Бритва

Потёртый, набитый черновиками, толстый блокнот
Так жалобно просит бросить его и просто не трогать.
Ближайшая урна — будущий дом записок пророка,
С порога дающих автору от ворот поворот.

Когда ты отвергнут — легче понять, что нет дружбы вечной,
Но это совсем не дело — не ладить с собственным текстом.
На нём, измордованном сносками, живого нет места.
Нигде не находишь сходства с его беспечным предтечей,
Со дна достаёшь жемчужины, фразы, делаешь бусы.
Успеешь поймать — твоё, а не выйдет — малость обидно,
Зато ты усёк, что клювом не щёлкают здесь, амиго.
К тому же, кто нас заверит в том, что добыча — не мусор,
И зря набивал ты мокрую сумку россыпью перлов?
Уставшие лёгкие отработают кислород —
Придётся всплывать, а там, на поверхности — как повезёт:
Вдруг местный Зурита думает, что своё ты отбегал?

Не жизнь а цейтнот: в момент долгожданного откровения
Уже начинаешь звать миг мучительного конца;
В такие дни надо не размякать, не петь, не плясать,
А злостно кромсать свою душу в мясо, до посинения:
Немытыми пятками отбивать в бреду полиритмы
Едва оклемавшегося к закатному часу города.
Ты видишь? Его бетонное брюхо было распорото —
Знай: это я ковырялся в сплетениях улиц бритвой,
Оставив в помойке грязную, вычурную тетрадку.
Дома заменили мне разлинованные страницы.
Но сколько бы я ни резал, боясь упасть, расшибиться —
Всё это похоже не на поэму — лишь на затравку.