Часть21. Все это было наяву

КАК Я БОРОЛАСЬ С ПРОИЗВОЛОМ В ЛИХИЕ 90 - Е
Здесь начало истории http://stihi.ru/2024/04/10/3317

И такое тут началось! А началось наглое разграбление государственной собственности под названием - приватизация, как в народе ее окрестили «приХВАтихация». В крупных городах она наглядно сводилась к приватизации жилья. О масштабах другой крупной приХватизации, жители таких городов знали немного. А вот в таких городах, как наш, где каждый район завязан на градообразующее предприятие, происходило все на глазах жителей этих районов - рабочих поселков. Если в крупных городах рабочие почти ничего не знали о руководителях своих предприятий, то у нас о них знали все: где и с кем живут, сколько детей и любовниц имеют? Потому, что руководители наших предприятий жили в тех же районах, в тех же обычных домах, в которых жили их рабочие. Их дети ходили в одни детские сады и школы с детьми тружеников этих предприятий. Но все изменилось с началом 90 — х. Завод, на котором мы работали с Денисом, был известен не только в СССР, но и далеко за его пределами. Он выпускал очень нужную продукцию, пользующуюся большим спросом, особенно в военной промышленности. Хандрить завод начал еще при Горбачеве, особенно, когда тот подписал с американцами мирный договор. Сразу после его подписания, начали гнобить наши советские предприятия, работающие на укрепление военной мощи страны. На их продукцию упал спрос. И наш завод не был исключением. С приходом к власти Ельцина, положение на заводе еще больше ухудшилось. С развалом Союза, разорвались все связи с предприятиями, работающими с нашим заводом в тандеме. Завод, практически, остановился. Не было денег, чтобы платить людям зарплату. Их стали отправлять в неоплачиваемые отпуска на неопределенное время. В силу своей специфики наш завод не мог перейти на выпуск кастрюль и сковородок, как это делали некоторые предприятия. А тут добавилась еще одна проблема. С началом отопительного сезона, заводская котельная, которая в наш район подавала тепло в батареи и горячую воду, перешла на пониженный режим. Котельная работала на мазуте, заводу купить его было не на что. Наступила зима. В домах стало очень холодно, батареи едва теплились. Из — за этого стены в квартирах сырели и покрывались черной плесенью. Люди обогревались, как могли: кто, круглосуточно включенными газовыми плитами, с положенными на них, для большей теплоотдачи, красными кирпичами, а за неимением их - крупными булыжниками, кто электрическими обогревателями с жучками на счетчиках. Поэтому в сети часто падало напряжение и свет вырубался. Вот так мы и жили: в холоде, в проголодь, без света и без денег. В это время появились первые бомжи и беспризорные дети. Они ходили по квартирам и побирались. Страшно было на все это смотреть.Денис еще получал какую — то зарплату, но с большими задержками. Работу моей лаборатории остановили. А у нас были две маленькие дочки, их надо было кормить. Нашу семью спасало то, что Денис приобщился к рыбалке. Благо рядом были река и водохранилище и в них водилась рыба. Рассчитывать было не на кого. Все наши родные и близкие находились в таком же положении. Я впала в отчаяние, и с него началась моя борьба с произволом. Денис незадолго до этого где - то отхватил чудо техники —ГДРовский  компьютер «РОБОТРОН» и принтер к нему, тарахтящий, как трактор. Мы быстро с ним эту технику освоили. И стала я на ней печатать листовки — воззвания на митинги протеста у заводской проходной. С моей соседкой, такой же отчаянной, мы стали по ночам расклевать эти листовки на дверях магазинов, на остановках, на фонарных столбах. Денис меня не поддерживал, но и не останавливал. Народ собирался на митинги, приезжала местная пресса и телевидение. К нам выходило руководство завода, чего — то обещало, и на этом все заканчивалось.
После расстрела Дома Правительства в Москве и запрета коммунистической партии, многие коммунисты стали сдавать свои партбилеты. Но были и другие, настоящие коммунисты. Отец Дениса, Андрей Петрович, после этих событий, добровольно оставил должность Председателя областного комитета по радио и телевидению. Он нам всем заявил: «Не хочу служить этой преступной власти. Останусь один, уйду в подполье, но буду с этой властью  бороться насколько хватит моих сил!» Своими личными врагами Андрей Петрович считал Горбачева, Ельцина, Козырева и Яковлева. Он называл их предателями. Почти сразу, под эгидой профсоюзов, Андрей Петрович создал в нашей области новую газету, где я стала размещать свою политическую сатиру на злобу дня. Не знаю, откуда из меня она вдруг сама собой полезла?! Стала я свои стишки и в наших городских газетах печать. Правда, мне пришлось взять два псевдонима. Не раз местные «новые русские» грозились мне «башку оторвать» за эти стихи. Спасали псевдонимы. Денис за меня переживал, говорил: «Сама не боишься, подумай о детях! Такие отморозки на все способны. Хоть здешнюю мафию не трогай!» А вскоре я сама поняла, что ничего я своими протестными стихами и митингами не добьюсь. Значит, надо как — то приспосабливаться к этой жизни по новым правилам? Продолжение следует.