
 Себя не узнала. Над глазами шары сине-багровые надулись, нос распухший, как огромная картофелина…  про это она догадывалась, когда пальцами по лицу проводила, но что всё лицо её черный сплошной синяк?… подбородок  и уши были белые.  Видно у бандита, пока левая рука не устала держать её 48 кг, правая рука кулаком стучала и стучала… по её личику, а когда устала, напоследок отправила Аиду на другую сторону канавы.         
           Выпила парочку таблеток снотворного, отвернулась к стене и уснула. На три месяца забыла про зеркало. Месяц лежала, привыкала к себе, потом училась ходить.
          Процесс выздоровления шел мучительно долго. Избитая, несчастная, заброшенная, чужая…
          Человек любит другого за то добро, которое он для него сделал и ненавидит за зло, которое он причинил. Это аксиома.
          Не было ни скорой помощи, ни врачей и сестер, хлопочущих около неё с соответствующим лечением, капельницами…, значит не подавались сообщения врача в органы МВД: ни дознания, ни следствия, ни оперативных мероприятий…, о чем так добросовестно доносят до наивных зрителей актеры-милиционеры в фильмах- скороспелках.
      Всякий раз при встрече с Аидой я видела совсем другого человека. Нет - лицо её восстановилось относительно, но глаза... она глядела на окружающий её мир уже по-другому и так глядела, что мне становилось не по себе, внутренне сжимаясь, я  снова видела её той, с искалеченным лицом, как-будто я общаюсь с другим человеком, мне совсем незнакомым.               
      Во сне мне долго снились кошмары, так потрясла меня эта необъяснимая жестокость. Какие только мысли мне не приходили в голову, мне хотелось написать об этом, найти их и отомстить...
                ---   ---   ---
 
         Как легко ОНИ распоряжаются судьбами других людей, откуда и почему у одних появляется желание покалечить совершенно незнакомых им людей, отравить, убить. Да и зачем себя утруждать, искать где-то на стороне, когда  рядом есть свои, не свои, соседские, домашние люди, престарелые, или  свойственники – какая разница? Ничего личного. Просто срочно хочется  покуражиться, «ублажить» свое раздражение, поставить в зависимость другого - возвеличив, таким образом, себя ничтожного… среди себе равных.
       У других все направлено: на украсть, смошенничать, сподличать, подставить подножку, натравить одного человека на другого и т. д.  Но что доподлинно известно, и те, и другие, это не совсем люди. И называются они совсем по другому - нелюди.  А если точнее, одноклеточные существа, амебы. Помню, что читала когда-то о таких…, автор называл  их  протоплазма.  И совсем недавно я читала об этом в романе Т.Устиновой, где она цитирует о протоплазме из романа, когда-то прочитанного ею. Не могу и я себе отказать в удовольствии процитировать эти воспоминания.
      «Есть люди, а есть другой биологический вид, который от людей ничем не отличается. Это не роботы, не машины, это точно такие же существа. Им нужно есть, пить, спать, производить потомство. Но они не люди. Они - протоплазма. И очень трудно отличить людей от протоплазмы. Почти невозможно. Ну, она просто материал, понимаешь?  А материал не может любить, страдать, жалеть, спасать, бороться, думать, делать научные открытия, писать стихи и всякую прочую ерунду. Он может только принимать удобную форму. Так, чтобы ему материалу было удобно и прекрасно! На все остальное наплевать, хоть трава не расти! Это у них дворцы и миллионы, ради которых чего только не сделаешь! Замуж выйти за подонка последнего – пожалуйста! Родную сестру застрелить-ради Бога! Мать родную по голове шарахнуть и убить - да сколько угодно! Только чтоб оказаться в Рио-де-Жанейро, где все, как известно, в белых штанах ходят».
 “Все сказано. Ни прибавить, ни убавить»
       Но как различить, коли это жизненно необходимо? Потому что, по внешним признакам, никаких различий. Те же руки, ноги, голова. Они ходят в детские сады, учатся в школах, институтах, работают и размножаются. Да, да! Именно размножаются. Потому что это нелюдь.
      Ориентировка у них превосходная, защитная функция развитая. Из поколения в поколение опыт шлифовался, под хорошего человека маскировался. Сделал гадость и улыбка на морде, такая доброжелательная, в глаза смотрит, не отводит их.
      Молниеносно, память услужливо подсовывает мне воспоминания о подобных фигурантах. Да, действительно, нет у них такой привычки конфузиться, стыдиться, смущаться - не знают они, что это такое. Расчетливая холодная невозмутимость, спокойный, изучающий взгляд.
      И еще ненавязчивая демонстрация себя исключительного, в том, что ему всегда по жизни встречаются люди добрые, бескорыстные, талантливые… и доверительные, поучающие интонации,  дескать - запоминай и соответствуй. И выдавай, делай, твори! А я подумаю, как тебя можно использовать.
 И ты поплыл... Ну, чистый сеанс психотерапии.
        И пока тебе приходится, в силу жизненных обстоятельств, общаться с такой протоплазмой, с твоей деликатностью стараться не обеспокоить кого-нибудь случайно, не задеть чьи-то, давящие на тебя, непомерные амбиции, с твоим терпением не замечать хамства и прочих «неудобств», приходится только  вспоминать, что когда-то ты сама с собой жила в мире и согласии…, происходит метаморфоза. Ты не прежний человек, а кусок невроза. Значит, необходимо подумать о мерах защиты. Конечно, не так как скульптор, отсекать все лишнее. Но все же. И здесь, несомненно, есть рациональное зерно.   
         Поскольку протоплазме не свойственны человеческие чувства: радоваться успеху другого человека, любить, дружить, сочувствовать и  т.д. Созидать он не умеет, по сути своей он разрушитель и душ, и тел, и дел.
 И дабы, минимально, снизить ущерб наносимый протоплазмой, при знакомстве необходимо умело прикинуться простачком, эдаким валенком и делать это надо очень виртуозно, ведь мы имеем дело далеко не с дураками. Дураками делает нас она, протоплазма, это их задача, успех, это их жизнь за счет нас.
        Протоплазма заглотит наживку, считая Вас легкой добычей, она наращивает обороты, старается Вас втянуть во что-нибудь: разговоры, пожалуйста,(Вы  заинтересованно слушаете, глядите в глаза) но не втягиваете себя в разговоры, обходясь междометиями.
       Возможно, это будет не один раз, как будто случайно, на перекуре,  вечеринке… и темы будут разные, порой острые и инициатором будет всегда протоплазма. Ваша безынициативность её не смущает, потому, что далее будут предложения, от которых будет трудно отказаться человеку неискушенному. Но это не для Вас. Вы предупреждены, а значит вооружены.
       И протоплазма, по всем законам жанра, должна бы отступить - субъект оказался не по зубам. Но не расслабляйтесь, потому что протоплазма может отступить, но не забыть. И она будет гадить на Вашем пути, портить Вам жизнь, при случае, а уж его она не упустит. Ну, не умеет протоплазма существовать по-другому.
         И если Вы «случайно» оказались где-нибудь в теплой компании, за одним столом, да ещё рядом, держите в поле своего зрения всё, что Вы едите и пьете.
                Как говорится, «береженого и Бог бережет». 
                _ _ _ _ _ _ _