Последний озноб конвульсий
и терзаться станет слух, переминаясь рядом,
сегодня давно не завтра,
с кучей вплетенных в ворс повадок
ливень из облака трансформировался в ворона
простуженным лаем подпевать мелодию старого пса,
затанцевать на кончиках крысиных лап вальс сволочей…
а клавиши отбили пальцы истреблением логистики,
а окна затянуты плотной слякотью
с недружелюбными взглядами стёкол,
испорченный запах грызёт пазухи
с десяти шагов метко,
в упор гадко,
за убеждения хромота оседлала вращательный момент
и выкручивались, из положения стоя, суставы,
а гневный хрусталь свай в рубце сидел крепко…
по деревянной лестнице тщедушного света
лезло последнее расстояние,
фундамент подкопа, на морозе лопнув,
звёздам не успел доказать,
а я потерянный
и стойко обмякший зашнурованным электричеством
выгляжу декорацией,
и был страх внутри
полночи прятать сердце подальше от тела,
как до меня в сказках делал кащей…
испуганный кот хлебал жижу,
испытывал финал,
трупиком отдавала моль,
и не петь больше песню без нот ей,
и в себя не придёт, уходя под себя,
а провидцы высматривали добычу, обхватив губами кость,
может разногласия собирали,
может, собирались высосать знания…
и ушёл кот плоскостопием,
волна скороговорок обмелела слюной,
у меня за спиной хребет, –
он не любит острого света,
он никогда не выходит из тела,
подушка безопасности ему –
постель нервной системы,
в гипсовых лицах чёрные глаза и белый танец зрачков
до удушья бесцветного адреса,
тащу по лестнице кнопки лифта,
как последний озноб конвульсий.
Свидетельство о публикации №124050805322