Ода орфографии

М. КУЗМИНУ
ОДА ОРФОГРАФИИ
Хорошо и легко умирают большие и добрые люди.
Злые и маленькие умирают нехорошо.
К злым и маленьким людям больше подходит
зоологический глагол «дохнут», а не умирают.
Дохнут, как мухи или околевают, как звери.
Злые и маленькие люди
любят старое время,
власть при держащих цезарей
и генеральных секретарей.
Всё зло на земле происходит от множества
этих злых, ничтожных, маленьких и скучных людей.
Привет Андрею Платонову!
Это от их тел и дыхания  в троллейбусах
и маршрутных такси
так омерзительно смердит и воняет.
От смерда с пелёнок веет этим теплым, кислым,
детским запахом смерти,
смирным потом родителей,
общественным мнением,
газетными клише и ещё тем, 
что В. Набоков называл
липким прикосновением пошлости.
Смерды – это не прошлое нашей жизни,
а что живет и окружает нас сегодня.
Смерды неистребимы,
как неистребим рабочий класс,
троечники, офисный планктон 
и педерасты в тюрьме.
От смерда за десять вёрст
несёт затхлостью мысли,
кислым борщом глупости
и щами ума.
Смерд – это не происхождение
или национальность,
это стиль и поведение жизни,
где стиль - это вопрос смерти, а не любви.
«От смерда смердит смертью» 
Бегу тавтологии,
но этом случае она уместна и поучительна.
Как не бежать от этих трёх исполинских «с»
в начале этих печальных слов,
трех свистящих «сме» и
рычащих, поднимающих
свою собачью голову «р»
посередине? 
Узрит ли кто ещё в этом
название прошлой страны,
её жалкие скрепы и имперский стены?
Совершенно не важно,
кто этот смерд сегодня:
нищий бездомный,
выбритый околоточный,
директор завода,
учитель изящной словесности,
таксист или пономарь.
Из-за огромности территории
и миллионов людей
проживающих на этой бывшей шестой части суши,
жизнь человека в России ничего не стоит.
Врагов мы не просто победим,
победить  – это скучно,
а шапками закидаем!
Шапок много, шапок не жалко,
шапки засалены и заношены.
«Заношенной шапки никому не жалко».
Новая русская пословица.
Цена русской жизни равна цене
заношенной шапки.
Не жалко! Всё равно смята!
Поэтому отношение к смерти
в России не злое, а доброе,
родное, мягкое и лубочное.
Так относятся к сказкам
юродивые и их дети.
Жизнь злая, а смерть добрая;
жизнь - это злой отец,
а смерть – это добрая мама;
папа бьёт маму,
а мама  жалеет папу.
Поэтому смерть в России
никто не воспринимает всерьез,
никто её всерьёз не боится.
Само слово «смерть» по-русски
произносится мягко и нежно,
с глупой улыбкой на глупом лице
и пишется с мягким знаком.
Смерть. Смерь. Мерть.
Идите на смерть!
Бабы ещё нарожают!
Укажи, царь, за что умирать!
Изменить отношение русских к смерти
дело неблагодарное и невозможное.
Это за гранью ума и зла.
А умом, как известно, Россию Тютчева,
Бродского или УО не понять.
Россия - это мертворожденное дитя Гоголя, 
которое боится не смерти, а жизни.
Хорошей жизни.
Надо изменить правила написания
слова «смерть»
Указом царя, его волей и грамотой.
"Однокоренные слова
отныне пишутся одинаково" 
Долой мягкие знаки,
поющие гласные,
чужие наречия
и разбегающиеся по лугу
журавлиные слова,
тире и метафоры!
Будем тверды, смелы и отныне
будем писать слово смерть твёрдо,
воистину с каменным лицом
и твёрдым знаком в конце Ъ.
Смертъ. Смертъ тому,
кто не думает так, как мы!
Смертъ! Смертъ!
ДЕКАДАНС, 1997