В белом городе белокаменном

В белом городе белокаменном,
Православном, да русском городе,
В том, что красен церквами ладными,
Да сердцами людскими чистыми,
Живет светлая Птичка Божия,
Птичка Божия да красавица.
В волосах ее солнце ясное,
Брови дивные дугой-месяцем,
На устах ее алых-сахарных
Затаилось веселье чудное,
И улыбка, что слаще сладкого.
И сама словно снег бела,
Да чиста будто свет полуденный,
Окаймленный небесной радугой.
Птичка Божия радость радует,
На крылах своих в разных хлопотах,
То стоит как перст пред иконою,
То сыночка малого жалует
Добротой своей да вниманием,
Да уча его уму-разуму.

Ох, сподобилось ясну соколу,
Ясну соколу да залетному,
Пролетать да над белым городом,
Над церквами да над дорогами,
Над домами поверх головушек
Проходящих и мимо едущих.
Что же стало вдруг, дивный белый град?
Где красоты твои и радости?
Почему над тобой стрелы в пламени,
По ночам летят сквозь незримый гул?
Кто ж задумал вдруг
Так красу губить,
Убивать жен, да малых деточек?
Поражать огнем дома мирные,
Да кварталы людские добрые?

Прилетел тот враг незримый, невиданный,
Из днепровских круч, из-за синих рек.
Стал огнем палить да снарядом бить,
Разрушая деревни малые,
Да накидывать на города высокие.

Защемило грудь тому соколу,
Ясну соколу, добру молодцу.
Как увидел он в огне пожарища
Птичку Божию, радость светлую.
Подлетел он к ней посреди огня,
Опалил свои перья белые.
- Унесу я тебя на крылах своих,
Сберегу я тебя от огня-пламени!
Ты не будешь горя знать, да беды лихой,
Будешь в мире жить, да в покое-сладости.
Так иди же ко мне, Птичка Божия,
Птичка Божия, радость милая!
Посмотрела на него Птичка Божия,
Да потупила свой взор от огня-пламени.
Опалило ей веки ее нежные, крыльев кончики,
Хвостик маленький.

- Полетела бы с тобой, сокол ясный мой,
Да совсем я не одна,
Вот сынок мой ненаглядненький.
Опалило ему левое крылышко,
И не сможет он с нами вдаль лететь.
А сыночка своего не покину я,
Так мы дома с ним и останемся.

И ответил ей добрый молодец:
- Я возьму с собой твоего сынка,
И тебя возьму, Птичка Божия.
Унесу я вас двоих из огня-пламени,
Прочь от злой беды, от пожарища.
Будем вместе жить припеваючи,
Да растить сынка на удивление.
Посмотри, какой он у тебя пригоженький!
Посмотри, какой он у тебя славненький!
Не отказывайся добрая Птичка божия,
Ты от счастья своего несказанного.

Так вещал тот сокол средь пожарища,
Средь разбитых стен да сквозь чей-то плач.
Долго думала Птичка Божия,
И ломала до боли рученьки.
Не смотрела она на перья свои опаленные,
А смотрела все на сыночка малого.
Вдруг рванулась она к добру молодцу,
Добру молодцу-соколу ясному.

- Нынче я решилась-отважилась,
И покину навсегда наш родимый дом,
Хоть и жили здесь мы в покое-радости,
Вплоть до этой злой годины
До лихих времен.
Забирай же нас скорее, сокол ласковый,
Да неси ты нас быстрее вдаль за холмы зеленые.
За поля широкие, да за леса далекие.
Лишь подальше быть да от злой войны,
От снарядов-пуль, да от всех смертей.
Насмотрелись мы с сыночком здесь всякого,
Навидались мы с ним страшных ужасов.
Хоть и больно нам прощаться с белым городом,
С белым городом, да с родимой сторонушкой.
Но важнее мне, чтоб сыночек жил,
Ну а здесь не жизнь, а просто каторга.
Так бери же нас с обой, да и вдаль неси,
Мы теперь в твоих руках спасительных!

Подхватил ясный сокол Птичку Божию,
Да сыночка ее опаленного.
Поднялись они все трое да над грешной землей,
Над дымами поднялись, да над пожарами.
Куда взор ни кинь - пламень огненный,
Да людская боль, да людская страсть.
Ветер жаркий окатил сверху донизу,
Тяжело было лететь ясну соколу,
Нелегко таким быть чудом-избавителем.
Грохотали кругом взрывы страшные,
Взрывы гулкие, да выстрелы опасные.
Нес соколик свою ношу ценную,
Справа его Птичка Божия,
Слева - сыночек маленький.
Так летели они вдаль, все вперед неслись,
Потеряли давно счет времени.

Тут ударила их вдруг волна жаркая,
Волна жаркая, да тяжелая.
И попало той волной да прямо в сокола,
Ясна сокола, добра молодца.
Задохнулся он, перестал лететь,
Грудь его пробита, прострелена.
Но сжимал он свою ношу ценную,
Ношу ценную, любовь великую.
Он не бросил ее на землю черную,
Опустил как мог на ветви дерева,
На кудрявое, на зеленое.
Не ушиблись они, не ударились,
Уцепились за ветви хрупкие,
Да и так и уселись на веточках.

Птичка Божия, радость светлая,
радость светлая, да ее сынок,
Оба живы они, не умерли.
Ну а сокол наш пал на землю вдруг,
Мать-сыра земля приняла его.
На устах его запеклася кровь,
Ну а грудь уж не дышала пробитая.
Он с улыбкою своей приложил к земле
Буйну голову, да улыбку добрую.
С миром он почил в этот трудный час,
Что сберег он любимую Птичку Божию,
Птичку Божию да ее сынка.
Далеко за пределы города
Вынес он двоих на крылах своих.
Прочь от злой войны, от лихой беды,
Уберег их добрые душеньки.
И свою сгубил не напрасно он,
Все ж была та любовь счастливая,
Хоть была она на мгновение.

В белом городе белокаменном,
Что стоял всегда посреди Руси,
Больше не летают снаряды страшные,
Да не свищут пули каленые.
Прочь отброшен враг за предел земли
Силой свежею, Новоросскою.
Не поднять ему теперь голову
Целых триста лет, до конца веков.
Не посмеет губить он мирный люд,
Да накидывать на города высокие.
Ну а где-то под белым городом
В саду-рощице живет Птичка Божия.
Птичка Божия, радость светлая.
Та жа прежняя свет-красавица,
Еще больше, еще прекраснее.
Да сынок ее всегда рядом с ней,
Что ж еще для счастья ей надобно?
Но приходит к ней грусть-печаль одна,
Вечерами тревожными, темными.
Все ей слышится отдаленный гром,
Да грозы большой приближение.
И спасти-прилететь должен милый к ней.
Так и ждет она до полуночи,
Только милого не слышны шаги,
Не слышны шаги, не шумят крыла.
Помечтает она, попечалится,
Да любовно вздохнет и сдержится.