Собирание расы из кусков

Опубликовано 28 апреля 2024 г. 
Собирание расы из кусков

Анонимный американец, автор
Американский Ренессанс, 29 апреля 2024 г.

Это часть нашей серии рассказов читателей о том, как они избавились от иллюзий либерализма и стали расовыми реалистами.

***

Я вырос белым в относительно сельской местности в начале 1980-х годов и не встречал много негров. Большую часть того, что я знал о них, я узнал из фильмов и телевидения, где они, казалось, были повсюду. В таких сериалах, как «Сэнфорд и сын» и «Хорошие времена», актерский состав почти полностью был черным, а в фильмах снимались Эдди Мерфи, Ричард Прайор. Казалось, что каждая спортивная команда состоит преимущественно из чернокожих, а самой большой звездой в мире был Майкл Джексон, который в то время все еще был черным и был практически везде, куда бы вы ни посмотрели. Чернокожих представляли как талантливых, веселых, крутых, но с которыми, тем не менее, почему-то плохо обращались.
Телевизионные шоу особенно были наполнены темами и сообщениями о «расизме» и о том, что не следует «судить о книге по ее обложке».
Моя семья была совершенно аполитичной. Это были необразованные люди из рабочего класса, чей единственный совет в отношении чернокожих был: «Не относитесь к ним иначе, чем к остальным». Соблюдать эту заповедь было несложно, поскольку я практически не общался с ними. Мы были бедны, но не настолько, чтобы нам приходилось жить в гетто. В начальной школе мы немного переезжали, но обычно в сельскую местность или в белое сообщество. В моих классах в школе обычно одновременно присутствовало не более одного-двух чернокожих.
Сменив школу три или четыре раза, я заметил закономерности в поведении негров. Обычно они были громче и грубее, чем другие ученики, и более склонны влезать вне очереди или нарушать занятия. Обычно они плохо успевали или не интересовались знаниями, быстро наносили удары и вступали в драки. Зачастую, когда они собирались вместе с другими неграми, казалось, что их плохое поведение только усиливалось. И они практически никогда не извинялись — это было как будто против их религии.
Это было совсем не то, чего мне говорили ожидать от негров, но в то время я особо об этом не думал. Наши пути особо не пересекались, и я просто относился к ним, как к другим детям.
Однажды в пятницу в четвертом классе я принес несколько видеоигр, чтобы обменять их на выходные со своим другом. Негр по имени Корнелиус, сидевший рядом со мной, увидел, что мы делаем, и практически умолял одолжить мне одну из моих игр. Раньше ему особо нечего было мне сказать. Он был беспокойным парнем и иногда делал что-то настолько диковинное, что весь класс смеялся, пока учитель пытался его успокоить. Он говорил нелепую и невозможную ложь о встречах со знаменитыми борцами, но, похоже, он всем нравился.
Игра, которую он хотел одолжить, была одной из моих любимых, и я знал, что моя мама заплатила за нее 50 долларов, и ей было трудно получить другую к Рождеству. Я не хотел давать ему игру, потому что чувствовал, что не смогу ее вернуть. Затем я начал думать о том, как бы он мог подумать, что я расист, если бы я этого не сделал. Я задавался вопросом, сужу ли я книгу по ее обложке, как часто предлагало телевидение. Он пообещал, что вернет ее в понедельник, поэтому я неохотно позволил ему взять игру.
Вы можете догадаться, что произошло в понедельник — он не принес мне игру. Следующие несколько недель он повторял, что забыл и принесет завтра. Он не ездил на моем автобусе и не жил рядом с моим районом, поэтому я не мог пойти к нему домой после школы, чтобы вернуть игру. И даже если бы я мог, он начал вести себя так, будто я беспокою его, спрашивая об этом, поэтому я бы не решился рассердить его за пределами школы перед его собственным домом. В конце концов, у меня не было другого выбора, кроме как объяснить маме, что произошло.
Она была расстроена и напомнила мне, как усердно она работала, чтобы заработать деньги на покупку игры, и как трудно было найти ее прямо перед Рождеством. Не знаю, как она узнала, где живет Корнелиус, но я поехал с ней к нему домой и наблюдал, как она постучала в дверь и попросила у его матери вернуть мою игру. Мне было стыдно, что моей матери пришлось делать все это из-за меня.
Она вернулась в машину и протянула мне коробку с игрой. Корнелиус вырезал на лицевой стороне ножом свои инициалы и несколько рисунков. Он никогда не собирался возвращать его. Он пометил его как свой. Я ехал домой, глядя на свою игру, которая теперь была испорчена, и мне было неловко за маму, которая стеснялась того, что мне пришлось вернуть мою игру. Но мне также было неловко из-за того, что я не доверял своей интуиции. Я знал, что он сохранит это, не потому, что он был черным, а потому, что я чувствовал, что он меня совсем не уважает. Во всяком случае, я хотел произвести на него впечатление, потому что он был черным. Я хотел показать ему, что я не расист, что я не сужу книги по обложкам, что я «крутой». Он увидел в этом возможность получить бесплатную видеоигру.
Я помню, как был рад вернуть свою игру, но после этого все было уже не так. Она все еще работала, но мне больше не хотелось в неё играть. Ведь я заставил маму снова заплатить за неё, и это как-то изменило ситуацию. Насколько я помню, Корнелиус никогда не вел себя так, будто что-то произошло, и больше никогда со мной не разговаривал. Возможно, это было одно из тех детских событий, о которых вы забываете, но я не мог забыть его инициалы, вырезанные на игре, которую я любил.
Заманчиво сказать, что урок, который я усвоил, заключался в том, чтобы «доверять своей интуиции», но это нечто большее. И это было не так просто, как «остерегайтесь черных». Это было что-то сложное и трудно выразимое, особенно для ребенка. Это было похоже на осознание того, что все участвуют в какой-то лжи, но никто это не обсуждает. Я осознал, что такие универсальные афоризмы, как «не суди о книге по ее обложке», неправильно использовались и применялись к людям по причинам, которые мой разум четвертого класса не мог понять. Люди не были книгами. В книгах нет физического поведения, которое бы сообщало, кто они и каковы их намерения. Книги не пытаются использовать тактику вины, если вы не хотите с ними взаимодействовать. Книги не нападают на вас, если вы говорите что-то не то. Я не знаю, почему взрослые не обсуждали то, что я видел, но знал, что это не было моим воображением.
У меня не было слов для этого, но у меня было сотня или больше небольших переживаний, которые соединились и начали формировать альтернативную точку зрения, основанную не на выдумках телевидения, а на моем собственном опыте и интуиции. По мере того, как я рос, менялась и моя точка зрения, словно складывая кусочки головоломки. Я начал понимать, что я был не единственным, кто придерживался этой точки зрения, но было много других, у которых были разные части более крупной головоломки. Я благодарен за такой ранний и благоприятный опыт, который помог мне пробудиться к реалиям современного общества. Многим людям приходится учиться гораздо более сложному пути и иногда расплачиваться за это жизнью. Я молюсь, чтобы мы могли найти способ помочь нашему народу пробудиться и преодолеть опасные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, пока не стало слишком поздно.