Сборник стихов За ангелом. Книга вторая. 2024

ЮРИЙ ГРАДОВ


Москва

2023
 
УДК 82-1
ББК 84(2Рос=Рус)6 Г75

Градов Ю.
Г75  За ангелом. Книга вторая. Сборник стихотворений / Ю. Градов. — М. : КнигИздат, 2023. — 150 с.

Это второй сборник стихов Юрия Градова – поэта и музыканта, творчество ко- торого стало известно широкой публике недавно, после выпуска его первой книги
«Просто так. Стихи о жизни и вообще…» в 2022 г. Он размышляет о мире как мыс- литель, пытаясь докопаться до потаенной сути вещей, ответить на вопросы – что есть Бог? одиночество? предательство? любовь? Что есть предназначение человека на Земле? Автор помогает себе и пытается помочь нам в поиске рецепта от окаме- нелости души, от заскорузлости чувств. Его стихи порой обладают терапевтиче- ским эффектом: они поднимают до огромного накала, пика эмоций. Они вызывают страсть, желание бороться за Жизнь, не поддаваться превратностям судьбы и идти дальше и дальше по жизни.

ISBN 978-5-4492-0623-7


УДК 82-1 ББК 84(2Рос=Рус)6















ISBN 978-5-4492-0623-7


© Ю. Градов, 2023
© Оформление ООО «КнигИздат», 2023
 
ЭПИГРАФ

Мой Бог! Не принимай меня Таким, какой я есть.

Не слушай Ты меня, И не пытай, распятием своим Прочти поверхностно,
Не нужно в душу лезть.

В рассказанном нет сказок. Молюсь за прошлое,
Чтоб в будущем был прок. В обыденных рассказах - Гримасой смеха со слезами Пишу я правду между строк.
 
Наш современник Юрий Градов
Творчество человека – будь то поэт, музыкант, живописец и т.п. – неизбежно связано с чувством морали. И именно пи- сательство более других творческих профессий опирается на мораль, т.е. использует, и в чем-то даже эксплуатирует, чужие трагедии, радости, поиски смысла жизни, душевные метания. При этом писатель невольно сопоставляет свои душевные «закрома» с другими людьми, порой совсем не деликатно вторгаясь в заповедные области их внутреннего мира.
В современной жизни, когда проблемы морали определя- ют будущий жизненный путь человека, мы считаем его масто- донтом. Как пример тому, я хочу привести судьбу поэта Юрия Градова. В юности он собирался посвятить себя профессии музыканта. Но судьба распорядилась так, что он поступил в технический ВУЗ, а душа всю жизнь стремилась к творче- скому поиску. Еще в школе, а затем и в институте Юрий ор- ганизовал вокально-инструментальный ансамбль, который пользовался популярностью среди московской молодежи. Вы- ступления ансамбля проходили на сцене в солидных москов- ских концертных залах – театре Эстрады, Московском дворце Молодежи, ДК на Дубровке, на телевидении и др. И все это - параллельно совершенно другому виду деятельности, связан- ному с чисто технической профессией. Именно потому, он не считает себя профессиональным поэтом: «…С крестьянскими руками, с головою технаря, с душою музыканта и поэта», - го- ворит он о себе.
Проблемы существования творца в обществе, проблемы творческой свободы, морали художника, места поэта в обще- стве во многом определяют его творческий путь.
 
Не нужно ставить мне клише, Считая, будто я – голимый лирик. Считаю я, что больше я – сатирик,
ЧерпАющий сюжет из жизненных уроков. И потому, гораздо ближе к жизни.
А жизнь, как показала практика, Не слушает пророков. [4].

Поэту всегда был интересен человек, его жизнь, привычки, чувства, восприятие мира. Он рассказывал мне о своей люби- мой игре: в общественном транспорте наблюдать за людьми и придумывать им воображаемые судьбы, пытаясь проник- нуть в тайны чужой души.

Когда ты строишь мачо, Общения – вагон.
Хоть свет туши.
Беда одна, что в том вагоне Средь массы спальных мест Нет места для души.[5]

Мне много раз приходилось исследовать творчество из- вестных музыкантов, представителей разных цивилизаций. При этом я всегда сталкивалась с проблемой: процесс твор- чества с трудом поддается научному анализу. В этом процессе как минимум содержится 50 процентов необъяснимого, того, что научным экспериментом нельзя проверить, и любая клас- сификация материала в этом случае выглядит искусственно.
Один из поэтических сборников Юрия Градова называется
«Просто так. Стихи о жизни и вообще…». В этом проявилась и его внутренняя скромность, и некое авторское кокетство. На самом деле он размышляет о мире как мыслитель, пы- таясь докопаться до потаенной сути вещей, ответить на во-
 
просы – что есть Бог? одиночество? предательство? любовь? Что есть предназначение человека на Земле? Аристотель в «Поэтике» отмечал, что поэзия философичнее и серьезнее истории, ибо поэзия больше говорит об общем, история – о единичном; …. Задача поэта говорить не о том, что было, а о том, что могло бы быть [1, 654]. Вот и Юрий Градов че- рез поэзию познает и объясняет мир…Поэтому, конечно, не может не выразить в своем творчестве отношение к смерти и к жизни – этой великой дуальной оппозиции, не дающей покоя любому мыслящему индивиду – представителю любой мировой цивилизации.

Рождения увидеть вдох и смерти выдох,
А в промежутке лишь никчемность бытия, Предназначавшейся кормлению подвида Последней в алфавите буквы «я». («Буква Я») [5]

При этом поэт не погружается в так называемое «двое- мирие», не противопоставляет примитивно материальное и духовное начала. Он не убегает от реального мира, он в нем живет, его любит. И не боится смерти, но она привлекает его своей неизведанностью: а что же там, за последней чертой?

Можно многие увидеть Колдовские чудеса,
Если в полночь на погосте Широко закрыть глаза.

Как поблескивает мутно Там окислившая медь.
И как крот копает яму, Чтобы в яме умереть.
 
Как скрипят гнилые доски На заброшенном погосте. И как пишет рифмы где-то
Прах умершего поэта. («Погост») [5]

На извечный вопрос «в чем смысл жизни» поэт отвечает:

Напыщенную фразу написать Как делать нефиг. От безделья.
Но так не хочется, чтобы она взяла.
Так хочется, чтобы она смогла вам что-то дать!

Автор помогает себе и пытается помочь нам в поиске ре- цепта от окаменелости души, от заскорузлости чувств.

Не грубил, не плыл, не ползал, Не юлил, не благовел.
Не ценил того, что создал, Не искал, чего хотел.
Не хочу кривить душою, Недосказанный – молчу… Но одно я знаю точно –
Жить так больше не хочу! («Не») [4]

Не мог не откликнуться поэт и на серьезные потрясения как для нашей страны, так и всего мира, случившиеся за по- следнее время. Он символически отождествляет их в своих стихах с образом вулкана.

Вулкан сметает все живущее несчетно. Оставит только четность у гвоздик, Слезами папы высекающих на камне
Улыбку сына. И истошный материнский крик. [5]
 
Художники средневековья и проторенессанса не могли себе позволить вступать в прямой разговор с Богом-творцом. Ю. Градов, как представитель 21 века, во многих своих стихах об- ращается к Богу напрямую, искренне пытаясь прояснить для себя то или иное понимание мира. При этом, Создателя он оче- ловечивает, любит его как воплощение самых близких людей:

Я никому уже не буду должен,
И все же, я обязан навсегда двоим:
Тому, кто мой отец, И той, кто моя мать.
Еще обязан сентябрю, ведь он впервые,
Рождением своим заставил нас с тобой страдать.[4]

В отношении к Творцу нет приниженности и страха; он просто с ним все время рядом, и божьим судом, вольно или невольно, измеряет свои поступки. Но когда он пишет «Мой Бог», то возможно имеет ввиду и обращение к людям, к их людскому суду:

Мой Бог!
Не принимай меня Таким, какой я есть. Не слушай Ты меня,
И не пытай, распятием своим. Прочти поверхностно,
Не нужно в душу лезть.

Способен ли художник переделать этот мир?

Большие люди - правят миром. А мир меняют - дураки!
Наверно, не заслуживаем мы Того, что (Бог) послал,
 
Когда мы сами этого не понимаем. Быть может, зря кого-то превозносим, А кого-то хаем.
Я лично думаю, что до сих пор Понять мы не сумели,
Что не заслуживаем мы того, Чего мы не преодолели.[4]

Этот внутренний разлад души проходит через все стихи.

Живешь, живешь и думаешь, Что счастье завтра будет,
Что все тебя полюбят и вернут долги. Хочу вам донести, чтоб вы понять смогли: Чем больше вам должны,
Тем вас быстрее позабудут! [4].

У Юрия Градова много любовной лирики. Возможно, в этой романтической, всепоглощающей Любви видится ему одна из точек опоры для человека; об этом он так и говорит:

Не зная про тебя, по сути, ничего,
Почувствую, что что-то просит заново открыть Закрытую своей рукою тоненькую дверь.
В нее опять вернуться, замереть
И оценить, все то, зачем здесь стоит жить и умереть. («Узнавание») [4]

И это не только любовь к женщине. Это и любовь к Богу, Родине, Москве – его родному городу, к русскому языку….

Ну, здравствуй, мой город, Первопрестольный.
В аллеи бульваров из тополей
 
Влюбленный.
И пусть по тебе идет кто ангелом не родился.
Ведь странная штука, жизнь:
Встретился и простился. («Песня о Москве») [5].

Авторский стиль Юрия Градова далек от стандартной ли- рики. Он пишет эмоционально, образно, пронзительно и пря- молинейно, иногда на уровне философских рассуждений, а, порой, саркастично, даже используя крепкие выражения. При этом он искренен и бескомпромиссен, как ребенок. И, как ре- бенок, верит в ангелов. Этот новый сборник так и называется:
«За ангелом».

В толпе людей, не ведая о том, Что это вообще возможно,
Не веря, не любя и твердо зная, Что ангелы не могут появляться, Так горестно и сладко,
пусть и поздно, наконец-то осознать, что нужно просто полететь,
Чтоб с ангелом своим
на этом свете повстречаться. [5]

Иногда кажется, что Ю. Градов представляет в своем твор- честве разные эпохи и направления искусства: то в его стихах мы находим недосказанность русского символизма, то Диоге- новскую философскую эксцентричность, то тоску по класси- ческой модели мира эпохи Ренессанса. И это отражается в его отношении к женщине, контрастное, на двух далеких полю- сах. С одной стороны - романтическое возвышение женщи- ны-королевы, женщины-богини:
 
И в мыслях припадая страстно, Твое распятие люблю.
И просто нахождение твое Со мною рядом.
Коварно. Разно. Чуждо.
Но оно прекрасно! («Тебе») [4]

И я Вас жду. И, благовея перед Вами,
Пытаюсь в жилах тормозить сгустившуюся кровь. И, неозвучив, непроизнесенными словами
Хочу, чтобы ушедши, Повстречаться с Вами вновь. («Чжурчжень»). [5]

Чувство нежности мужчинам не всегда свойственно. Неж- ность скорее характерна для женского психотипа. А Ю. Градов говорит о нежности во многих своих стихотворениях: и его нежность касается детей и женщин.

Беспечность юностью глядит Чуть исподлобья взглядом, Перешагнув через отеческий порог, Ты думаешь, что будут вечно Мать с отцом с тобою рядом,
И будет целый мир у твоих ног. («Фотографии») [5]

Ты - моя слезинка,
Лежащая теплом между ресниц. Пусть это будет вечно сниться, Закладкою оставшись меж страниц.
 
Прошу, чтоб никогда не стала льдинкой. Скатившись, не разбилась хрусталем.
Ты будь всегда прозрачна и лучиста,
И неподдельно ласковой. Как солнце днем. («Слеза») [4]

Романтический, светлый женский образ контрастирует с образом женщины-дьявола ( но об этом поэт пишет скорее с юмором):

Есть много разных категорий баб.
У большинства из них есть удивительное свойство: Обьевши ветку, на нее начхать.
Таких особ - процентов девяносто. («Се ля ви») [4]

А про супружеское счастье И про прекрасных дам:
За преданность свою
Ты будешь дамой прЕдан.
За искренность – забвению предАн. [4]

Найденная автором форма многих стихотворений довольно часто представляет собой своеобразный диалог с неким со- беседником, который, толи часть его внутреннего мира, толи воплощение идеальной мечты, толи реальная фигура… Сам поэт об этом ничего не говорит, сохраняя интригу и застав- ляя нас думать, размышлять…. Этот разговор с «внутренним голосом» становится его авторским приемом…  Цицерон в трактате «Об ораторе», излагает учение о внутреннем об- разе, превосходящем всякую чувственную реальность.[6] Мне показалось, что этот прием в чем-то подобен традиции духов- ной музыки христианского средневековья. Там в некоторых
 
композициях главная тема звучала в средних голосах, как бы сознательно запрятанная в сложную вертикаль многоголосья. В жизни тоже так бывает: то, что особо дорого человеку, сле- дует скрывать от чужих людей – от их зависти, от варварского невежества…

Боюсь я иногда тебе писать,
Когда подумаю: а вдруг ты не ответишь? И хочется тогда мне ветром стать, Летящим над поверхностью пруда.
Пробраться в комнату к тебе. Смотреть в твои глаза и радоваться, Что ветра и меня ты не заметишь.[4]

И, вопрошая к Мирозданию, поэт с надеждой ждет ответа, и… контакта. А звезды молчаливы… Тогда он отвечает сам себе:

А я шуршу сентябрьской листвой И вижу крест,
Не нахожу ответ я, «Боже»…[4]

Стихи, в отличие от прозы – это высказывание, которое способно мгновенно вызвать эмоциональный отклик:

Прохожие проходят. Незрячие не зрят.
И не важнЫ ему оценки судей.
Он волен сам, начавши из-за такта,
Когда захочет снова возвратиться в такт. И он играет не за деньги!
Он для себя играет. Просто так. («Бродячий музыкант») [5]
 
И здесь нет социальной приниженности статуса бродяче- го музыканта, много веков превалирующего в истории музы- кальной культуры мировых цивилизаций. Образ бродячего музыканта – это, скорее, символ свободы творчества.
Юрий Градов обладает редким «триединым» талантом: способностью одновременно сочинять поэтический и музы- кальный тексты, а также артистически исполнять свои сочи- нения. При этом, для него Звук – это от божественного, а зна- чит всегда о светлом…

Какой же идиот был тот, кто нам сказал, Что в музыке всего семь звуков.
Звучанье ветра, крик совы, Молчание увядших листьев сада - Все - музыка и звук.
(«О звуке»). [4]

Из человека в музыканта понятье «чувство» превратило. Без музыки останется весь мир наш пуст.
Хотелось бы, чтобы то превращенье
Не тормозили скованность, никчемность А главное - дозированность чувств. [5]

Поэт активно работает над словом, создавая новые слого- сочетания и слова-смыслы: тут и неологизмы, и развернутые метафоры и яркие сравнения… Вплоть до авангардистской
«зауми», когда смысл стиха не имеет значения, важен эмоцио- нальный ряд. Так, например, для простого автобуса он приду- мал такие сравнения:

В нем все, как в человеке:
Во-первых, фары, как глаза,
Раздвинув темноту дальнейший путь осветят.
 
А модуль подготовки воздуха,
(В народе обзывают «секоматом»),
Ни что иное - легкие, которые от воспалЕнья ХаркАются заветным русским матом. [5]

Юрий Градов иногда использует соединение поэтического и прозаического текста, поскольку очень часто для него смысл стихотворения важнее гладкой рифмы и четкого ритма. В его сборнике «Просто так» есть целый раздел своеобразных очер- ков-стихов которые автор называет «маленькими поэмами». В ряде стихов он переходит, возможно, сам того не ведая, на модный верлибр.

Когда расшатанный наш маятник весов Из параллелей вдруг сорвется
Все встанет поперек – так страшно и приятно. Будь осторожна, я наверное – дурак.
Но ты меня запомнишь навсегда.
И упрекнуть меня ни в чем не сможешь. А главное, что ничего не нужно мне.
И ничего тебе не нужно. («Признание») [4]

Познакомьтесь со стихами Юрия Градова, и вы почувству- ете в вашем сердце возможность пробуждения веры: в чело- века, в доброту, в людскую порядочность и преданность, в ра- дость жизни, и постоянное ее совершенство.

Я хочу быть и грустным, и радостным. Я хочу, чтоб в сознанье моем
Мне в оставшихся буднях и праздниках Управлять самому кораблем.
Надоели смиренье и кротость
 
И степенности праведный вид. Надоели подставы и подлость, И вселенский обрыдший Ковид.
………
В стихотворенье не хочу быть точкой, Рифмованными строчками кричу,
Что я хочу, как Диоген - жить в бочке, Писать и думать, что хочу. [5]

Примерьте эти очень личные стихи на себя, на свою жизнь.
Найдете много совпадений.

Что было, то сегодня не исправить. Чтобы все было хорошо, наверно, Просто нужно жить хотеть.
И каждую минуту этой жизни славить. [5]
 
Список литературы:

1. Аристотель. Поэтика. Ок.355-347 до н.э. /Пер. с древ- не-греч. М. Гаспарова. Соч. в 4-х т. Т.4. Философское насле- дие. Т. 90. – М., 1983, с.654
2. Васильченко Е.В. Звук/музыка в системе культуры миро- вых цивилизаций. - М., РУДН, 2009, 649 с.
3. Васильченко Е.В. Наш современник Юрий Градов: поэт и мыслитель. Материалы Х Всероссийской научной конфе- ренции. Ярославль, Ярославский государственный педагоги- ческий университет им..К.Д. Ушинского, 15-18.12, 2022.
4. Градов Ю.А. Просто так. Сборник стихов. - М., Первый том, 2022, 104 с.
5. Градов Ю.А. За ангелом. Сборник стихов. - М., 2023.
6. Рождественский Ю.В. Лекции в МГУ. – М., 1995-1996 гг.
7. Цицерон. Об ораторском искусстве. [трактаты] / Цице- рон; [перевод с латыни Ф. Петровского, М. Гаспарова]. - Мо- сква : Издательство АСТ, 2001. - 512 с. - (Эксклюзивная клас- сика).

Е.В.Васильченко, доктор наук, профессор.
 
АНГЕЛ


Рожденным ползать - невозможно возлететь. Рожденным плакать - невозможно рассмеяться. Когда мы рождены, бывает так,
Что с ангелом своим, приходится расстаться.
В толпе людей, не ведая о том, Что это вообще возможно,
Не веря, не любя и твердо зная, Что ангелы не могут появляться,
Так горестно и сладко, пусть и поздно Вдруг осознать, что нужно просто полететь,
Чтоб с ангелом своим на этом свете повстречаться.
В рождественскую ночь к нам ангелы приходят.
Они сердца наши приводят
в чудесный, странный хоровод. И пусть на время мир замрет.
И в ритме танца душ зайдутся небеса. И ангелов зальются голоса
Навстречу лунной неге… А мы тела омоем в снеге
И к ангелам подстроим голоса.
Пройдет глухая полоса, и жизнь проявит чудеса,
Которые отняли злые тролли.
Я Бога попрошу закрыть истоки боли и радостью наполнить Небеса…
 
ЗАМЕЧАНИЕ


Когда ты строишь мачо, общения – вагон.
Хоть свет туши.
Беда одна, что в том вагоне Средь массы спальных мест Нет места для души.


БОЖЕ


По мере лет, за крайность весен, К нам снова прилетел сентябрь. Он был, и есть, и будет,
И у нас не спросит,
Насколько тянется к земле сильнее листопад, По мере наступленья холодов.
И все равно ему:
Ты плачешь над осыпанной листвою, Иль ей ты рад.
Приходит осень, осень…

Сентябрь ступил и топчет землю, И ты идешь своей тропою.
Мы знаем, что позеленеет Все вокруг через полгода.
 
Но не знаем точно: без меня? или с тобою? Но знаем, что в пороке – непорочны.
И это беспредельно точно!
А может быть зима нас сделает сильнее? А может быть глаза закроет.
А в отношеньях мы, наверное, слабее в чем-то, А в чем-то мы, наверное, сильнее.
В одном уверен я, что никогда Не попрошу прощенья!
Добавлю, что «уже» не попрошу. И я тебя прошу: ты тоже не проси! Ведь относились и относимся Друг к другу бережно.
Не знаю, что нас ждет за это. Возможно, это все пройдет, Но это вечно. Веришь?
И это нам так нужно.
Пусть это будет и серьезно, и смешно.. Мне все равно,
Но все равно то – нежно, А то, что нежно, не бывает
«Все равно»!
Я никому уже не буду должен,
И все же, я обязан навсегда двоим: Тому, кто мой отец,
И той, кто моя мать.
Еще обязан сентябрю, ведь он впервые, Рождением своим заставил нас с тобой страдать. Да ладно, Бог с ним.
Да, Бог.
Еще по нам не на поминках.
И я прошу тебя, когда захочешь, Будь ты с ним.
 
Ведь он твой сын,
Хоть нарисован он на куполах. И все же я внемлю ему
И повторяю в заклинанье: «Боже – Боже…» И странно, что когда молюсь ему,
То вспоминаю свою мать, А ты ведь тоже мать!
И в церкви нарисованы похоже… Отец всегда отдельно,
А вместе с сыном рядом мать…
Молитвенно перекрестившись, И пальцами сложивши перст, Спроси пред алтарем себя ты: Кто ты?
И я себя спрошу об этом. Ты может быть сообразишь, И может быть ответишь.
А я шуршу сентябрьской листвой И вижу крест,
Не нахожу ответ я, Боже…
Не бойся осени, Не бойся января.
Их грусть и холод поправимы. Залезем в теплый плед –
И мы любимы… Весна придет,
И будем лета ждать.
Сомнения и боль нам надо побеждать. Быть одному неправильно и страшно. Ведь в жизни все – разноэтажно.
Все встанет на места само собою Как и начертано судьбою.
 
ХЗ


Я по пути хочу пройти До окончанья - стоя!
Чтобы мне дал наш Бог
В могилу доходить, а не ползти. Чтоб СТОЯ я упал.
А он, в заупокоенном покое,
Не дал мне повода сказать: «Прости».


ЧТО НРАВИТСЯ


Мне нравится, что звуком вам не стать. Мне нравится, что стали вы моею явью. Мне нравится, что вы созвучны лени.
Когда положено летать,
Вы растворитесь в первозданном снеге… Вам, знаю, покоренной не предстать,
И покоренной, вставшей на колени, Мне никогда вас не увидеть…
Но понять так хочется, Что жить я с этим буду.
Зачем же мы нужны друг другу? Чтоб летать…
 
Звучаньям жизни суждено звучать. Журчанию дождя – невольно капать. И по журчанию его ты спрашиваешь:
Зачем живем?
А дождик с улицы в стекле вопрос размазывает… Разом! Не рассказывая.
Мазком лизнув и превращая суть вопроса в муть. Пускай все будет недосказанным…


СЛОВА И ФРАЗЫ


В простых словах, казалось бы, нет сути.
Ты фразою простой не сможешь мир соединить. Наговоривши слов обыденных, обыденно рассудишь,
Из заковёрнутости фразу распрямив в витиеватость нить.

Закономерность в этой жизни Первая – безгрешность.
Но без греха не будет в этом мире слов. Открывши губы, этот мир наполнит Беззвучно воспарившая любовь.

А в ней присутствуют напыщенные фразы, В которых обещанья страсти бытия:
Но нас там нет, цыганские гаданья Отбросили понятье «ты и я».
 
ПАРАФРАЗА


Меняя стиль, не думая, что прослыву я странным, Своею странностью ничто не дав стране,
Я не боюсь писать, перо макая в раны.
И критикам скажу я «да» на слово «нет»!

Мне так приятно, что читаете вы ФРАЗУ, Которая ни что не сможет вам сказать.
И я смеюсь над фразой, оказавшейся заразною,
В каком-то смысле леностью, произнесенной от безделья. И сожалею о, наверное, бесцельно проведенном времени, И выдохе, который вдохом вдохновенья смог бы стать.


НЕ


Незамеченные люди, Незаметной чередой Незадачливые судьи Нерифмованной строкой Не забыв распорядиться, Не устав от скучных фраз, Неулыбчивые лица,
Не смотрящие на нас.
Не осудят с возмущеньем, Не утрут глаза рукой,
 
Не познают восхищенья, Не найдя тропы домой. Не живут своею жизнью, Нераскованной душой.
Не отбросят с сердца латы, Не поймут, что есть другой – Недоступный многим мир… Не герой и не кумир,
Не ударит в бровь ни разу Непонятностью рассказа, Непонятною строкой
Не разрушит все и сразу.
Не грубил, не плыл, не ползал, Не юлил, не благовел.
Не ценил того, что создал, Не искал, чего хотел.
Не хочу кривить душою, Недосказанный – молчу… Но одно я знаю точно – Жить так больше не хочу!


О СТИХАХ И ПРОЗЕ


Все в стихах неоднозначно: В них и лирика, и лень.
В них - Вселенной многозначность, Стёртость грани «ночь и день».
Завыванья, зябкость стужи,
 
Жар камина от безделья, Предсказаний онеменье, Слов бесстыдных откровенье.
В них значенье слов предельны…

Ростки свои мы оторвем от чрева И, растворившись в многогласье, Однажды просто замолчим.
И осознаем: как-же этот мир прекрасен. И, в тоже время, будет скуден мир, Когда вокруг - одна лишь проза.
И обездолен!
Только рифмой - этот мир ужасен, Как неуклюж в тунИке лирика сатир.

Я не пою ни дифирамбы, и не лесть. Жизнь - это жизнь, а вот стихи в ней
Все-таки поют, и это неизменно будет дальше. Но в прозе однозначно тоже что-то есть.
И я советую повторно обе их прочесть. Они прекрасны: одинаковы, казалось бы И все-таки до удивления разнообразны.

Пусть все стихи мои лучами разлетятся По миру. С ними легче жить.
Они помогут душам повстречаться,
И счастье в летний день наворожить…

Я их люблю, пронзительно и честно Способных мир перевернуть в наклон. Как далеко они уводят – неизвестно.
Но многогласный мир не ставит им заслон.
 
Так в чем различье прозы и стихов?
Они как женщина с мужчиною разнятся. Он рад подняться до божественных верхов, Она поможет миру продлеваться.


ЗАКЛИНАНИЕ


Ты ладошкой почерпни Будний день от этой своры Распоясанных людей.

Да пребудет с вами Бог.
И возвысит хоть чуть-чуть. И позволит, что не смог.

Расставанье боли гадость Непонятностью мечты Встречей новой будет в радость.

Шляпу снимешь. Поклонишься. И поймешь, что ты - один.
Божьей матерью давлеян. Бабьей скверной. Ты и сын.

И забыты окончанья
Фраз которых вспомнить надо: Об умЕрших – хорошо.
Ничего. И только правду!
 
Под землей - ни полумесяц, И не крест. Не видно смысла. В голове почти истлевшей, Написавшей эти мысли.


МЕЧТА


Боюсь я иногда тебе писать,
Когда подумаю: а вдруг ты не ответишь? И хочется тогда мне ветром стать, Летящим над поверхностью пруда.
Пробраться в комнату к тебе. Смотреть в твои глаза и радоваться, Что ветра и меня ты не заметишь.

Когда читаю я твои стихи,
Я слышу, как шаги твои тихи. И незаметно, шаг за шагом, Я пропущу их в комнату свою.
А дальше – в дУшу, в жизнь мою…
 
ТАК?


В любви, как в жизни, все волнообразно.
Стремясь мальчишеской неординарностью любить, Обманут я понятьем глупым - «надо»
Но «как-то» нужно жить с понятьем «жить».

Мне хорошо, я распрямил согбенные колени. И ей наверно тоже хорошо.
И ей, передо мною распластавшейся, В какой-то мере – верю,
Как той, кто завтра про меня Сумеет, отряхнувшись, позабыть.


КАЧЕЛИ


Как стать поэтом? Стать философом? Творцом? Опередившим время и понявшим смысл?
Никак. Не видя мысли, не подъемно бремя, И отрешенья от всего, и откровенья.

Нарвавшись, натворив грехов, Безмерно будет мысль терзать,
Как урожденный во плоти
становится бессмертным в этой жизни.
 
Но только нет в ней ничего. Прохожие оглЯнутся.
Пастух щелкнЁт хлыстом, Отправив стадо на постой.
А морды из слюней вам скажут: «Ме-е-е»

Не надо метрономом будней измерять все то, Что вроде-бы и нужно, но бессмысленно.
И даже то, что вам порой покажется любимым Окажется потом бессмысленной задумкой.

А что-же надо? От себя сбежать. И выпить до краев из строк
Наполненную рифмами бессмысленную кружку.


СПАСАЮЩИМ РОССИЮ


В гнезде у Сойки все в порядке.
Там сои нет. В тарелках - лебединый пух.
И в очереди комплиментов - только комплима, Толпа из страждущих.
На самом деле, никого у Сойки нет. Есть только Сойкин дух, Перепелиный от Сороки смех.

Гнездо сумела вознести невысоко. Зато в стеблЯх по вЕтру хвост качает.
В него, кроме него, уже никто не сможет залететь. Лишь только ветер странствий, растопырив перст, Но крест Иерусалима нехристь не узнает.
 
В гнезде родилися птенцы. Их папа-Сойка очень любит.
А мама-Сойка греет первенца яйцо,
которая Сорока отложила, обезглавив папу-Сойку. А сойка, ставши строчной буквой, не забудет,
Что нужно обезглавить у птенца отцовское яйцо..

И оперившись в дед мороза и снегурочку наряды, Птенцы не смотрят на родимое гнездо.
Оно загажено жидчайшим едким калом, Которым сойка облила его,
ВысИживая лживое Сорокино яйцо.

Какая прелесть - жить на море. Там климат сушит фрукты и мозги.
А на равнине русской, зреют яблоки. И падают на землю фразой русскою –
«расти, люби, но никогда не лги»!

От сойки никогда никто не вешался. Я пацаном не раз смотрел в ее гнездо.
И пофигу мне было вылетающее из ее промежности.

Вы вылезли из памперсов, попробуйте Вы стать людьми. Забывши о гнезде загаженном, родного Крагена перешагнув – к Снегурке прилепиться.
Сосредоточившись,
ее наряды на себя примерить. Но не забудьте стержень,
В нем себя почувствовав - раскрепоститесь!
 
Не дайте душу Сойке на себе отмерить. А про меня: считайте, что я спал,
с зовущею меня куда-то(Сойкой) Я благодарен, но не ей.
Мужик – не сойка - пЕрепел. Я вас люблю, мои птенцы.
Не дай вам Бог,
Чтоб с сойкою такою вы пропали.


Я ПИШУ


Не хочу быть кому-то нужным я. Быть себе я нужным хочу.
Не хочу быть цепями и якорем, И компАсом я быть не хочу!

Не хочу я быть боцманом властным И плясать под чью-то дуду.
В голове что-то там раскорячилось. Что мне хочется, сам не пойму.

Я хочу быть и грустным, и радостным. Я хочу, чтоб в сознанье моем
Мне в оставшихся буднях и праздниках Управлять самому кораблем.

Надоели смиренье и кротость И степенности праведный вид. Надоели подставы и подлость,
И вселенский обрыдший Ковид.
 
Мне надоело парусом служить, Перерабатывая дуновенье ветра В движение халявочную силу,
Неся вперед на днище прилипал унылых: Друзей, врагов, а также всех, когда-то милых, Ухмылкой судеб превратившихся
В попутчиков постылых.

Мне надоело быть собакою в упряжке,
В которой все собратья отдыхают за бугром. Мне надоело быть томимым жаждой
И нулевым быть надоело вожаком.

Мне надоело от разумия во взгляде Пытаться невозможное понять.
Мне надоели те, кто были сзади, Забывшие, что спину нужно прикрывать.

Мне надоело быть котом домашним, Переловившим в доме всех мышей. Стать сэкономленным на молоке и каше, Собой кормя прилипших жирных вшей.

В стихотворенье не хочу быть точкой, Рифмованными строчками кричу,
Что я хочу, как Диоген - жить в бочке, Писать и думать, как хочу.

Когда с поэзией сведенный свахой, Еще я наслажденья попрошу,
Я с удовольствием скажу:
«Пошли все на х.. !
Я счастлив от того, что я пишу!»
 
КАКТОТАК


Ну как нам не любить Цветущий сад
И чувство огорошенности, И чей-то исподлобья взгляд?

Ну как нам не любить Озвученный полночный стон Того, кто в будущем?

Посмейтесь. А листок прочтя, Остепенитесь и, осмыслив,
Порвите в клочья
мой листок размазанный.
Идя навстречу жизни и любви, На эти два предмета не смотрите.

Прижав тебя, чтобы не дать тебе остыть, Руками грея увядающее тело,
Я попрошу, чтоб было все не зря. Прошу, живи.
Ведь я замерзну без тебя.
 
НИ ТЫ НИ Я


Ни Ты, ни Я на склоне лет пускай не врет. А жизнь ушедшая пускай нам не перечит.
Не дай нам Бог сказать, что чем-то мы сейчас Не обеспеченны, не правы. Глупость!
Пошли их к черту, отразив все правдою, Ответив Ироду:» Урод «.

Легко сквозить по жизни сквозняком. Откусывая плоть от поросли столпенной.
А тот, кто в этой жизни стал первостепенным, На нас пусть не глядит, он лишь подставил рот.

Ни Ты, ни Я на склоне лет пускай не врет. Пускай исчезнет слово «Ты» и слово «Я». Останется душа в двойном размере.
И Ваши ноги, раздвигающие тучи,
И Ваша грудь, как совершенство бытия.
 
БРЕД


Коснуться краешком,
В росе омытым влажным лепестком, И притянуться как магнитом.
Окутавшись как лепестками одеялом, Заснуть без планов и без мыслей
В роскошестве увязнув просто снов.

Проснуться и понять – Прилипшесть лепестков Так незаметно, невзначай,
Промежду фраз произносимых слов, В пурге забот и буднях снежных Рождается дитя, которую не ждать. Но не зависима она от Вас…
И имя ее – Нежность.

Из нежности рождаются стихи.
Она рожденным ползать расправляет крылья. Она подумать вас заставит:
А Вы вообще когда-нибудь любили? Ей нечего ответить Вам.
Вы скажете, стесняясь откровенья: Какая сука ты, е****на мать!

Распахнутому настежь сердцу ноги не сомкнуть. А полетевшей вверх душе не сгинуть.
В стеблЯх переплетений нежность не покинуть Как лепесткам, настоянным в одной росе,
С росою этой не уснуть.
 
И появился стебель под названьем «Нежность», Растущий от прикосновенья лепестков, Летающих по улицам заснеженным,
Нахально вкрадываясь в суть буднИчных снов.

И стебель нежности совсем не нежно распускает корни, Которые все внутренние органы отключат,
чтоб отвернуть от воздуха и пищи. Они заставят Вас понять,
что жить Вам дальше неизбежно Неважно, как и с кем. Но, однозначно: жить с понятьем «Нежность».


ПРИЗНАНИЕ


Когда расшатанный наш маятник весов Из параллелей вдруг сорвется
Все встанет поперек – так страшно и приятно. Будь осторожна, я наверное – дурак.
Но ты меня запомнишь навсегда.
И упрекнуть меня ни в чем не сможешь. А главное, что ничего не нужно мне.
И ничего тебе не нужно.
Ты не пойми меня превратно. Мои последние слова -
Все это правда. Правда. Не панацея, не зараза.
Расхожей фразой тленность слов Страшит меня понятие «любовь».
 
Что не понятно, и до смеха страшно, странно, Что думаю я о тебе
Без перерыва, постоянно…


БУКВА Я


Все выпито. В остатке лишь осадок, Червем вопроса заставляющий страдать: Зачем душа, оставившая тело,
Пустое тело заставляет доживать? Зачем смотреть, как оно стынет Глазами вопиющего в пустыне?
Рождения увидеть вдох и смерти выдох,
А в промежутке лишь никчемность бытия, Предназначавшейся кормлению подвида Последней в алфавите буквы «я».


А СУДЬИ КТО?


Судить себя - быть садомазохистом.
Судить других - быть палачом и не собою быть. Раскрыться – эксгибиционистом.
Не понимаю, как же дальше жить?
 
Мне тишина нужна для насыщенья смыслом, Журчания ручья написанной строки,
Не нужен телевизор с рас(долбай)ским звуком. Не нужен Я себе. Простите, бл.. И Вы.

Когда писать захочешь, не придумавши сюжет,
Строка в отсутствии сюжета блекнет черно-белой краской. А то, чем живы в каждодневной тишине,
Из будничности черно-белой
Пусть жизнь раскрасит акварельными цветами Из обложки детской сказки.


ЖЕНЩИНАМ


Одна прекрасно варит борщ. Другая - шанежки на завтрак. А третья хорошо дает.
А есть которые живут Вообще не зная то, Что будет завтра.

А есть такие, кто в избУ горящую Без промедления заходят,
В купюрах жизни хоровода Деньгами отрывают свою мзду.

На сколько же прелестна лесть, На столько же противна правда. И будучи сегодня к вам лицом,
 
К вам завтра станет это Лишь отверстием анальным. А возвышается лишь та,
С которой можно - ВСЕ. Буквально.


ВОСКРЕСЕНЬЕ УТРОМ


Ты так неистово даешь Впустить сквозь занавески свет.
И говоришь, что ноги лишь мешают. И в них ты чувствуешь балласт.
Баланс, который в чувстве свет соизмеряет.

Зачем открыт манящий взгляд. И бритые текущие ресницы.
И губы, шепчущие невпопад.
И сон, зовущий повернуть назад?

И от чего торжественной рукой Читаешь строки мне из русской сказки? Наверно, сны приснились, где вдвойне Явилось недосказанное в красках.

Утробный вздох и раскрывающийся рот, И обнимАния урчащий мОмент.
Что это? Притворяшка? Комплемент? Желание отдать себя тому, кто заберет?
 
Проникнет свет сквозь занавески дачи.
И в растеченном крике солнце окунулось.. И я уже не нужен. Слезы высохли.
И до меня дошло: Ты выспалась….
А может быть - не до конца проснулась.


ПОГОСТ


На заброшенном погосте, В полнолунной тишине Можно многое услышать, Распластавшись на земле.

Лист с листом играет в салки, Предсказания гадалки,
Как в безмолвной тишине Мухомор растет на пне.
Как в порыве страсти сучьей, В глубине навозной кучи Там жучиху жук прижучил. Он богат в своем говне.

Как поблескивает мутно Там окислившая медь.
И как крот копает яму, Чтобы в яме умереть. Филин бУхает, как гад, Словно ухает в набат.
 
Да,! В глаголе предпоследнем Ставьте верно ударенье!
А иначе мне цензура
не пошлет благословенья, И не даст мне напечатать моего стихотворенья.

Можно многие увидеть Колдовские чудеса,
Если в полночь на погосте Широко закрыть глаза.

Если Вам не все равно, На заброшенном погосте Вы увидите, как кости
Там друг к другу ходят в гости. Как поют в полночном сне
Те, кого давно уж нет. Как подмигивает Вам
Сгусток брови над глазницей.
И набитое землею выражение такое, Как в лобковой кости – пусто.
Потому, что глаз там нет.

Как скрипят гнилые доски На заброшенном погосте. И как пишет рифмы где-то Прах умершего поэта.
 
***


Вы никогда не будете любимыми, Произнося слова сквозь щелку губ. И не смотря на то,
Что Вы действительно красивы, Через губу Вам не достанется Тепло раскрытых рук.


СЛЕЗА


Ты - моя слезинка,
Лежащая теплом между ресниц. И я боюсь открыть глаза.
Пусть это будет вечно сниться, Закладкою оставшись меж страниц.

Прошу, чтоб никогда не стала льдинкой. Скатившись, не разбилась хрусталем.
Ты будь всегда прозрачна и лучиста,
И неподдельно ласковой. Как солнце днем.

Прошу, ты не смешайся с белым снегом, Когда он будет засыпать мои глаза
В тот зимний день, когда меня хоронят, Согрей! Согрей меня, моя слеза.
 
ЧЖУРЧЖЕНЬ


Я Вам безмерно благодарен
За те мгновения, что с Вами рядом был. Признаюсь, зачастую был высокопарен И лгал подчас, что к жизни этой я остыл.

Мы оба родились с душой мятежной.
А встретившись заледеневшими глазами, Друг другу не смогли понравиться
И чувствовали, что земля во рту…

Чжурчженей рать, ассимилировавших племя, Раскосость взгляда русскою равниной покорив, В Вас невозможно пыл степей умерить
И обуздать Маньчжурский Ваш порыв.

И я Вас жду. И, благовея перед Вами,
Пытаюсь в жилах тормозить сгустившуюся кровь, И, не озвучив, непроизнесенными словами
Хочу, чтобы ушедши, Повстречаться с Вами вновь.

Когда ты далеко, я знаю, что меня ты любишь. И ты в разлуке не грусти.
Все то, что было в прошлом – позабудешь. И наперед мне все простишь…
 
У ТИХОГО ОКЕАНА


Все в этой жизни – невзначай.
От извержения разбился материк. Природа оставляет маленькие части суши. И очень удивительно, что в них звучат
Природой разобщенные, но родственные души.

Все – на едином Звуке Океана
Не признающие, что в мире есть семь нот. Черпают вместе силу от встающего восхода, Наречия вбирая словно полиглот…
И звуком «дзинь» и звуком «дзя» Не расстаются с матерью-природой.

Бамбука ветвь, подобная струне, Растущая со дна материкового лимана, Не мыслит, где границы есть стране, Глядящей на безмерность Океана.

Там вкусен воздух, словно чай, С пыльцою сакуры цветенья.
Там все, как гейша – невзначай,
С походкой мелкою и широтой движенья..

Там одинаков тот, кто стал Короною, запечатлев главенство,
и труженик - священнодействующий гончар, Берущий мзду за чашки совершенство.
 
Я - русский человек, наймит.
И может быть, отчасти, стал завоевателем. И я, Вас уважая, говорю: Простите!
Зачем пишу о Вас? Не знаю. Наверно нация такая.
Дошедшая до Океана любознательная.


ЗАЧЕМ ТЫ РОДИЛАСЬ НА СВЕТ


Как жаль, что ты – не здесь,
И не со мной, что ты опять – на даче. Что черный кот урчит на животе твоем, А я опять – один, а так хотелось бы, Чтоб все было иначе…

Зачем я родилась на свет?
Чтобы дышать сиреневым кустом. Чтоб окунуться в море, а потом Найти того, кто высушит меня, Согреет тихо у огня.
Баюкать станет, на живот Лениво ляжет черный кот… Мне мало этого, кричу,
От дрожи сладкой, получу Ее от звуков струн гитары,
И пусть в душе поют фанфары,
 
Когда вонзается стрела В сплетенье ног…
Гори до тла огонь,
И пусть уходит мгла.
А мы вдвоем взовьемся в небеса, И ангелов услышим голоса.


ДО 16-ТИ


Распят. Растоптан. Но еще дышу. Глотая воздух сжатыми коленями. И я тебя прошу:
Ты покоренной будь в моей покорности. Прочитанною много раз и недосказанной.
И в отношенье к этой жизни - не разменянной.

Рукою в неге ощутив твое бессилие, Скатившись вниз по склону бархатных дорожек Я залечу в твой стан возвысившись рукою, Прильну и больше не усну между губ твоих
И растопырившихся ножек.
 
РУЧЕЙ


В ручье так много бабочек живет.
И если вдруг среди всеобщей тризны Одна другой претит,
И скажет, что тебя я отпускаю, Другая не падет просить прощенья. Не скажет, что тебя я понимаю.
Она вспорхнет и улетит.

Когда я по тебе тоскую,
То мир несется, как в тумане. Когда я лик твой поцелую,
И в заторможенном дурмане Покатят волны в океане, Вдруг исчезает пелена… Когда я остаюсь одна,
И не могу тебя найти, Иду искать тебя в пути.
Судьба вновь случай не подарит, И солнцем летним не ударит.
Я так хочу тебя понять. Я так хочу тебя обнять,
Что ветром разгоню туманный Твоей души настигший ураган!
 
НИ О ЧЕМ


Пусть будут независимы все Ваши ноты От судей тех, кто проставляет Вам очки! Жаль только, что не чАсты средь нот созвучные друг другу звуки.
А капли искренности между строк редки.


ТЕТРАДЬ


Раскрытая тетрадь,
Которой в магазине было тесно.
И карандаш, нашедший в доме свое место. И занавесок строки. Как-то так…
Все кое-как.
И скрип пера, который звуком хочет стать. И я смеюсь карандашом заточенным
Над тем, что бестолков и унизителен сей труд Быть сточенным.

И плачу, бросив взгляд на урну, В которой все мои стихи умрут. Зачем писать? И для кого?
Наверно - незачем.
 
ЧИТАТЬ


Мои стихи читать – тяжелый труд.
Когда их в первый раз прочтете, Вам - наплевать.
И назовете их убожеством. А со второго раза, я уверен, Что понять их сможете.
Сумев верлибром бестолковым Фразу разорвать.


НЕПОНЯТНО


Уроды не рождаются случайно.
В рожденьи их природа ищет новый путь. В реке великой появившееся ответвленье Умрет солончаком протухшим.
А может станет омутом,
А может новою рекой когда-нибудь. Прорвавшей все фортификационные препоны, Заложенных в фундаменте,
не разделяющих на ТЕХ и ТЕХ,
 
Зима. И лютым льдом покрывшись река Люторка, Которая не будет отпевать полет моей души.
Уйдет под лед и скажет:
«Отпеванье - это очень муторно». Меняется среда с течением реки, А берега меняют русло.
Но в этом изменении однозначно будет Он:
В уродстве, у которого привитые веками идолы В веках не будут позабыты.
И пусть все говорят, что нынче в моде кто-то. Отпеть и поклониться. А кому?
Стоящим идолам в лесах,
Которых ныне воспевает колокольный звон...


МОЛЧАТЬ


Когда уста произнесут безумные слова,
В которых слово «люди» ничего не значат, Прикосновенье лет окажется напрасно и утраченно. Всегда Вам скажут: «Нет».
Лишь на могиле скажут: «Да».
И возгордятся непорочностью и ложью, Своею бутафорской значимостью.

И в том беда, что все утраченные дни,
Как майский жук, уже с тобой не будут миру петь. В скворечнике замерзнет воробей,
А дом твой превратится в старые развалины.
 
Не сможет стае Небо домом стать, Пропев им песню старую о снеге. Кто не промолвил слово «Нет», Тот так и будет век молчать.

А после смерти всем нам станет все-равно С кем ты лежишь, кого обнять хочу… Мне, лично, проездной уже не будет нужен. Ко всем, с кем пожелаю повидаться,
Я не поеду. Я по небу полечу.


В ЧЕМ СУТЬ


Писать стихи от скуки - сукой быть. Писать стихи для денег - стать Гобсеком. Писать лишь для того, чтобы писать,
Ты незаметным будешь человеком.

Ни Бог, ни дьявол, ни уродливый чертог Нам смысл не объяснит кромешной мысли. Зачем живем под вдохновенье букв,
А прозу жизни зарифмовываем в рифмы.

Не нужно ничего.
Лишь только чувствовать, дышать
И видеть близко, рядом просто Человека. А самое приятное - про Вас,
Что Вы прочли о том, что я писал,
И хоть немножечко, но призадумались об этом…
 
СИРЕНЬ


Раскрыв четверостишия цветок И раздвигая листья ты увидишь, Цветет сирень.
У человека чувство бытия.
И запахи на улице, и будущее снится.

Уйдет война, уйдут заботы.
А рифмы нет, и станет все бесцельно. Останемся лишь ты и я.
И день,
В котором галстук пионерский, И гимн несокрушимый,
И сирень.
Война и взгляд осатаневшей сатаны,
И пьяный от твоей всего дозволенности, И трезвый - от бездушия страны.


ВУЛКАН


Вулканы снеговою пеной
Не слушаются разума людей.
По их отвесным склонам неизменно С завидным постоянством
брызнет кровью Прометей.
 
От безрассудности излишества ума Одни. Другие - от природного дерьма Откроют арсеналов закрома.
И скажет мальчик: «Ухожу я, Ма».

И задымится, заклубится и займется Чертой на карте командирский карандаш, Повелевая мальчикам пройти тропою,
Чтоб следом клином прозвучал солдатский марш.

На склонах люди крова не покинули, А мальчики несут огонь к вершине.
Вкарабкавшись на пик, себя орлами мня, Раздуют жерло преисподнего огня

Вулкана. Ад кромешный
От батальонов новоявленных потешных. И страшное названье «сатана»
Тромбует в жерла пушек мальчиков. Война. Война. Война.

Вулкан сметает все живущее несчетно. Оставит только четность у гвоздик, Слезами папы высекающих на камне
Улыбку сына. И истошный материнский крик.

История омоет ваши кости.
Но культа личности истории не избежать. А вам останется всего лишь просто
Под небом русским с почестью лежать.
 
Между людьми - так много демократии в метро. На кладбище - сплошной анахронизм
Двух сотен мальчиков
Лежащих под двумя гвоздиками, Погибших за понятие «антагонизм».


НЕДОПИСАННОЕ


Мочить в сортире - очень просто. Взрастить в сортире можно только мразь. Не сможет человек без мира.
Пройдут года, но пред судом потомков Музейным экспонатом расположится никчемная Корона.
И унитаз, встающий задом без подтертости, Смердящий и облизанный словес ным медом. И рот, удавкою промежности зажатый,
Который не дает открыть смердящий зад.

Мочить в сортире недругов совсем не мудрено, Телами мальчиков смываемых в сортире.
Но как нам дальше жить? Смотреть советское кино? Я сам люблю его смотреть,
Но не хочу быть отрешившимся от мира.
 
ФОТОГРАФИИ


Пум-пум…
Рукавчик в рюшках и кокошник, И платьица оборок кружева,
И первый шаг еще нетвердых ножек В альбоме фотографий закромах.

Беспечность юностью глядит Чуть исподлобья взглядом,
Перешагнув через отеческий порог, Ты думаешь, что будут вечно
Мать с отцом с тобою рядом, И будет целый мир у твоих ног.

И фото зрелости морщиной появившейся… Ты вдруг промолвишь неожиданно вопрос. А вот ответ придет слезой скатившейся
На самых близких, тех,
кто твой ответ с собой унес.

Я знаю: старость вам неведомою будет! Рассматривая фото разных лет знакомого лица, Душа смотрящих широко открытых глаз Улыбку не забудет!
И молодой останется до самого конца.

Когда шатром покажется беседка, Тогда и дни несутся незаметно.
И сказочным дворцом мерцает дачный дом, Когда любимый поселился в нем.
 
Проходят дни беспечного полета. Бывает так лишь в летний сильный зной. Сияют синевой Небесные ворота,
Когда в поля уходим мы с тобой.

И пусть Светлана в своем доме рядом Уйдет воспоминанием. И ты…
Не загрустишь опять со мною рядом. И погрузишь опять в свои мечты.

И сладко спят расстроенные гонги, Не замечаешь ход обычных дел.
Лишь ждешь, когда придут ночные гонки, Утробный звук и сладкий беспредел…


НАЗОВИ КАК ХОЧЕШЬ


Ушла к цирюльнику. И это норм. Но злюсь.
Ее там будут снова красить и крутить, Чтобы возвысить ее имидж,
Чтобы она смогла свершить Паденье с еще большей высоты.
И в этом – баба, женщина и девушка Вовеки и поныне!

Каков пассаж:
От парикмахерши придет И скажет: «Как тебе?»
А ты посмотришь, скажешь: «Здорово».
 
А про себя: «Ну где же ты болталась, задница?» Она проглотит комплимент.
Ей так приятно. В чистом виде – сатана, Откинув одеяло скажет: «На»,
Я возвратилася – твоя проказница..»

Она конечно – черт, А ты - Христос.
И только в этом статусе держи ее. Какой придумал Ржевский каламбур…
Она пришла такая новая – постриженной. И чувствует от новой стрижки,
Что снова молода и от того становится все более бесстыжею..

Бросаю комп. Мне все равно,
А жизнь и смерть - все это бренно.
Но почему-то сотни лет поп на крестинах мальчиков в алтарь ведет.
А девочек, несущих продолженье жизни - Только крестит.
А вот в алтарь им входа нет.


ЛЮБВИ... ПОКОРНЫ...


Нет в этом мире ничего того, Что – бесконечно.
Любовь и старость, разум. И его – не позабыть.
 
Наверное, безумен тот, Кто без усталости
На склоне лет вас сможет полюбить….

На склоне лет Любить не безопасно. Ведь маятник судьбы Разделишь на двоих.
Как в юности любовь Закручивает страстью, Так в старости она Рождает только стих. А стих способен сотрясать лишь воздух.
Он мощи тела не вернет назад. А, впрочем, мне какое дело?
Я – молода,
Еще дымится за..Д


СТИРАЛКА


Мне лучше думается под стиральную машину. В ней скомпоновано рождение задач.
И инженера гениальное решенье: Перевернув вверх дном весь мир – Убрать из мира грязь.
Машиночка стиральная нуждается в водице. И от розетки электрической всем хорошо,
А вот электрику не спится.
 
А вот и связь:
Когда стираются трусы, Стираются надежды.
Но все – чисты. Хотя все стерто. Но не отмоешь то, что - между. Приняв преемственность того, кто уберет меж строк разрыв.
Сказав о том, что он безгрешен, Чтобы себя очистив между ног,
Свой взгляд на мир стиралкою утешить.


ИНЬ-ЯН


Рожденная ползти на троне усидеть не сможет. Рожденная сидеть, не сможет встать и покоренною уйти. И обе, в сущности своей, друг перед другом
Ничего не стоят!
Послав в конечном счете поцелуй друг другу, И обвинения клубок, завернутый в Фак-Ю..

Устав от безразличия,
Поток унявши неприличных фраз,
В которых неприличие сказать необходимо для того, чтобы от остальных ничтожеств быть отличными, Исходит эта чушь наверно не от них,
а от кого-то раньше, но не выше. Который мог сказать тому, кого любил, Сквозь щелку губ шипящее-свое:
«Я вас наверное любил,
а оказалось что Фак-Ю…»
 
МИКС


Ах так? Тогда - вот так!
И нулевая пешка превратится в дамку. А королева превратится в самку, Прочтя давлеющий над нею компромат.

У женщины - Мон Да и королевское величие.
А у тебя - Фен Шуй, который разрушает безразличием Не только бабские колготки,
Он разрушает даже Стену Плача.
И заставляет королеву из себя играть расходных баб, Туфлями небо раскорячив.

И не предавши мать, ее предать, Благоговея пред отцом,
Его растлев, и стать ненужной никому, над нужником склонясь, уже по трезву.
Страшно это потертой бывшей королеве понимать.

В гробу, наверно, тесно. Не то, что на диване место.
И в холодильнике востребованность полки Бывает трудно отстоять.

На протяженье лет
Искавший суть и не нашедший сути И не нашедший правды,
Ее все ищущий поэт.
 
ЗОЖ


Бежит «великий», ляжки напрягая, Себя отдав понятью «зож».
Но это сверху, чтоб не видеть Что в глубине себя.
Он убежден и твердо знает, Что чувства - не его.
Раскованностью ног он убежден, что мыслью правит…

А, в сущности, его желанье - Безумной жизни суть увидеть. Какая разница - БуддА иль Магомет, Да хоть Иуда, был бы рядом Бог.

Простая истина:
На яхте плыть - конечно круто. Пробовал не раз, тошнит.
А качка жизни - точно также! Из распальцовки в горло Блевоту выбрасывает за борт, Марая незапятнанное море пленкой мутной..
И в этой мути не придет спасатель, И не протянет круг вчерашний друг..

И, все же – ЗОЖ,
Чтоб ты на Аполлона был похож. Наверно, в жизни новая нужна струя.
 
А что еще – желанье жить!
И, в сущности, наверно, больше ничего, По-русски, больше – ни х..я.

ДА! Нужно прыгнуть в океан! От жизни яхте не отдать остыть в себе оставшееся,
И блевотой не изрыгнуть на ложе смерти мзду, Чтоб после этого - ни вони, ни слащавости, Чтоб хорошо, по-русски, просто - НАТЕ, Отдав душе своей рифмованной нужду..


МОТЫЛЕК


Мы с каждым днем рожденья Вылезаем как змея из кожи.
И в новую обертку жизни суть суя,
В суЕтах каждодневностей значенья буден Не чувствуем мы в жизни ни – че – го…

Наверно здорово порхать под солнцем Тому, кто уродился мотыльком.
Но человек - не мотылек,
А жизнь - не только солнце.
И человек обязан жизнью не себе,
Себе обязан только жизненным концом.
 
Сверкает самолет на солнце, поднимаясь в небо. С работы я смотрю его полет.
А в нем сидит один счастливый, А другой - убогий,
На фонаре спаливший крылья мотылек.


РАЗ ДВА ТРИ


Я Вас приветствую, читатель. Читательниц приветствую натужно.
Сочувствую тому, кто думает , что схватка с Нею Конечно завершилася Его победой.
Но обольщаться Вам не нужно.

Читатель! Для тебя победа - СтЕпень!
А для читательши падение – СтупЕнь!
Чтобы сожрав и сбросив вниз
Еще в конвульсиях твое обгрызенное тело, Прикрыться словом «мать», когда ей нужно. И стать «ведомою»,
Сказав потом: «Я ничего не помню». Анологичное я видел в Сочи насекомое. Забыв алтарь, продать всю жизнь
И притаиться. А в конце открыть, Что «я была собою и собою буду». Словами «мне никто не нужен»,
 
Самодостаточная «б..дь»,
Не сможет удержать желанья «отдохнуть». Сосет лежак грызущий червь,
Всю жизнь засунув в плавки. Насекомое. В конечном счете, чтобы в этом лежаке уснуть.


СВЯЗЬ


Смотрю парад. Горжусь. Грущу и уважаю
Мою страну, в которой я живу. Но я все чаще понимаю
Украденную Родину и жизнь мою.

Георгиевская лента. Мракобесие?
Да никогда-б мой дед не мог подумать Чтобы на Ржевской гимнастерке
Была полоска нарисована белогвардейская.

А прадеда я знаю. Но не помню. Он гордым и высокомерным был.
Семью оставив, он по свету брел с сумой.
Он строил Храм, чтоб память о себе оставить. И он живет. И будет дальше жить.
Как этот Храм с могилой рядом. Как эта связь и лента над Крестом.
 
Смотрю парад с мундирами в крестах.
А звезды с пацанами смотрятся отменно, Лежащие с героями в гробах.
Пропавшим без вести в овраге подо Ржевом Связистам, кто погиб,
Я поклонюсь за эту связь.

Но им уже совсем не надо.
Им не пройти сегодняшним парадом. Мы не достойны этого пока.
Но есть надежда – надо!
На памяти запЫленной слегка. Вы выключайте свет.
Нас мало, Зин. Включайте похоть. И провод подо Ржевом,
И Георгиевскую Связь.

Не связана пока и безыменна, Расходность мысли не убавит Дедов под ленточкой упавших. Повестка. И опять в военкомат.
Мы с уважением Вам возвращаем ордена. А дед их бросил:
«Мне железа в теле эта лента Не убавит».
 
К БЕСОГОНУ, С УВАЖЕНИЕМ


На Бесогоне много правды. В изгнанье Беса много лжи. Значенье русских слов никто Не смог постичь словами.
И буквы все твердят народу:
«Будет лучше, только подожди».

Ты кто? Ты с кем? Ответь по-русски! Не прячь за ширмой Даля яркость тем. Служили, Брут, и дальше слУжите:
На протяженье лет и Тем, и Тем.

На пальце наколотый перстень Похож на Андреевский флаг.
А может золото рук сковало движенье? Икон и Образов, звонков телефонных такт?
Ты гонишь Беса? Наверное, здорово смотришься. Смотрю передачу и чувствую, что-то не так.

А Ваша навязчивость мненья,
При всем уважении к Вам, ни к чему. Я, наверно, плебей, замутил не ту тему И залез в непроглядную тьму.
Я пишу, чтоб в историю русской культуры Затесались слова: « Вас сейчас уважаю.
И очень надеюсь, что завтра пойму.
 
ЧАЙ


Как нужно в этом мире кем-то стать! И ощутить себя от мира независимым.
Прожив всю жизнь, ее дожив, ненужным стать, Оставшись в целом - организмом,
А в душе - бессмысленным?

Не нужно в этом мире долго говорить, Припав щекой на камень терпкий
Той участи, которой ты хотел От драки с кулаками в кровь,
Оставшись безобразно дерзким.

Не говори. Пускай не будет в мире слов. Любовь. Ты только от нее
Не заразись, и ничего не натвори. А слезы - Солнце.
Солнце - есть осколок звезд.

А Библию читайте.
Хотя бы для того, чтоб знали: Кому - полезно кофе,
Кому - плевок в лицо, Кому - спасибо сухих слез. А мне – мечтать, читая.
Наверно, хватит алкоголя.
Мне скажут: «Ты иди под плед».
А я в ответ: «Ты принеси мне чая».
 
МНОГО ТОЧЕК


У быдла – множество отличий.
И интеллекту страшно рядом с быдлом встать. В своих стихах он ищет смысла.
А быдло ищет, что за строчки можно взять. Или тому, кому он нужен, дать.
Ведь смысл интеллекта быдла – кошелек, А, может, золотые серьги?

Про быдло много многоточий…..
Об интеллекте тоже я не стану говорить.
В метро, коленями касаясь, чувствую и мыслю Близки коленями, но чувствую, что «но»…

Не сможет соловьем запеть кукушка. Сверчок не будет жаворонком петь.
Не сможет выстрелить чугунная царь-пушка.
И колокол с отбитым краем не способен зазвенеть.

Не комментирую историю,
Которую мы с вами безразличием своим Сумели сотворить.
Создали то, что вознесет «потом». Сейчас - в начале мы.
Мы даже не компост. Одно г...но.
 
БАРДАК


Скажите, что Вам нужно для комфорта? Незнание нужды, и в параллели слОва лесть? Вам нужен жизненный Бардак!
В котором будни перечесть Не сможете словами правды.

А мир - лишь рамки.
И он Вселенною осмеян.
Бескрайнею нуждой промокший плед Не помнит праздников побед.
Его отрывок, отрывающий от будних дел, И есть Мечта.
В которой радость перемен.
Но он не вечен. Будет пледа тлен.
А дальше будет все не так, как ты хотел. Но будет вечно этот плед развратным.

Пускай пребудет в мир развратность мысли. Пусть совокУпятся в нем сотни дел.
Но пусть не будет в этом мире все бессмысленно: От растопыренности ног, до рук и тел.

Я не сумел. А Вам – начало.
Надеюсь, прочитав все строки, посмеетесь. А, отсмеясь, в конце Вы их осмыслите, Начав с конца строки, не окунувшись Снова в будни бестолковых дел.
 
СМЕШНО


Анализируя просмотры,
Мы рекламируем и «Стих», и «ру».
От чуждых строк, давя в себе ухмылки ноты, Смеемся мы над тем, кто пишет:
«Я сейчас умру».

Над тем, кто вам смешон,
обняв подушку, не смея задышать. Строкой рифмованной вдруг душу напоить Последней кружкой…
Быть может, давши новой строчке жить, От жизни этой убежать.

И радостно, и скучно. Безделие грешно.
Писать на этом «РУ» собственноручно Пример из жизни:
Что в ней было важно, А сейчас смешно.
 
СТЕНА П(а)ЛАЧА


Не бьется ритм? Не может быть! Не можешь сам? Тогда научим.
Мочить славянство в огненных котлах, Перечисляя душ славянских поражЕнство Оторванностью рук и ног,
Сильнее закрепить Иерусалимское главенство.

Раскраскам верь!
Но не раскрашивай раскраски! Ведь только в черно-белом свете Ты не останешься опидораженным,
Замоченным в сортире, но не сломленным, Оставшись добрым, не озлобленным.

Никто на флаг не водрузит чужую правду: Ни Бог, ни черт, законов не издатель, Пока всех Хаймерс не достал,
Не полыхнуло, и не грянул гром: Не реагирует читатель.
 
НЕДОУТРО


Так получилось, что я ночь не спал.
И обнаружил, что всю ночь я на контроле. Я поражен, мне хорошо от этой роли, Когда от этой роли я уже устал.

Бегом. Бегом. Подолы подтяните. Наклеенной ресницей бросьте взгляд На то, что вам вчера приснилось
Во сне. А в жизни это не вернуть назад.


ПРИШЛА ДОМОЙ
(плагиат)


Пришел домой, а в доме пусто. Ведь ты сегодня не со мной.
В потоке дел ищу я русло. Мешает мыслей беспредел. Гоню я эти мысли прочь.
Но беспокойство превозмочь Душа отказывает телу.
А ведь когда-то ты умела Разумно время повернуть. Зачем сейчас мне этот разум?
Он нужен лишь сумою в долгий путь.
 
А нам остался миг и вспышка. Короткий спазм и сладкая мечта.
Бесстыжестью манящие друг друга руки… И пусть недосягаем горизонт в разлуке.
И кажется, что этот мир приличен. Но знающие осознали -
Своим приличьем этот мир не ограничен.


ВСЕГДА


Всегда. Всегда. И не изменится ничто. Напялившая бархат, не забудет свою робу. Порыв надежды станет лишь обрывком страсти.
И сон, затмивший явь, беззвучно скажет в унисон О пробуждении, в котором никого вы не узнаете.

Не трепещи и не рыдай без слез. Кто не рыдал без слез,
Тот не познает горечь сладости. Прошу тебя! Давай смотреть вперед. ЧерпАя ложкой жизнь. Не утопив
В слезах оставшуюся радость.
 
ВЫПЕРДЫШ


Отождествленье букв и мысли. Парад планет. Да будет в этом прок. Не бьется буква с строчкой в унисон. Пишу карандашом я сонным
О море вдохновенья,
О том, что сон – его исток. Его не почерпнуть,
И невозможно унести на коромысле. Неправда все, что хорошо.
А правда не имеет смысла. И все хорошее потеряно.
А остальное - между строк. Да будет мне урок
За выпердыш бессмысленный.


РАСТАЯЛ СНЕГ


Безумие без света, И проблеска кураж,
Отображенье в зеркале, И стан прелестный Ваш. Греховные видения,
И простынь в пятнах Жизни продолжения…
 
ХОТЬ В ПЕТЛЮ ЛЕЗЬ


Ну отчего же, Боже, Становиться все так «негоже».
И ничего не хочется, хоть в петлю лезь.

Глазами безразличия друг в друга зрят прохожие,
И взглядов их греховных, проходящих, нам не перечесть. А может обновить их взгляд, присевши на скамейку?
И что-то в уходящем выдохе и взгляде их прочесть? И вот тогда возьмет и может поумнеет кто-то, Найдя возвышенности мысль,
Не дав ее кому-то опустить с верхов
И сохранить в ней неопределенный смысл.

И так всегда. И так везде. Запомнишь только прошлые грехи. На пепелище прошлого произнесешь
Такую-же дотлевшую до тлена правду.
Как непонятные, наскучившие Вам мои стихи, В которых, в разговоре с Вами
Я, наверное, навру. но точно знаю,
Что стихи мои Вас, к сожаленью, не обманут.
 
РИТА


Хочу Вам рассказать сюжет из моей жизни,
Который может быть заставит вспомнить что-то Вас. Не нужно лайков! Снимите спесь!
Взгляните в зеркало без маски Хотя б единожды. Хоть раз.

Открою вам, как в третьем классе Случился у меня роман с девчонкой. И вот на празднике Восьмое марта Учителям преподносили все цветы.
Она внесла букет и, подойдя ко мне, сказала:
«Я принесла тебе. И я хочу, чтобы обнял их ты.»

Тогда мне показался пол наш школьный зыбким. Затихшие друзья и одноклассницы, учитель… Никто не понял, что это –
Созревшая любовь? Смятение души?
А может навсегда застрявшая в годах ошибка?

А года через три свою подружку Ритку Я повстречал: «Привет – привет.»
И круглые глаза, и вдруг рыдания без слов, И… убежала в никуда.
Сейчас я думаю, что ТО БЫЛА ЛЮБОВЬ.

А жизнь идет и гложет годы.
А мы ее, как можем, тоже гложем. Тупою челюстью скребя.
Зачем? Не нужно, не любя!
 
44


Поэт, когда он пишет,
Находится в нирване
и в плену у лестных слов. Когда напишет и проснется,
Поймет, что он остался без штанов.


НЕ НУЖНО ГОВОРИТЬ


Не нужно говорить,
Что вы желаете кого-то радовать. Не нужно в уши лить,
не ощущая этих слов в себе.
Когда вы говорите, не любя, что любите, Окажетесь ничем. Никто. Нигде.

Корыто, берег, золотая рыбка. Дворец и кот, ходящий по цепи,
Онегина коварство и Наташина улыбка,
И дед, и бабка - безрассудство сутью во плоти.

Стремясь безгрешностью уйти от божьей кары, Стремясь молитвой замолить грехи,
Вы обнаружите, что стали немощным и старым Убив в себе вам Божии дары.
 
Иисус родился в Вифлееме.
В канонах принятых возрос, от них сумев уйти. Своею смертью и бессмертьем во плоти Язычников заставил в Новое поверить.

Страницы бестолковых лет сожженных: Дворец, корыто, бабка, дед – обман.
И поздравленья с праздниками вам одноименные И женский стан, прививкой жизни зараженный.

Не дай Господь вам Богом стать.
Смотреть с креста на прегрешенья смирно. Хотев ступить, споткнувшись, не сказать Что это - все!
С четверостишия скатившись до верлибра.


ГЛИНКА


РаскАянье - есть покаянье времени. А время - шанс изгнать в себе БесОв.
И распростертостью безвременья мгновением Открыть секунду в вечности.
А может в ней закрыть навечно душу на засов.

В открытье полифОнии и джазовых синкоп, В непониманье от незрелости Прокофьева, В мелодиях Чайковского щелкАнья,
Уже не будет продолжения? А будет Лишь продолженье музыки и поп..
 
Постой! Слова порой пусты, хоть и рифмованы.
Но вечно в Вас останутся Синкопы и октавы, и септЫ.
И не оставят Вам для рассуждения Тех сновидений горечь красоты.

О чем-же я хотел сказать?
Все рядом! Вот «они». Возьми рукой! И захвати их всей своей ладонью!
Но жизнь ответит: в первый раз – тихонько-матерком,
И ветерком остудит окриком полночным-непристойным:
«Куда пошел? Сверни налево, бл..!» Я не хочу на этот поворот!
И Вам шепнет авторитетный чей-то дядя:
«Это надо!» И Вам закроет Ваш щенячий рот. Послав купировать хвосты собачьей стае.
Упряжкой общей в нарты поведет. Внушив, что каждый вожаком стать должен в волчьей стае,
Для этого собратьев опустив под лед.

Итог: Охрипшим озверелым воем, В обгрызенных в боях боках,
Вас вознесут до вознесения,
Пред Родиною стойкой смирной стоя, Героем в пузырьках шампанского настоя.

А как улягутся все гости с пузырьками, В фужере пожелают Вам остаться,
Взглянув на Вас бессмысленным отстоем,
 
Промолвив: «Где-же «ферри»! Сука! Бл..ь.»
С утра, с улыбкою беззвучной помянув и похмелившись, Вас позабыв. Пославши всех соседей в з..Ад.

Насколько в жизни много трюков! Сегодня планы – завтра новый МРОТ.
В итоге принц уйдет из жизни с алым рваным парусом, Ассоль возьмет корабль за развод..

Всем всемогущим мы нужны, когда поем мы гимны, Об пол разбивши лоб и обезУмев, царствие храня.
А подданный Его, создатель гимна Глинка Простит нам обезбоженность народа, Поняв, что эти …дцать лет он прожил зря: Ведь сочинил не про Свободу!
А для себя! За деньги! «За Царя!»


О ЗВУКЕ


Какой же идиот был тот, кто утверждает, Что в музыке всего семь звуков.
Звучанье ветра, крик совы, Молчание увядших листьев сада - Все это – Звук Земли.
Звук/Музыка. Заметили? Слова созвучны. Ученый доказал,
что ничего нет в мире параллельного. И никогда никто не опровергнет то, Что музыка и звук
Палитрою своею - беспредельны.
 
БРОДЯЧИЙ МУЗЫКАНТ


На улице, что у подножия Монмартра, Играет музыкант.
О чем рассказывает флейта, я вам переведу. Закрыв глаза в заколамбуренном бреду.
Итак, в запеве еле слышно
Росток пытается пробиться сквозь асфальт. А туфли, наступая на асфальт,
Ему твердят: «Ты, парень, лишний».

Он победил, взломавши корку. Он от поступков поступи людей
Согбенным, но не сломленным стволом, Раздавленной листвою снова поднимался.

Спектакль в разгаре. Рокотом басистым Оркестр покачнул подмостки сцены.
И расплескавши звук на стены, Скатилось лишнее со стен Завуалированной пеной… Оркестр умолк. Играет он один.

Прохожие проходят. Незрячие не зрят. И не важны ему оценки судей.
Он волен сам, начавши из затакта,
Когда захочет, снова возвратиться в такт. И он играет не за деньги!
Он для себя играет. Просто так.
 
ЕГЭ


Глобально в этом мире ничего не выдумать. И даже, если сдал ЕГЭ «на пять».
Ты в этом мире никакой, нигде. Одной ногой стоящий на земле, Другой - у матери - в «звезде».
Как принято на телевиденье щас говорить:
«Однополярный».

Я знаю, что я сам себя достал
от этой неопределенности метающейся мысли. Но в этой заковёрнутости - скрытый смысл.
А от того, что сам намеренно Я что-то в ней скрывал,
за поворотом - пустота.
Тетрадь с карандашом и маета бессонницы,
В которой с возрастом листок тетради терпит то, Что в строчках скалерозных пропадает красота, Описывая в красках скорой помощи
Клаксон и расставание с мечтой, Звенящей «по соседям» рифмой бесполезной звонницей.
 
***


Слова, слова. Как музыка Жить могут независимыми.
От суеты людской и звуков неосмысленных, Как дуновенье ветра, как порыв перед грозой, Как фраза женщины: «Теперь ты мой»,

И в заблуждении о том, что все мы независимы, Есть торжество актера и актрисы,
Объятие Христа с разбавленной улыбкой Моны Лизы. И я поверил бы, что все вам рады.
Но все вам врут. От телевиденья - до бабы.


ЛИФТ


В деревне дом. Двенадцатый этаж. Подходишь к лифту, А в душе – мандраж.

В квартире – свет.
А в лифте мысль несется ввысь. Так хочется, чтоб лифт ее возвысил И увел от фальши.
И как можно дальше.
 
Прикосновенье рук о клавиши застежек-кнопок… Я очень благодарен этим стенам.
Бывает так, что человек у лифта всей пятерней на кнопки жмет. Смешно? Конечно.
Мне вдвойне смешно.

Но я прошу Всевышнего благословенья: Пусть на дорогах долгих лет
СветЯтся души в этих стенах
И постоянно чтоб горел в них свет.


ДЕТЯМ


Виниться не о чем. И не над чем смеяться. Быть может, лишь над глупостью своей.
Которая бессмысленной надеждой согревала Обутой тапочками белыми,
что по-еврейски на живого одевали. А в понимание житейском –
Жизнь всегда в понтах.
В отелях прошлых с будущим рассталась…

Каким быть может странным и заманчивым начало, Таким быть может неизведанным конец.
И как из пня осинового жала Взрастает лживый сочетания венец. Взовьется рой и разлетится племя
Над русскою равниной лепестками стрепетать.
 
А мне – писать стихи и, убивая время, О том, как было дорого и близоруко, Об этом времени беспечном собственноручно строки написать.

Ни дождь, ни снег, и не осенья морозь, Никто во мне понятье честь, Наверное, уже не сможет воскресить.
И я пишу не победившим время - с омерзеньем, смотря на выросшее в трутне племя.
Вам не забить последний гвоздь, Не кинуть вместе горсть,
и может быть на пашню вместе вам не кинуть семя…

В озлобие своем заливши в глотку винограда гроздь, Я знаю - вы придете обязательно!
Сначала – порознь, а потом – вдвоем. И на могиле ничего не скажете.
Того, кто морем оглашенный Не будет мною приглашенным.

А через много лет, найдя мою могилу без свидетелей, Произнесете вы и через боль, и через «не хочу»:
«У каждого - свое понятье честь. И я свой путь по-своему ищу». И это очень верно.
Понятье «честь» всегда полезно и важнО. Когда ваш враг вам перережет вены,
Вы поклониться не посмеете врагу.
В своем поклоне вы им будете размазаны о стены.
 
От вас устал. Но все-же, я вас жду.
И после посещения меня вы не заснете. Тому виной понятье «Совесть».
Не дай вам Бог в истории своей, чтобы возникло слово «Власть».
В истории должно быть только слово «Совесть». И уважение друг к другу, и к отцам почет,
И к матери почтенье.
Об этом запотевшей паутиной в старом доме Расскажет новому хозяину
Соскучившийся по хозяину сверчок.


ФИГЛЯР


В своем футляре безымянном Кого-то греет бирка «Наш».
От тренья, поимев на нем потертости, Все свалит на футляра возраст.
Ему уже не нужен бровный карандаш. И путь монетами измерен.

В футляре - пусто.
Больше ни гроша, ни пени.
И скажут: «Все, настало время».
И, побоявшись потерять блаженство Величия и торжества над всеми, Футляр отправят в плаванье, сказав:
«Плыви, Футляр. В тебе уже нет денег».
 
А он омоется от вешних вод И, зацепившись ненароком
За неизвестный островок, раскроется. И красный бархат изнутри,
И позабытый заводской орнамент,
Стесненный оболочкой струнный инструмент внутри, Которого никто не вынимал, возьмет, и заиграет.

Футляр, футляр. Он нужен всем. Желательно из натуральной кожи. Такой особенно приятно в руки брать. А инструмент опасен. Это - труд.
Его увидеть и понять. Подсев на ноты, заиграть.
Его за струны трогать и добиться. Единым целым с инструментом стать. Осознанно от мира отрешиться.

Футляр размок. И скурвился. А инструмент живой.
В бесчинстве из души черпая страсть. Струна вольна звучать, не чувствуя неволи. Пусть вечно он звучит о нашей боли
И помните: над всем есть божья власть.
 
ПЕРЕЛЕТНЫЕ


ТампУра рядом с вИною стоит, Безструнными глядя глазами На чуждый православный храм, На зиму холодов.
А там, на Родине - декабрь, Скворцы давно уж прилетели. Но Родина у них не здесь, а там.
Птенцов им за морем не поиметь. У них апрельский трель написан в В паспорте Российском.
И я им буду рад весною За то, что не назвали
Березой кактус, не предали.
И прилетели снова в этот храм.


С НОВЫМ ГОДОМ


Прощения прошу у всех.
За то, что в прошлом показалось Вам несерьезным, странным.
За то, что все же, вы решились Ту несуразность у меня прочесть.
Когда-то каждый в собственную душу Пытался без свидетелей залезть.
 
Пообещайте, что не станете Растеньями лежачими,
В общении - степенными В словах разменянными.

И будет радостью весна разбужена. Ведь так бывает: счастье – оно нужно. Об этом не напишут, от беды храня.
И дай же Бог, чтоб в этом счастье Был вам совсем не нужен я.

Хочу я в Новый Год взглянуть вперед,
С оглядкой пожелать любить друг друга. От сердца пожелать и, не боясь эмоций: Любите каждого прохожего!
Превратно не поймите! Рифма-то хорошая.

Когда подумаешь о том,
Как в жизни много сложного, Продолжу я писать мои стихи. Пусть Бог рассудит, дав прочесть И оценить, что было в них.
Возможно, это будет в будущем.
В пространстве поколений существующем. Пусть время смысл стихов рассудит,
Пусть кто-то их не позабудет.
 
ПРОСТИ

Прости за то, что свет Подернулся туманной дымкой, За то, что больше мыслей нет.
Но я вас ублажать не буду больше. Состариться с тобою взаперти, Терпеть вас не намерен дальше.
Я забираю сказанное И не говорю прости.


БЕЗЫМЯННОЕ

Паря крылами над своим крестом,
И сверху ощутив свой памятник убогим, Фундамент подопрешь. Не сдюжишь.
И, упавши, поднимаясь вновь, Судьбу свою я заклинаю Богом.
Когда все зарастет,
И станет холм лишь сорною травой, Не говорите, что кого-то я простил. Вы не были моей любимой..
Всего-лишь я хотел для Вас быть «мой».
Закономерно то, что без огня
С горячечностью юношеской было сделано. Стихи свои ценю не меньше, чем себя.
И не прошу награды, как Аглая Стиходеева.
 
ПОЖЕЛАНИЕ


Пиши слова на музыку души,
Но не забудь, что музыка проста:
В палитре у нее всего семь нот, А вот душа не знает наперед Захочет ли она связать тебя
со стихотворным племенем.

И, обретая истину, себя, любимую, из рая прозы Простою фразой в обществе не сможет преподать, Взлетев из рифмы к небу, прозой погрузиться в ад И завтра вам позволить будничным предстать.


ПРОДОЛЖАЯ А.АХМАТОВУ


«Я научилась просто жить, Смотреть на небо и молиться Богу. И долго перед вечером бродить,
Чтоб разогнать ненужную тревогу…»

Когда я в дверь твою однажды постучал, Ты претворилась: «я тебя не слышу».
Но ветер быстро разогнал
Твоей души искусственную крышу.
 
Хочу я долго жить взахлеб.
И вместе покорять пространства. Пусть многим будет невдомек
Как лучше елке в Новый Год
В лесу стоять с естественным убранством.

Дышать хмелея над костром,
И петь давно забытые куплеты. И вновь и вновь все вспоминать
Когда-то прожитое-будущее лето.


СЕКС ?


Что секс? Любви обычная канва? Постель со вздохами?
Ночные крики?
Что это? Мысли и слова?
Тоска в разлуке, озарение и тьма? Прикосновения души?
Движенья под дождем? Биения сердец в тиши? А может радость встречи летним днем? Страх потерять?
Надежда встретить вновь? Желание обнять?
Бушующая кровь? Подумать нужно. Сразу не сказать.
 
**


Нам нет назад пути,
А вечность - не помеха.
Нам остается лишь вперед идти. Кому-то - ради слез.
Кому-то - ради смеха.


Не делЯ


Ты просто спишь. Не слышишь ничего. Устала.
В отторгнутом непониманье слов. Слова - все то,
что в этот день тебя достало.

Ты просто спишь.
Не зная простоты того,
Что пониманье снов, мечты И все отгадки снов - просты.
Они - в безумии прошедших слов твоей недели. В твоем непониманье всех произнесенных слов. В них послезавтра - нет.
Они таятся лишь в твоем дыханье, В безумной, бестолковой сложности словесных сочетаний «Я и Ты».
 
В КИЕВ


Я из Москвы.
Родился здесь и вырос.
Я научился с ней откинуть всякий вброс. Я «Лебединым озером» отмерян.
И СССРом в эту землю врос.

Так что же мы творим, не ведая, славяне! Перечитайте Гоголя, им не использовалась «мова». Ну что-ж, снесите памятник Шевченко.
Читатель из Одессы-мамы С папой – из Ростова.


СЫНУ


За мной ты следом не угаснешь.
Ошибочных следов, ты, оглянувшись, не твори. На небе ты найдешь глаза тебе все дАвшие.
И это просто! В зеркало, как в Небо посмотри.

Служить прислужкой – быть Петрушкой. Не думать – Дед Морозом быть.
Когда-нибудь Снегурка мальчику наскучит И он оставит все, чтоб Жизнь любить.
 
Иметь друзей, в конечном счете, Поиметь предательство.
Быть преданным – окажешься придАмным прИдан. Гораздо лучше наживать врагов!
Они всегда вам будут преданы.
И вспоминать их будешь, не любя себя и их, гораздо чаще, чем всех любящих вас Дам.

Ты не поймешь все то, что я пишу, Я сам того не знаю.
Зачем весь мир перед тобою? Зря? Но я хочу быть чистым перед вами, Тебя и всех я понимаю.
А как очиститься и улететь от вас подальше, Ближе оказавшись в вам,
НЕ ЗНАЮ.


В ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТИЛЕТИЯ


К любви, разложенной на холодильной полке, Нет интереса, и отвратен взгляд.
Будь ты примат, или достиг ты гомосапиенса, Усилья разложения любви нисколько
Не стоят каждодневных жизненных утрат.

Чтобы любить – немного нужно:
Сходить в магаз, а может проводить вас на каток. И может странно, но по мне,
В любви ценнее неуклюжесть.
 
В сравнении со спиритизмом, Который вдалбливает ежедневно
Самовлюбленный новоявленный знаток.

Поступки и слова без сантиментов, И взгляд – глаза в глаза,
И ничего в ответ.
А коль глазам в ответ чего-то нужно, Это – спонсор, который однозначно Без апелляций взыщет свой процент.

Ты вырос телом,
Но душой пока ты слаб. Не стань ты на доске,
Учительскою тряпкой смытым мелом. И тряпкою, смывающей трудов ученье, Мои надежды и меня,
в конечном счете, не предав.

Не стоит ничего, кто денег стоит. Кто дифирамбы Вам поет,
Тот никогда не будет «брат».
С годами я уверен, Вы поймете бессмысленность идти туда,
«куда глаза глядят».

Вам пишет тот, кто не предАл. Коли осталось здравомыслие, Вы постарайтесь эти строки до конца прочесть.
Любите тех, кто ни за «что-то» Вас, А просто - любит.
И ценит жизнь и дату -
01.08. и 06.
 
МКАД


На МКАДе будьте осторожны!
Ремнем пристегнуты в промежности сидений, Боясь от камер штрафа строк.
А в конституции своей Ремень засунув между ног, Проехав камеру, вздохнув, Ремень откините.
Сказав, какие-же китайские сиденья узкие. И вспомните в подъезде, что Вы - русские. Омытые дождем,
Пройдя от Авто до подъезда, От струй дождя забывшие, Что небо - высоко,
А МКАД - всего лишь круг.
 
КОЛОКОЛА


Как зазвонят по мне колокола,
Ты не грусти, сожги мои стихи дотла. Ты пробеги по клавишам фано:
Про нашу жизнь тебе споет оно. И вспомнишь жаркий день,
Как солнце опалило нас.
И пОезда перрон в тот ранний час… Как согревалась на морозе я.
Ты становился «мой», а я – «твоя». Намного лет, намного зим.
Не дам тебе я стать другим. Найдешь цветы ты у пруда И не угаснешь никогда.
 
ПЕСНИ
ОМУТ


Полем, лесом ли, Толи напролом Увела меня тропинка Через бурелом.

Ну и пусть, ну и пусть, Толи радость, толи грусть, Толь улыбка, толь печаль, Толи все, прощай!

Встал и вижу я Явь или во сне
Черный омут языком Лижет душу мне.

Ну и пусть, ну и пусть, Толи радость, толи грусть, Толь улыбка, толь печаль, Толи жизнь, прощай!
 
МОСКВА ПЕРВОПРЕСТОЛЬНАЯ


Ну, здравствуй, мой город, Первопрестольный.
В аллеи бульваров
Из тополей влюбленный. Ну, что ж ты поник,
Или некуда деться На тропах твоих
аборигенам с детства ?

А в городе моем Поникли обещанья. И радость, и цветы, И звон венчальный, Артерий проспекты И переулки узкие, Прошу Вас опять:
Заговорите по-русски !

И пусть по тебе идет, Кто ангелом не родился.
Ведь странная штука жизнь: Встретился и простился…

А время гудит
И посланья шлет, Не зная о том, Что оно пройдет.
 
И кажется мне, На то время глядя,
Что Юрий с Тверской На оленя сядет.

И пусть по Тверской идут Все ангелы, что не родИлись.
Глазами закрытыми, не понимая, Что встретились и простились.

Как ты не пилИ часы, Их не засунешь в печку.
На каждый выстрел ППШа Ответом будет Стечкин.

Секундной стрелкой вверх Вновь не взовьется знамя. А то, что впереди -
Увы, не знаю.

Роскошество мая, или октябрь, Листвою лишнею
Прошу Вас опять:
Не дайте к вам стать остывшим…
 
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ


Я помню замкнутый круг, Я помню потные лица.
Тугая упряжь на круп.
И острые шпоры, как спицы. А мне себя не сдержать.
И мне загон не покинуть. И вот какая-то дрянь
Мне опустилась на спину.

Я скину,
Я обязательно скину.
Да был бы кем бы мой род. Я круг порочный покину. Иду на взлет…

И сердце бухает басом. Я оторвусь, Я разорвусь. Я стану новым Пегасом.

Я знаю однажды Травою мы станем, Сроднимся с землею, Потомство оставив. Но важно сейчас, пока есть еще силы,
Взлететь чуть повыше, порвавши удила…
 
Крепка и упряжь,
И в стремени сжаты колени. И конь мой звоном подков Пусть разобьет тягу времени. Хлещу я плеткою в ряд.
И шпоры глубже вонзая, мы вместе с ним от земли Взлетаем – взлетаем…

И в круге событий, Спирали явлений Я чувствую, сам я,
И конь мой – звереем.
И он меня сбросить наметился снова, А я ему: «Друг,
Ты раскован, раскован…

Однажды, я знаю, Мы с круга сорвемся. И вместе взлетим
К удивительным звездам. И хочется так,
Пока есть еще силы, Чтоб волю имели Разрезать удила…
 
О СНЕГЕ


Смотрю в окно и вижу снег. Так много зим десятки лет. Как кто-то видел до меня
И этот снег, и тополя…
И пусть никогда не кончается Апрель с сентябрем не встречается.
И пусть звучат над городом колокола. Нежданно, непрошенно
Зимой припорошена Придет к нам в дом
С чьей-то улыбкой весна.
Пусть за окном десятки лет Минут как день.
Но этот снег
Все так же радует любя Тех, кто похожи на меня.
Когда осеннее дерево Погасит гордыню апрелеву
Листвой, и снег, ресницами скользя, В окно мое просится
Еще одной проседью
Пусть этот кто-то вспомнит про меня.
Я благодарность не прошу Лишь откровенье напишу Про этот снег и тополя Тем, кто похожи на меня.
 
МАЛЕНЬКИЕ ПОЭМЫ
МЕТРО


Часть 1
Лежу и думаю: о чем-же написать? О боли уходящей,
А, может быть, о приходящей старости? А, может карточкою социальной помахать И опустить физиономию в ручей Метро,
В разнообразье света подземелия загадочный.

Все забывающий в айфонах от отсутствья мыслей, Метро неймет бессмысленности жизни.
И в каждом дне - никчемность от утрат. Под землю опускаешься - на кладбище: Напротив сидят души в ряд,
А посредине, в междурядье - пастбище.

Одна - в чалме, другая - в шубке крашенной, Под шубкой - стильные колготки.
Сидишь и отражению в стекле Проговоришь гламурным матом:
«Без солнца эта жизнь в метро в дерьме».
 
Сонливыми глазами бросишь взгляд На пройденный маршрут.
И вдруг из ранее вам неприметной станции К вам ваше отражение войдет.
Усядется напротив, время повернув назад.

О чем сказал? Опять фигня.
Не спите по пути, сжигая в телефоне время зря! Все хорошо, поехало метро.
От пункта изначального до станции конечной. И пассажирам кажется, что это будет вечно.

Скамейке место на перроне.
А человеку нужно ехать к звездам. И он дойдет до станции конечной,
А, выйдя из вагона, осознает - уже поздно.

Какие стильные у женщин сумки! Топырет кожу ножки сумка.
И ножка снова перед всеми в неглиже. А тот, кто не поймет, откуда сумка, Тот не достоин этой су(м)ки,
И от нее вердикт: он не заметил, Потому что – недоумок,
аналогичной су(м)ки не найдет нигде.
А он себе ответит в скорбном гаджета уделе: Что жизнь метро и фырканье вагона
И есть та жизнь, в которой он в пи..де. В мечтании о жизни вечной
В конечном счете оказавшийся на станции конечной.
 
В метро мы убиваем время. А Время - это жизнь.
Но есть в нем много станций. И чтоб на станции конечной Мы все в метро не оказались, Смотрите в отражении стекла
На лавочках, на станциях - людей. И окружающих вас пассажиров превратите в вечность.

А те, что сумкой оттопыривали взгляд, Доехали до своей станции конечной. Но среди всех была всего одна,
Которая у двЕри взглядом в темноту смотрела, Кого-то в отражении искала наугад.
Она одна лишь, на мой взгляд, Заслуживала этих фраз эффекта домино,
Потухших мыслей взглядом плачущим в окно. И музыки, звучавшей много лет назад, Открыть, как прежде, не сумела.

Часть 2 Опять в метро я подсмотрел Нечаянно картину.
Она стоит и твердо держит спину. Ведет себя достойно,
Гордой, неприметной. Ей нет еще шестнадцати, Но все ее уже заметили.

Сижу, курю бамбук,
Смотрю на лица, в гаджеты уставленные, И думаю о чем-то о своем.
 
Раскрыв глаза, ловлю себя на мысли, Что почему-то все смотрю я на нее.

Блондинка. Волос негустой. Прямой. Бейсболка светлая. Пальто недорогое.
И тело неоформленное. И штаны в расстяг. Ботинки на прямой подошве
С наклеенной американскою картинкой.

Все вроде бы неинтересно, Как у Всех. Но этот взгляд! Уже не повернуть назад Периодичность остановок. Она доехала. Она идет.
Не понимая, что к концу уже готова. Айфон уже не нужен.
Нужен чей-то взгляд.

Закрыв глаза и отгоняя мысли прочь
О том, что в этом поезде совсем нет непорочных, Толкнет нечаянно вагон водила-машинист,
И ты очнешься и поймешь, как этот мир непрочен.

Я оглянулся почему-то сразу взглядом на нее. А с ней стоит поодаль рядом парень.
В метро глаза запрятав в солнце защищенные очки, Ширинку вместо молнии на пуговки заправив.
Она почувствовала – это не ее. Найдя в вагоне, от греха
Подальше от него, освободившееся место…
 
Прелестный голос из железа. Очнувшись, думаю:
Зачем мне говорит об этой станции? Ну как мне надоела своим голосом, Прошу, с твоими данными: пройдись по станции.
И вот открылась дверь,
и вышли кто-то - с кем-то. Вагоны все отмЫли, подмели. И все на месте.
Когда все вымыли скамейки, Цифровизация наклеек спрашивает: Вы уступили место?
Той бестолковости ошибки
От которой Вам в метро не тесно?

А тот, что с пуговкой в ширинке, и «пальто недорогое» -
Вышли вместе. Только - разные. Куда поехали, зачем?!
И тут Цирцея смолкла. Все ушли. Надолго-ли?
Метро-метро. Там все - заразные….
 
ЖИТИЕ МОЕ


Часть 1
Садясь в вагон метро, глаза закрыв, Почти что засыпаю.
И около вагонных двЕрей, Голову склонив,
Я медитирую слегка,
Но контролирую обыденность и знаю: Что целый день ей будет Отдан.
И ночью буду также ей отдАн - Какой-то глупой остановке,
В какой-то сказочной мудрености Метро с названьем - Теплый Стан.

Вокруг обвитая плющЕм Названьев бутиками модных Для правильных людей Названье остановки - «стан» Одноименно будет теплым.
А для меня – предназначение часов холодных И части жизни, что за деньги я продам.

Я вышел из метро.
Себя по уши в воротник засунув, Засунул сигарету в рот.
Проходят мимо двое, смачно плюнув. А я из-под пальто достал платок
И, посморкавшись, интеллигентно, думаю:
«Зачем я здесь? Я среди них - не тот! О Боже! Ну какой я идиот!»
 
Хорош! У мужика должён быть стержень! Хоть и не молод ты уже,
И насморк мучает слегка, Но в женщинах достоинств
И в жизненных достатках, слава Богу, Особенного недостатка нет пока.
(Опять про них! Ну что за пошлость!) Мне подмигнул один водитель, а потом
Мне погудела из автобуса водительша вторая.
Ну вот, я и пришел. Ну вот и проходная…

На проходной восточная, раскОсая в одежде Жанны-Д’Арк!
А я через вертушку проверчусь. Для Жанны я - очередной му..к. И я опять ей позавидую:
У Жанны нет забот.
А я иду, чтобы во что-то верить И, ощутивши самого себя, Опять себя проверить.
А ночью, выйдя за ворота к ветру, Я снова не найду ответа:
«Ну почему все в жизни наперекосяк»?

Мой парк!
Я в нем живу, я в нем черпаю силы. Я думаю, что для него я что-то значу. И понимаю: для него я любящий, Но.. для него я не любимый,
И это значит: мы оба - с икривленною душою.
И это помогает нам до откровенья быть правдивыми!
 
«Ты понимаешь, - говорю ему, - как ты красив»? А он не верит мне в стесненьи своего
Желания и невозможности, поверить в то, что у него возможность есть,
Хотя б на миг, но стать «красивым».

И я не прав, когда твержу,
что на сегодня для него я что-то значу.
И от того, что только «на сегодня» нужен я ему, Я с ним смеюсь сегодня, и от бессилья
Завтра вместе с ним заплачу…

Парад планет есть выпуск на маршрут автобусов. На линии, которые застлАли солью.
Успевшие оттаять, и которые еще заснежены слегка. И как-бы не тонка на трассе соляная пыль,
Крепка рука и трезва мысль Водилы! Уехал и уехал! Все! Он параллелен! Он на линии! Пока!

Планерка. Крики-вопли, как всегда. Марат-начальник из восьмой колонны Всех критикует ни за что.
А потому что знает - Если что - в Дербент.
Там яблоки растут и есть знакомый мент. Но я его немного зная,
Стремясь понять, не понимая, уважаю.

И все механики кричат:
«Нам дайте лучше денег и тогда В своей обыденной работе
Мы с парком будем пуповиною повязаны.
 
И это будет очень классно!
И скажут они все, и перекрестЯтся: Махмуд! Эбат! И Ваня.
Нам все равно.
Я сделаю свою работу честно. Мой парк, я душу за Тебя отдам.
Поставив за свой счет на все борты ВеБасто. И так всегда! Из года в год.
Растет наш Автопром. И Мосгортранс растет.

Неувядающей строкой
Над всеми плИтами взовьется неизбежно: Мы вас так любим праведно,
А в откровенье - ложь. И в этом жизни суть.
В ней все оттаяли маршруты в кабинете, А на дороге все заснежено.
И вопреки отсутствия на складе запасных частей Автобусов отправка на маршруты неизбежна.

Часть 2
Автобус-Левиафан-гротеск-чудовище-шайтан, Дитя, нуждающейся в соске,
Пошли Вы все! Устал описывать все Его прелести За скудный мой аванс, которого не хватит
что б, если-что, на вороной, в оглоблях увезли меня в повозке.

Но я шучу. И в этой шутке - правда, смех! Над кем смеетесь? Над собою!
И едет над тобою перегонщик,
И Мишкиною из Тамбова масленицей Взовьет и просто разобьет и склеит кружку. Очередная в жизни ветвь…
 
Я здесь транзитом в этом парке. Но понимая, что немного до конца,
От аксиомы, что все в мире неизбежно, Я не боюсь писать от первого лица:

В ремонтной зоне моего автобусного парка
Кричит диспетчерша водителям, не называя имена,
О том, что должен сделать табельный такой-то номер. И в голосе динамика стальном сквозит:
Как для себя самой диспетчерша важна.

В ремонтной зоне все проклятьем заклеймённы. В ней правит предыдущая страна.
По аналогии, ее я называю «зоной», В которой нет имен и отчеств, Существуют только номера.

Известен фронт работ, доведены задачи. Поставлены на ямы все автобусные клячи.
Решением задач электрик взмок от электрических потуг. И с одноглазым фонарем задачу обозначил
Чумазый автослесарь – автопарковый хирург.

Гремит орудием шиномонтаж и долбит нервы.
И неподатливая гайка рассекла у слесаря-хирурга бровь. И льется голубая антифриза кровь
Из брюха перевознической стервы.

Проходит жизнь, раскроенной вальцовкой. И скажешь: «Все», и снова, невзначай, Вдруг жизнь подкинет неизведанную форму И скажет, чтоб ты снова жизнь начАл.
 
Друзья, атас!
Идет ОНА, поправить запятые.
А у самой одежда в стиле «ню»… Простите! Не могу писать я дальше. Я занят! Щас я женщину люблю!

Часть 3 Теперь про, бл..ь, Левиафан. В нем все, как в человеке:
Во-первых, фары, как глаза,
Раздвинув темноту дальнейший путь осветят. А модуль подготовки воздуха,
В народе «секомат», Ни что иное – легкие.
Которые сморкают в стороны Заветным русским матом.

И льется Левиофанова слеза, Которая плевком лежит на плАце, БлевОтиной растоптанной.
Которую в ремонтной зоне люди не заметят.

Гротеск воспрянул духом и поплыл
На улицу. Не удержав турбинный норов. Чтоб поглощая время пассажиров Питаться пассажирским временем.
Прочтите между строк: Обернутым в китайские наряды Жизненным планктоном.

Начальники началом себя мнят, Повесив остальным из цифр бирку. Но вы ответьте: «Чем Ваш секомат Отличен от автобуса «сушилки»?
 
О боли не хочу писать я боле,
О том, что парк автобусный не Ваш, а НАШ. И если только, лично, МЭР закажет
Я подготовлю полный репортаж.

Я понимаю, что мне будет очень сложно
Все превозмочь и проглотить из горла спазм. Пути решенья есть! За деньги
Бездушный покупается оргазм.
А вот любовь купить за деньги - невозможно!

Часть 4
Прошу прощенья. Не к обеду будет сказано. Не мной придумано, но не могу молчать,
и потому сегодня будет мной рассказано. Судите сами, что это:
Быдлячье скудоумие?
Холопья умность или недодуманность? Поехали!
Сортир недалеко от «Стана». Режимнейший обьект. Сортир. Текучка в кадрах каждый день. И эти кадры каждый день
В глазах мелькают - от усталости..

Нельзя порой им доползти До стен заветного сортира.
На подступах к нему и на подходе Нельзя не поскользнуться и упасть.
И это, я так понимаю, возмутило классовую силу.

Один дурак на букву «М» Заплыл в свой «эМ»,
 
Не перепутав с «Жэ».
Он в Энгельсе видать собаку съел, Когда затеял свой поход:

На Альпы, как Суворов сел:
Бачок без крышки, ржавый поплавок, И леска склизкая, чтоб дернуть.
И пролетарий, воззлетев на Альпы – п..рнул: Но не в толчок, а в верхний - смывочный бачок. Чтобы навеки в «Капитале» след оставить!
Руководящему понятью, Оставив классовый подход,
И гордый след родному предприятью.

Таков таких руководителей закон:
Каков ты сам - таков твой род.
В истории им написав - их трон-толчок: Не слишком лестное понятие.

Здесь нет столовой, заливаю «Доширак». Пожрать хочу по-человечески, а негде.
В Ютубе классиков орган,
В сортире – срач. Пожрать хочу.
Банкует самозванец, названный «начальник смены». Всего лишь наблюдающий за жизнью Мастер-Писарчук. По простоте своей надеющийся в Ветров Перемены.

Я здесь - никто. Я не хочу быть смелым - Начальником какой-то смены.
Я здесь всего лишь наблюденье жизни: Мастер-Писарчук.
 
И им пишу татуировкою на лбах, Что человечность в них отсутствует: Чурбан заточен на дрова.
Левиафан вас переедет наху… Механик, посмотрев на тело, Скажет: ВАХ!

Часть 5
Закончу часть. И жизненный сюжет Растает снегом моего автобусного парка. Здесь, к сожаленью, нет уже запарки.
И радуги разнообразия растаял свет.

А в жизни где-то новый шаг.
И я боюсь, что поступи его не знаю. Зачем мне нужен этот шаг?
В мои-то годы, Долба..бу, распис…яю?
И я пред парком посмеюсь натуженно слегка, Я благодарен за все то, что было.
Я говорю ему: «Пока»,
Посожалев, что не увижу в парке мая.

Конечно МЭРу - невдомек. Ведь у него достаточно забот:
Как ни обед, так новый поворот,
А люди чувствуют своеобразность мер. Зарплата скачет раза в два,
Директор исполняет чаянья народа.
А МЭР? Да ничего, нормально. Это МЭР. А если честно, ведь ему не просто: Отобразив все чаянья народа,
Послать, и оправдать ненужность перемен.
 
А что народ? Чего он ждет?
Вы не поверите! Он ждет работы! Всего-лишь хочет заработать деньги. И он от Вас субсидии не ждет!
и социальных пОдатей не хочет. Он хочет уважать Себя,
и не признать Себя зависимым.
Согласным с классиком на тему прозаИчных слов, Который рассказал о том,
Что страшно и бессмысленно.

Истории Руси не свойственна ни блажь, ни чушь. В ней бабы вилами тела кромсали.
И бирка полицая, умирая, издавала дух Крича:» Мы никого не предавали!»
И это правда. Истина. Хотите – так поспорим. Но проспорите.

Средь тех, кто щас на Родине, И в тех, кто не предАли,
Еще остался дух и смысл понятья «честь». И Гордость, что присягу дважды не принЯли.

Мне в парке некомфортно. И, где-то, вопреки желанию, Я подаю на увольнение
И счастья Всем желаю.
С понятьем офицерским – Честь. Но с Вами я на этом не прощаюсь.
 
БЕРЕГА


Приснилась как-то ночью мне река. Направо – мягкий и пологий берег. Налево – неприступность, крутизна.
И получается в реке два непохожих бЕрега, А если вникнуть в суть –
Всего лишь часть одной земли Рекой на берега размеренных.

И под напором непроглядной лжи Святая правда уступила.
И берегу, что справа, не жалко жалких метров. Ведь сзади у него большая лесостепь -
Родная Русская Долина.

И никому за ней - ни кошельком,
и не осознанностью мысли не поспеть. Но в ней давно отцов и дедов Улетучились преданья.
А кошелек лишь учредителю подвластен. Он скинет предпенсионерам медь.
А учредителям народным - акции из золота, Которые, как ваучеры в прошлом,
По сути обеспечены народным достояньем.

А левый берег огрызался мовой,
Как будто инструментом СССРа стоматолога. Хотя держался на цементе,
Который завозился братским противолежащим берегом.
 
Но видно мачехою оказалась та река.
И правый берег только дальше отступал. И этим самым только-лишь себя унизил. А левому, как оказалось,
Страстно захотелось над рекой возвыситься. И он, подточенный течением реки,
от страсти этой пал.

Река два берега, крестясь, Волной своей не воскресит. И пред отцом и матерью холОдность сына не отмоет.
Ей главное - остаться быть рекой С названьем, не создавшем ничего,
И устьем, растворившись в безымянном море. Остаться в прошлом бесполезною историей.

Народным достоянием считается все то, что общее.
Но это, к сожалению, Достоинство, народное предание. А что народное - то значит не мое. И от того я не могу считать
Его народным достояньем. А Вы как думаете?
И как Вы достояние считаете?

Река течет все тише.
Ее течением все стесано.
И в ней не вырастет стерлЯдья поросль. В ней лишь Сома утробье.
В телах бездарности урчанья – скупость, жадность, подлость.
 
Ох, берега вы, берега.
Дай Бог, чтоб дальше жить в согласии. Чтоб осознание пришло к двум берегам,
сказав по-русски «сори», с ненужностью вражды, И прикоснуться к небесам реки,
Которая сейчас, увы, не сможет сделать море.


БЕЛЫЙ


Калининская область. Город Белый. С брусчатой площадью,
И деревянным над рекой мостом.
И с озером, в опарышах костей немецких и советских, Которое казалось навсегда заброшенным.
И танком, воспарившим над крестом.

Холмами возвышаясь над болотами,
Стоит достопочтенный Вал – остаток крепости. Который для меня французским,
шведским и «арапским» стал.

Быть может ошибусь, вы не судите строго. Вам Википедия прочтет анонс.
А Запад скажет, там медведи ходят. Я возражаю. Это полный нонснс.

На вАла крепости стоял дозор из русских. И в нем служили только лучшие из лучших. А командиром гарнизона был арап, который по фамилии был Пушкин.
 
Прошло немного лет, и войны шли, И шведы город вновь завоевали.
А наши к Твери отошли.
И на ВалУ хозяйничает шведский гарнизон. Там множество разнообразных лиц.
А лица, Европееподданные,
Порой не приподАли пред Европой ниц.

И вот опять атака и штыки,
И пушки дымные палят нещадно.
Кусочек «шведов» – маленький французский батальон Истекший кровью, защищая фронт,
В котором в Белом, на валу
Командовал Лермонд, упав на эту землю, с русскою землей остались.

Какая прелесть: Вал и шведы,
И прадед, и ЛермОнд, и Пушкин. Есть-ли в этом связь?
А связи нет. Мы - просто люди.
Мы - не Пушкины. И не Лермонды. И не русские.
Планеты этой мы - замешенная грязь.

Я с тем, кто написал,
И с тем, кто пишет щас,
Не буду спорить. Смотрите ссылку «ру». Наверное, опять я ошибаюсь.
Но БЕЛОМУ я очень благодарен. За то, что, это - истинная Русь.
 
ЕЕЕЕ!


Одурманенный вешними водами Словно сказками Пушкинских строк На поляне неведанных сказок Поселился случайный росток.

Занесенный осенними вЕтрами, Сказки небылью, все матеря, Оторвавшись от матери семенем, Оглянувшись, и в будущность зря,
На поляну упал. В конвульсивном движении В щель земли раскоряченной туго забился, И с надеждою ждал пророщения.

Все вокруг так нежны и надежны. Озирался росток: все камрады и братья. И у каждого памперс и платье.
И на всех понадеяться можно.

Угасло солнце, наступила ночь. С уходом дня улыбок листья Вдруг распрямились напорочь.
И не осталось малочисленных друзей, Когда-то страждущих помочь.

От эгоизма, в жажде возвышенья Твердили - сволочь! -
Всем собратьям окружающим,
И даже тем, кто удосужился когда-то им помочь.
 
Лукавыми словами прикрывая то, Что сами они выросли
В такую-же их окружающую сволочь.

Растет цветок, растут побеги рядом, Завистническим взглядом осуждая То, что он - цветок.

Еще не сказаны слова и не окрепла мысль:
Как неодушевлЁнны люди! И как нелепа жизнь..
Держись росток. Держись!

Продуло ветром дни, рогатый месяц Сменил собой округлую луну, Окрасив острыми краями диадемы Мерцающую звездами страну.

Росток не спал. Вздыхал в раздумье Над мыслями о том,
что что-то здесь не так:
Все в окруженье мирно балагурят, А он всегда один,
на выживанье ветром - брошенный чужак.

У всех листва залопушилась опахалом, И в жажде стебля к влаге бытия Короной острой из репья
В росток вонзились острым жалом.
 
Невинное дитя, любовной ласки имя. И чем закончится извечный спор?:
В конечном счете между этими и теми Произойдет естественный отбор.

Кто виноват, и что же делать? Извечный классиков вопрос.
Не нужно слов. На каждого пятнистого оленя Оскалится клыками рыжий пес.
На каждую цветастую пичугу Найдется острый соколиный глаз
И эта неизбежность замкнутого круга
Своей закономерностью распространяется на нас.

Не суйся в лес, не зная брода.
Не слушай тех, кто может лишь гадать.
Ответ найди: ты среди всех - никто? а может - кто-то? И не берись судить, покуда не умеешь рассуждать… Покуда рыла не умыты,
Настойки ты отцовскою хлебни от корня -
От ржавчины житейской материнской ипостась.

Поучительство надоело.
Я не знаю, как больше сказать. Буду пить, чтобы чувствие меры
От бесчувствия Вам передать..Ееее!!!!!
 
НЕ СТРАШНО


Открыл глаза и явь внимаю- Сверху потолок. Я где?
Я ничего не понимаю!
Мне незнакома люстра, единорог, Бл. Статуэтки сверху
На возвышающейся полке.
И слева от меня подушек стог..

А подо мной – кровать. Белье на стуле в кружевах.
Да , вспомнил, что я был вчера одетым. Но ни хрена не помню то,
как я попал в ночник кровати этой с приглушенным светом.

Пронзила мысль! А что же там?
Под покрывалом бархатного одеяла? Ответ. Одежды - ноль!
Разделся сам???
Только этого мне не хватало!

Засунул руку между ног. Стоит как флаг
На этом месте Эверестом одеяло. Но ни хрена не помню,
Как же так? как кто-то смог? А может сам пред кем-то
Я поднЯл свое забрало?
 
Ну как-же так, и как мне жить?
И где тут сказочные новогодние раскраски? Где небыль, быль?
Засунул руку наотмАш, Попавши в пустоту.
И оказавшись в слове «быль» Был вынужден оставить пацановские замашки.

Там - никого!
И рюмка коньяка не в радость. Ведь я ж не Ной.
Не может быть,
что здесь я «сам с собой»…

Вдруг шорох. Вижу дверь.
И чувствую, что зародилася надежда: А может можно убежать?
Ведь вот, передо мной открыта дверь! А как бежать, коль нет одежды?

ВитиевАты слова,
но банально мыслишь! Прочитать очень просто. А понять - немыслимо. Если много пьешь,
То немного мыслишь. Если много мыслишь, То много пьешь!..;
А что? Ничего! Брависсимо!
 
Возвращаюсь к тому, где лежу я. Вспоминаю и трезвость и бред, Понимаю, что что-то хочу я, Значит жив среди бед и побед.

Тссс! Какой-то звук Где-то там-за стеной,
Оглашенной струей унитаз, Мне напомнил все!
Где я был, и я где сейчас, И то, кем был там,
Незапятнанный соком весенних клещей заразных..

Я накормлен и пьян. И ни капли мысли. Вот – она идет:
Она просто ходила пописать…

Братья мои и сестры Ваши Загляните в суть!
И пусть будет любить не страшно! Весна…
 
В ЗАКЛЮЧЕНИИ
РИФМА


Не нужно сочинять стихи самозабвенно.
Не нужно в этих строках лишь себя любить. Не нужно в них оправдывать пороки.
И перед зеркалом кривляясь крокодильи слезы лить.

Когда-нибудь, перечитав своей рукой написанные строки, В которых критиком опущено отображенье ваших слов, Ты сможешь все свои стихи расстреливать поодиночке Из выброшенных букв строку соединяя вновь.

Понять, что для того, чтоб жить, необходимо выражаться. А для того, чтоб выжить, Вам достаточно всего-лишь жить, Чтоб продолженье было: просто - обниматься.
А чтоб писать стихи – всего лишь рифму сохранить.


ВОСХОД


Весной, на оборотной стороне пруда, Березовой набухшей рощей
Листок, раздвинув тверди материнские уста, Под вешними дождями облик свой полощет.
 
Он растопырился и налился, Укачанный руками матери березы. И у него все хорошо.
И я подумал: Боже! Как мы с ним похожи..

И над туманом теплого пруда Июльский лист ласкает взглядом То солнце, то луну…
И говорит всему вокруг:
«Я с вами. Я живу. Я рядом.»

И день за днем.
Не думая, не зарекаясь, не гадая, Он не заметит, как он потемнел.
Оторванный порывом ветра полетел.

И в этом миге, всех и все кляня,
Он прокричал мне, что «ты скоро тоже, Ты такой же, как и я»!
И я еще раз понял, как мы с ним похожи.

Раздвинув гладь, поднявши чуть заметный круг, Он набухает от воды немилой,
Чтоб опустится вниз - на дно пруда И растворится в преисподней ила.

И я, как он. Уже лечу,
Отломленный от ветки ураганным ветром, Я корчусь от того, что было,
И от того, что в будущем хочу:
Быть не погрязшим в иле, не оставшись незаметным,
 
И, подставляя крылья лепестка под хлопья необузданного снега,
Ищу песчаный островок на дне пруда,
Чтобы опущенным туда не превратиться в грязь. И вечно видеть Небо.

Вот как-то так. Наш лист еще висит. А это только репетиция.
А я прощаюсь на сегодня и пойду Намазать бутерброд дижонскою горчицею.


ПИДЖАК


Как-же так, можно стать
В гардеробе забывшим пиджак? Незаметным и никому не нужным. Может, пива налив,
На окне все цветы полить? Пену пива – ненужную Сбросить в немытый нУжник?

А потом, раскатав Пару слов в пару фраз,
В пару строчек греховных мыслей, Осознать, то, что в прозе дней Затруднительно без стихов прочесть… Нерифмованный в жизни смысл, потому что без них, в ней нет смысла?
 
Брошенный на песок осколок рАкушки Зализанными краями, как лепесток ромашки Мягкостью слов сочетания
кому-то покажется просто обыденным днем. А кому-то - колючкой репейника жесткой.
А может быть - ложью,
а может быть - правдою страшной.

Разное восприятие.
Кому-то нравится пена волны, Кому-то - лес, кому-то - степь, А кому-то – горы…
Но все в гардеробе забудут пиджак.
И это точно будет, и с этим никто не спорит!

А чтобы тебе стало легче, Скажи: «Да, ты обленился, брат.»
Ты просто возьми, и надень пиджак! А, вместо пива, возьми и махни рукой
На обыденность, замахнувшись на то, что покрепче.

Ведь в жизни - всего немеряно, Но любят - за человечность стихи!
А человека - за то, что в стихи поверил!
 
ПОТОМ


Приснился день, в котором распустились вдруг тюльпаны. Хороший день. И много нужно сделать от безделья.
Когда срезаете цветы, на сердце оставляете от срезов раны Поняв, что из птенцов от этой жизни остаются только перья.

Хороший день окучивать картошку.
Когда отцветшая сирень осыпалась четверостишием. И задыхаясь, я еще дышу, смеясь от этой жизни давки Над теми, кто рожденные цветами
«За ради Бога». «Ни за что».
Сегодня стали ценниками на прилавке.

И блеклый блик осыпанной сирени,
И терпкий запах увядающей «звезды», И будни, заразившиеся сном,
И сон, в котором ничего не снится,
И срез цветов, где жизнь с мешком картошки, Которую оставил на ПОТОМ.
 
ПРОЧИТАВ-РУ


Навсегда – никогда не получится. Каждодневность –зачеркнутость строк. Быть собою и в жизни не мучаться, Значит - пройдено, значит - порог.

Вам к сожаленью-счастью
В этой лунной нОчи не уснется.
И дай Вам Бог со мной не повстречаться дальше. Чтоб после Ваших РУ, переведенных в прозу, заснуть я смог, и чтоб я не проснулся раньше,
Произнесенных всуе с русским языком невежественных слов, И строки бестолковые писал Вам дальше.


ЧАСЫ


Часы стоят, своим охрипшим звоном Взобравшись на вершину.
На которой больше не поспоришь
Все люди – братья? Остановлен взгляд. Все потому, что не умеют люди мыслить. Все потому, что их часы стоят.
 
Пародии и смех, для тех, кто их давно не видел Забудутся и превратятся в грех.
А мы, увы, мгновением в истории останемся. Движеньем стрелочных часов.
Из тех, кто нас любил,
И кто, с теченьем времени возненавидел.


ХАНДРА


Виват.
Парад закончен, и смолкают струны Над теми, что казались нам святыми,
А оказались в сущности своей никчемными. Обыденными и увы, простыми.

Те дни,
Когда почти не заходило солнце, Когда безумно на лугах цветы цвели
С осенней грустью, сожаленьем и унынием И с мыслью
А когда-нибудь ты сможешь ЛИ?
 
КУДА ИДЕМ


На взгляд смотрящих мимо глаз Идешь, совсем не понимая - куда.
Не знаешь ты того, что путь прокладывает взгляд закрытых глаз – очарованье.
И ни к чему вопрос – куда!
И в общем, нужен ли вопрос? Когда вся жизнь идет в разнос. Открытых глаз закрытым взглядом Скажет отворившаяся дверь.
И, затворившись, путь укажет. Зачем нам это понимать?
Наверное – не надо.
И если сами мы не понимаем, то зачем Нам это доверять тому, кто рядом с нами? Я это все к тому, что что-то долго мы Решаем в этой жизни, ищем нишу.
А кто-то просто, как учебник, с удовольствием по ней идет И в назидание о ней
нам просто пишет.
 
ВВЕРХ ТАРМАШКАМИ


На правду не ответить ничего.
На истину и факты не ответить ложью.
И даже самый изощреннейшийся враль
не сможет развернуть того, что мчится вдаль.

Чревато. Жить с душой во лжи - грешно, Не чувствуя себя от бога.
Коль не догнал, тогда иди, беги
От участи, в которой многие убоги..

Смешно? А почему? Никчемна мысль? Коль ложь главенствует над правдой? Не нужно никуда спешить
И громко разговаривать не надо.

Пройдет. Спокойствия желаю тем, кто все продАл. Но проданное прошлое не принесет вам счастья.
И вы запомните мои слова: Все будет так, как Я сказал.
 
НЕ ТАК


Наверное, мы заслужили
И крах, казалось бы, незыблемой семьи, И незаслуженное пальцев рук ломанье. Страдания. Наверное за то, что Позабыли мы понятье «личность»
В угоду всеобъемлющему «мы». И перестали задавать себе вопрос: А мы вообще любили?
Что лучше: полевой цветок Или букет колючих роз?

И по прошествии десятилетий, Пытаясь Фаулза читать,
Мы начинаем понимать:
Политикой живут лишь проходимцы.
В промышленности инвестируют мздоимцы. А дураки способны только думать отвлеченно: С чего задумал Бог цивилизацию начать?

Сидишь и думаешь,
Насколько же читатели у Фаулза редки! Когда вайфаем заполошено метро.
Но Фая не расскажет, что Большие люди - правят миром. А мир меняют - дураки!
Наверно не заслуживаем мы
 
Того, что он послал,
Когда мы сами этого не понимаем. Быть может, зря кого-то превозносим, А кого-то хаем.
Я лично думаю, что до сих пор Понять мы не сумели,
Что не заслуживаем мы того, Чего мы в чем-то не преодолели.
Так хочется подольше думать и хотеть. И то, что незаслуженно сегодня,
Вдруг наконец-то завтра заслужить.
И главное препятствие – себя преодолеть. Хотя, наверно, невозможно оседлать коня, Коль конь стреножен…
Преодоленье невозможно без потери И жизнь мудра, а путь отмерен..


51023


Оседланное ветром прилетит не то.
И опустившись на порог вздохнет и скажет:
«Как грустно то, что к сожалению не прожитО.»
Оставшись растворенными в толпе, Оставшись кастою неприкасаемой
С глубокой верой в то, что лед растаял
И не задав вопрос: а то, что ты заслуживаешь – где?
 
И каюсь, и ловлю себя на мысли, что себе не знаю цену.
И радуюсь, что ты мне улыбаешься,
И сожалею что себе ты цену не узнаешь.


ПАСХА В ДЕКАБРЕ


Мой друг вдруг взял и замолчал. Угасло слово.
Но вновь и вновь на Пасху с ним Я повстречаюсь снова.
Я почему-то говорю ему, Но я его не вижу.
И руку ему жму,
А поступи его не слышу.

«Вперед. Вперед!» - Он говорил,
«Какие наши годы?!»
Телеги женщин в ряд стоят пустые, Все товары расторгованы.

А он молчит. Ну, поднимись. Зачем меня оставил?
Ведь я не выпью столько,
Чтобы за двоих нам Устали убавить.
 
Молчишь? Молчи.
Не говори о том, что было, что не важно, Но я прошу, внезапно вдруг не закричи Из-за куста заросшего.
Не прерывай молитву. Это будет очень страшно.

Ты лучше пой березовой листвой Под обрезанье месяца.
Под инеем травы мы скоро встретимся.


*


Я подожду тебя
В низовье ваших рек.
И поднимусь к вершинам ваших мыслей независимых. Но я прошу вас,
Будьте проще.
Будьте вы осмысленными. Чтоб проще выражать
Свои же собственные мысли.
 
ТИРЕ


Балет, балет, и «Озеро». Пуанты на тесемочках.
И полный телевизионный зал. И Покрова, и слезы на крови,
И фраза: «Будет так, как Я сказал.»

У звезд есть множество цветов разнообразных,
И сбывшихся надежд, и мыслей что чего-то ты не смог. Но от свеченья их ослЕпленные люди
Не могут знать, что сердце звезд - есть выгребная яма Тире - лишь промежуток между строк.

Я, эти строки написав, быть может не сказал нисколько. Но есть в них буква «ять» и буква «рэ».
А Вам желаю выработать собственное мнение Чтоб не остаться в жизни - КАК ТИРЕ.
 
СОДЕРЖАНИЕ
 
Об авторе 4
Ангел 18
Замечание 19
Боже 19
ХЗ 22
Что нравится 22
Слова и фразы 23
Парафраза 24
Не 24
О стихах и прозе 25
Заклинание 27
Мечта 28
Так? 29
Качели 29
Спасающим Россию 30
Я пишу 32
Кактотак 34
Ни Ты ни Я 35
Бред 36
Признание 37
Буква Я 38
А судьи кто? 38
Женщинам 39
Воскресенье утром 40
Погост 41
*** 43
Слеза 43
Чжурчжень 44
У Тихого океана 45
Зачем ты родилась на свет? 46
До 16-ти 47
Ручей 48
Ни о чем 49
Тетрадь 49
Читать 50
Непонятно 50
Молчать. 51
В чем суть 52
Сирень 53
Вулкан 53
Недописанное 55
Фотографии 56
Назови как хочешь 57
Любви… покорны 58
Стиралка 59
Инь-Ян 60
Микс 61
ЗОЖ 62
Мотылек 63
Раз, два, три 64
СВЯЗь 65
К Бесогону с уважением 67
Чай 68
Много точек 69
Бардак 70
Смешно 71
Стена П(а)лача 72
Недоутро 73
Пришла домой (плагиат) 73
Всегда 74
Вы Пер Дыш 75
Растаял снег 75
Хоть в петлю лезь 76
Рита 77
44 78
Не нужно говорить. 78
Глинка 79
О звуке 81
Бродячий музыкант 82
ЕГЭ 83
*** 84
Лифт 84
Детям 85
Фигляр 87
Перелетные 89
С Новым годом 89
Прости 91
Безымянное 91
Пожелание 92
Продолжая А.Ахматову 92
Секс? 93
** 94
Не делЯ 94
В Киев 95
Сыну 95
В день шестнадцатилетия 96
МКАД 98
Колокола 99
ПЕСНИ
Омут 100
Москва Первопрестольная 101
Замкнутый круг 103
О снеге 105
МАЛЕНЬКИЕ ПОЭМЫ
Метро 106
Житие мое 111
Берега 121
Белый 123
Ееее! 125
Не страшно 128
В ЗАКЛЮЧЕНИИ
Рифма 131
Восход 131
Пиджак 133
Потом 135
Прочитав-ру 136
Часы 136
Хандра 137
Куда идем 138
Вверх тармашками 139
Не так 140
51023 141
Пасха в декабре 142
* 143
Тире 144
 














Литературный редактор – проф. Васильченко Е.В. Компьютерная верстка – Брычка А. А.
 
Литературно-художественное издание


ЮРИЙ ГРАДОВ



ЗА АНГЕЛОМ
Книга вторая Сборник стихотворений

Книга издается в авторской редакции




ООО «КнигИздат»

Москва, 125319, ул. Черняховского, д.16
+7 (495) 507-68-86; +7 (499) 343-72-79
info@knig-izdat.ru www.knig-izdat.ru

Формат 60;90/16. Подписано в печать 01.02.2024 Печать цифровая.
Тираж 20 экз. Усл. печ. л. 9.38