Графоман

   Начну очень издалека. Из такого далёкого далека, что поначалу будет неясно, как я вернусь к теме.
   Итак, в одной из книг Конрада Лоренца был такой момент, автор ссылался на работу молодого русского биолога. Биолог занимался проблемой сна. Грубо говоря, не давал крысе спать продолжительное время. И брал кровь на анализ на разных стадиях бессонницы и восстановления. Но этот биолог в назидание тем, кто надумает повторить его опыты, сделал приписку, что ни в коем случае крысу после долгого отсутствия сна нельзя отправлять обратно в общий террариум, да будь она там хоть трижды альфа, убьют соплеменники. Мол, проверено опытным путём. Но Лоренц усмотрел в этом свою, этологическую проблему. Болен, не можешь себя защитить? Всё! Покойник. У крыс так. «Падающего толкни!» Видимо, Ницше тоже на крысах изучал проблему.
   И думала ли я, что однажды встречу этого самого молодого русского биолога. Ну уже не молодого, а совсем даже профессора, доктора биологических наук NN. Нет, я, конечно, знаю и имя, и отчество, и фамилию, и даже домашний адрес с телефоном. Но по понятным причинам я не буду всё это озвучивать.
   Когда резко меняется вера, вчера двумя перстами крестились, а сегодня велят тремя, то кому-то на это наплевать, да хоть пятью. Но всегда найдутся староверы, для которых идеи не флюгер, и не хрен собачий. А потому, когда всё обвалилось, первые живенько повыкидывали свои партбилеты, а вторые сплотили поредевшие ряды. И стали хоть что-то делать в меру бессмысленное для восстановления Советской Власти. А вот хотя бы газету издавать с потрясающе оригинальным названием «Коммунист Васильевского острова». Ну и содержание тоже под стать, вот не то чтобы совсем про захват мостов, телеграфа и «Авророй» по Эрмитажу. Но в этом направлении. Главным редактором этой газеты был тот самый NN, упомянутый некогда Конрадом Лоренцом, а его заместителем (заместителем NN) мой муж. Ну и ещё пара-тройка людей, убеждённых коммунистов и верных ленинцев. Я же в сие издание поставляла кроссворды собственного изготовления. И тогда, это не теперь, когда комп.программа сама за три секунды рисует сетку и словами заполняет. А тогда всё самолично, ручками и Энциклопедией.
   Но когда я просматривала первый номер «Коммуниста Васильевского острова», то пальцем ткнула в нечто и спросила мужа:
— Что это? Как оно здесь оказалось?
— Ну ты же видишь, басня. Автор NN. Он же главный редактор.
   Поначалу мне показалось, что это какое-то недоразумение. Верстали номер, осталось место — ну и сунули эту невнятицу. Так вот нет. Практически не было номера без басни NN, или без его же рифмованного памфлета, или что-либо назидательного опять-таки в рифму (или в то, что автору кажется рифмой). И более косноязычной жути было трудно придумать.
   У меня нет этих газет. После смерти мужа всё выкинула. Не люблю лишний хлам. Хотя, полагаю, у самого NN все экземпляры есть. Совершенно случайно в бумагах мужа осталось стихотворение NN «Студенчеству» и даже с авторской правкой от руки. Вот оно:

Студент — не амфора, не глиняный сосуд,
В который знания всё льют да льют,
Студент, что факел, только бы гореть
И пламенем своим сердца согреть.
Светить всегда, светить везде,
С мечтою о космической звезде...
Но окунись в реальный мир.
Вокруг чума, а у буржуев пир.
Нас грабят уж который год,
И гибнет, разлагается народ.
Проснись, студент, доколе ждать,
За стариков твоих, отца и мать
Не ты ли должен постоять?!
Уж близок день, рабочие опять
За честь и равенство поднимут знамя.
Так кто ты, глиняный сосуд или народа пламя?!

   Ещё раз уточню. Этот стих написал не полуграмотный упёртый дедок, а профессор, доктор биологический наук. Хотя упёртости NN не занимать.
   Муж верстает очередной номер «Коммуниста Васильевского острова» и просит меня, чтобы я позвонила NN. Потому что одна строка в его басне в три раза длиннее других. В лучших традициях Ивана Крылова NN свои басни писал хромым ямбом. Хотя мой муж ядовито замечал, что этот ямб не хромой, а на инвалидной коляске. И как-то ему тяжело с NN говорить о его поэзии. Он мне делегировал эти обязанности. Звоню я NN, чтобы испросить разрешения поделить длинную строку на три части, а то в газете много места пропадает. Звоню, и к трубке подходит жена NN. Я, не подозревая об их семейных конфликтах, передаю просьбу моего мужа для её мужа. И тут началось. Возможно, в моём голосе и была какая-то ирония. Но издеваться и в мыслях не было. Оказывается жена NN — кандидат филологических наук. А стихописание её мужа — это позор семьи. Но она ничего с этим поделать не может. Что её муж психически неадекватен, что над ним, пожилым, умным, уважаемым человеком смеются студенты...
— Да ладно, — говорю, — какие студенты приобретают «Коммуниста Васильевского острова»?
— Те, которым он вашу газету раздаёт со своими автографами. Да делите вы эту строку хоть на три, хоть на пять частей, хоть вообще выкиньте. Ну вы-то меня понимаете. Я пригласила в гости известного, уважаемого литературного критика ХХ. Мы вдвоём пытались доказать NN, что то, что он пишет —  графомания. У нас не получилось. И ХХ потом сказал мне, что тут не литературный критик нужен, а психиатр.
Ну и так далее, и тому подобное. И получилось, что я, сама того не желая, в доме повешенного заговорила о верёвке.
   Был такой добрый умный и сострадательный человек — граф Хвостов. Но в историю он вошёл как бездарнейший поэт-графоман. На свои деньги он издавал свои стихи. Дарил  сборнички всем желающим и нежелающим. Разъезжал по постоялым дворам  и там оставлял свои книжки, в надежде,  что кто-нибудь их прочтёт. А ещё он был женат на племяннице полководца Суворова и был с ним дружен. Суворов всячески помогал ему в карьере.
   Из Вики: «По ходатайству Суворова в 1795 году Екатерина II пожаловала Хвостова званием камер-юнкера. Известен анекдот, согласно которому кто-то посетовал в присутствии государыни, что Хвостову не следовало носить этого звания, на что она ответила: «Если б Суворов попросил, то я сделала бы его и камер-фрейлиной». Поэт сам занёс этот анекдот в записную книжку с примечанием: «Так Великая умела чтить волю Великого!»
   Когда граф Хвостов пришёл к умирающему Суворову попрощаться, тот сказал ему: «Митя, ты доброй души человек, но не пиши, брат, стихов. Охота быть тебе посмешищем!». Надо ли пояснять, что Митя и не подумал исполнить предсмертную просьбу своего великого свояка. Стихописание сильнее доводов разума.
   И что же это за великая болезнь? Есть ли в МКБ-10 для неё какой-никакой пунктик? Думаю, больше всего сюда подходит обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР).  И если сравнить графоманию и hoarding, патологическое накопительство или синдром Плюшкина, то есть некоторое сходство. Человек неадекватно относится к вещам, он не ощущает разницы между нужным и ненужным, полезным  и вредным, плохим и хорошим. Но сам акт приобретения вещи (неважно как, безмозглый шопинг или копание в помойке) доставляет ему почти наркотическое удовольствие. Так и в графомании тоже самое: любое написанное стихотворение вызывает эйфорию. И не только у графоманов. Просто неграфоман, вернувшись потом к написанному, может трезво оценить уровень произведения. А графоман не может. Да и вообще считает все оценки подобного рода субъективными. И мало того, нет такого рифмованного мусора, чтобы хоть кому-нибудь да ни понравилось. А раз есть ценители, то отчего же вы говорите, что стихи плохи?
   Поэт отличается от графомана, как коллекционер от Плюшкина. Хотя для многих что коллекционер, что Плюшкин — оба идиоты. И столь же лестно многие думают о поэтах и графоманах, не делая между ними существенного различия.
   Однако кандидату филологических наук удалось то, что не получилось у генералиссимуса. Я со «Студенчеством» пошарила в сети, полагая, что это стихотворение приведёт меня ко всему рассаднику, под каким бы псевдонимом он не оказался. Но нет, фокус не удался. Монографии NN в сети есть, читай — не хочу. Стихов нет. Проконтролировала-таки жена мужнину жажду поэтической славы. Нет в сети возле имени доктора биологических наук корявого рифмованного ужаса. И даже под псевдонимом нет. Но сам бы он на такой подвиг самоотречения не сподобился.