Размышлизмы

Как начинающий писатель я провалилась. Дело одной Ивановой продолжает жить, появляются новые истории, мне пишут, рассказывают, делятся воспоминаниями… Но если котировать по лайкам и комментариям, то это провал. В свой самый лучший день одна Иванова набрала аж целых 300 лайков. Так себе показатель.
Как мать я состоялась лучше, фото Арнольда, отправленные в группу кошачьих эстетов, набрали 1500 лайков за сутки. Тем досаднее за одну Иванову.  Но тем не менее первый лайк за нее всегда мой. Мне нравится. И это главное. А остальное впереди. Чем и хороша эта жизнь, что всегда можно выдохнуть, отдохнуть и начать сначала. Если ты жив, то у тебя есть будущее. И в этом будущем столько всего интересного. Особенно если не сидеть на попе ровно. К счастью, качество жизни измеряется удовольствием, а не количеством лайков.
Наше будущее определяется нашим сегодня. Наше сегодня родилось из прошлого. Но каким бы прошлое ни было, всегда есть шанс исправить на лучшее. Или не исправлять. Если ничего не менять, то ничего не изменится. Меня изменило из Дудинки через Норильск в Питер. Здесь намного лучше. Но периоды ностальгии и рефлексии иногда возвращают на малую родину.
Недавно вспоминала про Дудинскую школу. Удивительно, что откликнулись одноклассники, с которыми я с самой школы не общалась. Тоже ностальгнули. Говорят очень жизненно вышло, пиши еще.
Но про школу не хочу. У меня от нее остались умение выживать, аттестат и несколько фотоальбомов. Очень приличный багаж.
Еще в Дудинке был дом, в котором я жила. Дом построили в пятом микрорайоне. То есть это не только на Крайнем Севере, но и еще на самом его отшибе. Не успела расстроиться, что с домом фото не осталось, как интернет мне тут же ее предложил. Правда дом успели перекрасить из зеленого в розовый. Но воспоминания не перекрасишь. Они всегда детского цвета.
Дом сдали весной 1985 года. И почти сразу все начали заезжать. Ремонт я не помню, а как делала уроки на подоконнике помню. И как познакомилась с друзьями. Мы просто встретились во дворе, узнали, что мы из одного подъезда и всё. В детстве этого достаточно.    Мало бывает только времени на погулять и поиграть. В нашем подъезде было 36 квартир. В каждой квартире по несколько детей. Скучать было некогда. Во-первых, архитектура дома была акустически прозрачна, во-вторых, дом был для работников порта. Родители вместе работали, а дети вместе учились. Что тут от кого скроешь? Было и смешное, и грустное, и страшное. Страшное – это когда умирают. С одной стороны мы все умрем, а с другой лучше когда-нибудь потом и кто то другой, чем прямо мы и прямо сейчас.
Первым умер муж учительницы по трудам, от сердечного приступа. Но он был уже старым. Целых сорок лет. А потом застрелился сосед с первого этажа.  Потом умерли от рака тетя Таня с четвертого этажа и тетя Валя с восьмого этажа.  И еще несколько соседей с верхних этажей, по разным причинам.  Мы, дети, быстро к этому привыкли. Привыкли к поминкам, где нам постоянно щедро отсыпали конфеты даже в голодные перестроечные. 
Однажды утром я вышла из подъезда вместе с Женькой Абаевой с первого этажа. Вместе дошли до угла. Она свернула на автобусную остановку, а я пешком пошла в техникум. Я вернулась домой, а она нет.  Ее задавил грузовик. Прямо на остановке.  Кто-то успел залезть на гору сгребенного снега, а она нет. И увернуться не успела, потому что кругом снег. Я сама не видела. Мне так рассказали.  Жене осталось 16 лет.


Покончил с собой Мирка (на пару лет старше) со второго этажа. Умер дядя Коля, папа Наташи с Викой. Умерли старики с третьего.
Загадочная история для меня не про Бенджамина Батона, а про квартиру номер 55. Там жили Костя и Леша Сафроновы. Когда умер их отец, они уехали в другой город. В квартире поселились Ермаковы. Сначала умер он, а вскоре и она. Времени всего ничего прошло.
Я переехала в Норильск, а соседи продолжали умирать. Задохнулся выхлопным газом в гараже Олег с восьмого, мы с ним в параллельных классах учились. Не стало моего друга с пятого этажа, он был чуть-чуть меня младше. Когда я приехала на похороны папы в тамбуре первого этажа играли мальчишки. Смотрели на меня с настороженным любопытством. Чужая тетка. Но когда они еще не родились, в этом месте играли мы. Я, Наташи, Вика, Женя.
Если заглянуть в Википедию, то можно узнать, что в 1989 году в Дудинке жило 37 тысяч человек, а в 2021 осталось только 21 тысяча. Плюс тридцать лет. Минус сорок процентов. На официальном языке это зовут статистикой.  На человеческом, это не стало каждого второго. Разумеется, многие просто уехали. Но не все.  Место возле рыбзавода растет.
Люди так устроены, что быстро привыкают к смерти. И это - нормально!
Но почему они никак не могут привыкнуть к снежным завалам и Великому весеннему таянию? Что с ними не так? Это - ненормально!
Собственно, к чему все это?  А почему бы не присвоить Дудинскому ЖЭКу имя Жени Абаевой? Хотя нет, если в случае со Школой не достоин кандидат, то здесь совсем другая история. Разве можно назвать эту контору именем самой обычной Девочки, которая расплатилась своей единственной   жизнью, за чье-то разгильдяйство?
Прошло тридцать лет. Вчера я думала про свой дом, еще вчера еще не было его фото. А сегодня в ВК в Дудинской группе - вот он! Розовый. Красивый. А в комментах некрасиво ругаются про снег, про лужи, про ЖЭК… Как будто за прошедший год забыли.
Там, где забыли про прошлое, будущее не наступит. Жаль, что это про мою Родину.