над поверхностью земли

Каким запомнюсь? И запомнюсь ли?
Седым в морщинах, сгорбленным, сутулым?
Окошко над поверхностью земли
в квартире, где всего-то стол со стулом -
подвальное житьё, мой детский страх,
акация, которую спилили...
Осенняя листва сгорит в кострах,
запомнившись вопросом - или-или.
Теперь друзья встречают у ларька,
в лицо меня почти не узнавая,
пока свой пай не выдаст им рука,
и вот идёт на круг вода живая.
Детишки обхохочут не со зла,
слегка наивно, малость виновато.
Проходит жизнь, а старость не спасла.
На землю с тополей ложится вата,
и хочется поджечь её, пускай
огонь отпляшет свой короткий танец,
такой же, как прикупленный Токай -
надежда всех охальников и пьяниц.
И женщина забудет обо мне,
исчезнет дар, зачем-то свыше данный,
и оба мы забудем о вине,
не терпящей ненужных оправданий.
От первого свидания до сих
спокойных слов, приправленных улыбкой,
и собранных в один последний стих,
неловкий, неуверенный и хлипкий,
А что же в нём? И трепетность огня,
и детство, проведённое в подвале...
А женщина запомнит ли меня?
Стихи запомнит. А меня - едва ли.