20. Два дождя

Два дождя
1.Иначе – нельзя?

Поезд остановился.
Поезд следует дальше.

Ты сошёл во время этой коротенькой остановки на  продрогший от ледяного дождя асфальт. Один. Выпрямив спину. Не застегнув стёганой, невесомой  на твоих огромных плечах,  куртки. Не защитив крупно сбитую голову от ледяных, почти металлических капель.  Зонт бездушно и ненужно болтался на согнутой крепкой руке. Не было сумок, чемоданов. Не было ничего, чтобы ты захотел взять с собой.

Какое-то время казалось – поезд идёт рядом с тобой. И твой равнодушно-строгий зонт идёт рядом. И расстояние между нами остаётся неизменным. Возможно, именно так можно описать состояние надежды. Всё уже случилось. Состоялось. Произошло.  Но ещё длится поезд вдоль перрона. Скорость мала. Шаги быстры. Расстояние призрачно. Ещё не просвистел свисток. Железная машина не обрела полную неудержную мощь.

Вот и всё.
Перрон пуст. Дождь стреляет каплями-пулямя в спину где-то уже за углом. И задевает по касательной зонтик-трость, непостижимым, невозможным образом отбрасывая его угловатую тень на бледное женское лицо в вагонном окне.

Иначе – было нельзя?
И каждый знает. Этот дождь войдёт в память. И останется с ним рядом навсегда. Он сольётся с памятью дедов и прабабок, с памятью рода мужчины и женщины. Он будет напоминать во всех  втиснутых в самые отдалённые сумеречные закоулки сердец  убитых, пробитых железными каплями, многократно отпетых мыслях – что были предназначены друг для друга. И молчание, тяжелей и весомей только капли того дождя,  ляжет равнодушным от усталости псом у ног каждого из них.

Его рядом нет?
Её рядом нет?
Никогда - и рядом – нет.
Иначе было – нельзя?


2. Самое красивое слово

«Нет» - красивое слово.
Острое, как лезвие восточного ножа. Без коридоров и закоулков, где можно спрятаться, подумать, передумать, вернуться и снова уйти.

«Нет» - восхитительное слово.
Сильное, как удар бича по ещё не зарубцевавшейся спине. «Нет» - это - нет. Пустота. Рывок в пропасть и неизвестность.  Сожаление о потраченном и – утраченном. Гордыня и боль – тебя для другого – нет. Возможно, лишь годы спустя, ты благоговейно и восхищённо будешь вспоминать тот едино-неделимый, тягучий вздох абсолютной пустоты, составляющей это слово.

Жизнь восхитительна.
Чудеса Господни неисповедимы.
Потери оборачиваются приобретениями, а боль очищает, оживляет, исцеляет, но всегда, всегда очень долго, мучительно  и страшно. И на этой выморочной душе-земле  готовит место для счастья. Нежданного. Неожиданного. Непредсказуемого. И всегда – не с той стороны, куда ты упорно (упёрто! привычно!) поворачиваешь голову.

«Нет» - говорит мужчина.
И (впервые за десятилетие!) ты ему веришь. Себе веришь. Тому, что внутри тебя  резко и сильно вскинуло голову. Женщине позволили больше не надеяться. Не ждать. Не строить дивный замок с каминной залой  для двоих. Женщине вернули добровольно и радостно отданное ей во владение мужчиной сердце. Женщине вернули её саму. Роскошный и трудный возвратный  дар.

Поезд остановился.
Поезд следует дальше.
Ветер рвёт тулово роскошного, так и не раскрытого,  красного парижского зонта. Женщине вернули её саму. Это не одиночество. Это уединение. И как долго оно продлится, ведомо только ей одной и тем, кто её оберегает. Но выбирает всегда она сама.

Случалось ли, что женщина протягивала свой дар тому же мужчине. Не знаю. Даже сквозь столетия вперёд и назад – не знаю. Это её тайна. Её выбор. Возможно, посвященными стали  только холодный,  ледяной, почти  металлический дождь и пустота (всё и ничего) – наполняющая слово «нет».

Это удивительное слово.
Ты сам наполняешь его пустоту значением, звучанием, тяжестью  промокшей, как будто лежащей на былинном щите (с щитом или на щите!) спины, отсветом красного на женском, очень бледном лице (парижский зонт так и не был раскрыт!) и знаешь, неосознанно, глубинной памятью твоего мужского и женского рода – время чудес и радости наступает.