Я Вам пишу

Всё время Вам, барон, пишу я письма с разбитого о скалы корабля. Тут, что ни день, сплошные катаклизмы:
Внук повара дорвался до руля, не варит макарон, ни пшённой каши, прокладывает меж обломков курс.
Я не могу назвать команду "нашей": тут боцман, он кудрявый как  барашек – ушёл на острова с мешочком бус.
Он стал уже почти аборигеном, танцует папуасский свистопляс.
Барон! Полёты на ядре, скажите откровенно, доступны всем, иль  только лишь для Вас?
По трюмам крысы. Их – не больше «тысчи». Из тех, кто не сбежал, лишь вахтенный матрос.
В проломы палубы проглядывает днище, там мокрый порох, сломанный насос.
Прошу прощения! У меня заминка: вернулся боцман (прозвище - Мистраль), – украл или купил на чёрном рынке для корабля какую-то деталь.
Барон, мне только Вам писать осталось: Воздушный шар? — возможно, это шанс.
Что, если выкроить? Сгодится старый парус? Хотя, тяжёл! – не шёлк и не атлас.
Ночами смерть заглядывала в гости (мы вместе с ней в одном учились классе), с матросом до утра играла в «кости» на порох и консервные запасы.
Там кое-что в каютах завалялось. Старуха «закусила удила», вошла в азарт и, дура, проигралась: без капюшона, голая ушла.
Матрос напился, сунул в банку кости, от радости не сразу захмелел.
Глядит из трюма, как в экран, на капитанский мостик и до команд ему, вообще-то, нету дел.
А у меня косичка под банданой, тяну её, барон, и вспоминаю Вас. Я верю Вам, барон: не зря считаюсь странной – себя вытаскиваю вверх не в первый раз.