Танец дервиша

рубаи

1.
Весь мир подлунный - сумасшедший дом,
Что станет с ним – не ведаю о том,
Какое дело мне до суматохи,
Я ласточек кормлю с руки пшеном.

2.
Невеждой из невежд себя считаю я,
Не знаю истин, формул бытия,
Брожу по миру дервишем смиренным,
Но под ногами небо, не земля.

3.
Я знаю то, что ничего не знаю,
Дрожу на солнце, на морозе таю,
И ад, и рай перемешал мой разум,
Ни свиту не найти свою, ни стаю.

4.
Покорно я доверился судьбе,
Воронам вру о рае при ходьбе,
И кое- что сказать тебе бы надо -
За жизнь с тобой признателен тебе.
 
5.
Среди людей - повальная грызня,
Но, ни задеть, ни оскорбить меня
Кого по сути оскорблять, подумай,
Когда и никакого нет «меня».

6.
Друзья, враги вокруг меня – не важно,
Ни жарко мне, ни холодно, ни страшно,
Кто всё боялся и дрожал как лист,
Исчез туманным вечером однажды.

7.
Тот хвалится гаремом, тот – клинком,
Мне этот профиль жизненный знаком,
Забыты мной нелепые забавы,
Но, где я сам и потерялся в ком?

8.
Казна трещит твоя, а подданные мрут,
Ты пряник им, сулишь, а достаёшь свой кнут,
По вкусу, видно, им султанские замашки,
Когда в бараний рог их ежедневно гнут.

9.
Всему, что посылаешь ты, Творец, я рад!
Люблю твой дождь стеной, пушистый снегопад,
А если выпадет опасная хвороба,
Сочту тогда её как милость, как аят*.

*аят - в переводе с арабского языка «аят» буквально обозначает: «знак», «знамение», «чудо».

10.
Ты живёшь ради денег, часы торопя,
Ну, а я - чтобы время найти для себя,
Нет во мне ни расчёта в уме, ни корысти,
Я сижу в тишине и молюсь за тебя.

11.
Утратив алчность к чувственным вещам,
Закутан в ткань тяжёлого плаща,
Прошёл я путь до самого Феццана,
К себе себя сильнее приобща.

12.
Бесценный гость у моего порога,
Приму его душой своей как Бога,
Преподнесу черешневый щербет,
Да будет ввек легка его дорога!

13.
Я разбросал сапфиры по дорогам,
Но не винюсь я этим перед Богом,
Сапфирами блистают дни мои,
А рубаи пусть будут эпилогом

14.
Дорога стала мне надёжным другом,
Здоров ли я, страдаю ли недугом,
Иду на север или бреду на юг,
Ни господам не кланяюсь, ни слугам.

15.
Я до сих пор, борясь с самим собой,
Не нахожу ни благость, ни покой,
Забыл о книгах, о продажных гуру,
И для себя султан я и изгой.

16.
Сказавший слово - словом стань самим,
Ты будешь вечно ангелом храним,
Цеплять на лик свой разные личины,
Дозволь, без сожаления, другим.

17.
О своём существе я узнал через край,
Всё во мне испокон – ад и ангельский рай,
Всех могу я понять и простить непредвзято,
Только кто разнуздал, не пойму, этот грай.

18.
Я поселился в центре всех вещей,
Ни фруктов нет в саду, ни овощей,
Весь сад мой – купол неба голубого,
И этот я, и есть ли я вообще?

19.
Дорога жизни нашей коротка,
Но все мы – пыль лишь одного цветка,
И к истине одной придём когда-то,
Горька ль кому, она или сладка.

20.
Не знаю, где мой милый друг и с кем,
Не пью щербет с ним, пахлаву не ем,
Смотрю на звёзды, потушив светильник,
Быть может, там приют твой и Эдем.

21
Страна, где ты не сеешь, не твоя,
Для пчёл там розы, лес - для муравья,
В дворцах и хижинах живут свои владельцы,
Себя найди в своём бездонном «я».

22.
Не знай, что знаешь, чего не знаешь, знай,
Полёвке страшен ловкий горностай,
Для горностая – ястребиный коготь,
От слов пустых себя оберегай.

23.
Познал во множестве единство я в итоге,
Куда б ни шёл, к одной меня ведёт дороге,
Где нет «меня» - лишь света естество,
И кем я был вчера, когда глядел под ноги?

24.
В театре жизни множество ролей,
Кто в слуг играет тут, кто в королей,
Кто копит золото, кто терема возводит,
И только я один здесь дуралей.

25.
Нырнул цветной я нитью в гобелен,
Сказать, свобода это или плен,
Понять ли это всё, когда я часть Идеи,
И всё вокруг – иллюзия и тлен?

26.
Когда оставлю я земное тело,
Кому до нас какое будет дело,
Что было истинным в пути и сокровенным,
Уйдёт к родному берегу всецело.

27.
Когда оставлю тело я земное,
Уже как прежде нас не будет двое,
Лишь сокровенная и истинная сущность
Уйдёт с Земли в пространство золотое.

28.
Из антикварных редкостей, известных мне,
К особо древней сам я подхожу вполне,
Кем только не был я в паломничестве длинном,
Но что познал в пути – свелось всё к болтовне.

29.
Я не земли пришёл покорять в этот мир, а сердца,
Мне милее цветущий кизил, чем визжанье свинца
Моей родиной я называю то место, где правит любовь,
И родным нареку я того, в ком душа мудреца.

30.
Бесхитростна и ломка цель моя –
В прах обратить здесь собственное «я»,
С оглядкой ползать век по зарослям иллюзий –
На это есть, как минимум, змея.

31.
В тюрьме ума сознание моё,
Ни маг не исцелил, ни мумиё*,
Совет оставил дервиш мне в ночлеге –
Под хиркой* есть спасение твоё.

*Хирка - слово хирка происходит от глагола харака – «разрывать», «делать прорехи» и обозначает дырявый или залатанный халат, превратившийся со временем в одежду - символ, указывающую, что облаченный в нее человек вступил на мистический путь.
*Мумиё – горная смола, горный бальзам.

32.
Что из кувшина пью – не всё ли мне равно,
Щербет с анчаром или старое вино,
Даёт пиалу друг – бери без размышлений,
Судьба всё по местам расставила давно.

33.
Дурного общества как яда избегай,
Акче* тебе сулят или цветущий рай,
Иди один своей дорогой к Эн-Наджафу,
Возьми с собой намаз и хлеба каравай.

Акче – серебряная монета 14 – 19 вв., обращавшаяся на территории Османской империии сопредельных государств.
 
34
Весь мир людской – одна большая странность,
Прими его как летний дождь, как данность,
Засарафанилась клубника на холмах,
Полынь вокруг рассеивает пряность.

35
Вся эта жизнь моя в цикличности земной -
Смертельный поединок между мной и мной,
Нет даже времени  подумать  о ночлеге,
Или костре в горах – повсюду дождь стеной.

36
Искусством сделай жизнь свою, юнец,
Ты молод будешь, но уже мудрец,
А  смерть, как кульминация искусства,
Венцом прекрасным станет, наконец.

37
За жизнь свою, что тлеет за обложкой,
Я научился только ладить с кошкой,
Мир женщин и мужчин мне до зевоты скучен,
Что до еды – есть молоко с лепёшкой.

38
Разве мы не играть забрели в этот мир,
Бездной красок играет на солнце сапфир,
Посмотри, как дурачатся в воздухе птицы,
Для пернатых игра, как живой эликсир.

39
Пусть же благо вскипает в казанах  у вас, а не только вода,
Всему сущему сердце своё подарить мы приходим сюда,
Кто забыл эту истину и как джин колобродит по миру,
Заглянуть бы не плохо при жизни к Хаяму тебе иногда.

40
Я – бурдюк водоноса я – мулла, я - судья,
Все несчастья и беды нам от этого «я»,
Сколько будет ещё якать этот невежда,
За никчемный экслибрис принимая себя.

41

Власть всегда ослепляет в этом мире людей,
Человек вчера –ангел, а сегодня – злодей,
Он щербет подаёт для тебя в угощенье,
Ни щербет, ни айран в его доме не пей.

42
Куда бы ни спешил ты странник – не успеешь,
Мой чай с цветами хризантемы и шалфея,
Садись со мною в тень раскидистой айвы,
Вот глиняная чашка, пей, не пожалеешь.

43
Слова, что ты рассыплешь обо мне,
Как горстка перца стает в казане,
Мой плов ещё далёк от совершенства,
Пусть постоит на медленном огне.

44
Долго ждал я от друга хороших вестей,
Не дождался, продрог на ветру до костей,
Ни гонца не видать, ни почтовой голубки,
Только клубы дымов с окружных областей.

45
Владей душой моей, чарующий дудук,
Пустынен мне Шираз и нет цветов вокруг,
Щербет не вкусен стал и ласточки пропали,
Тогда позволь и мне откланяться, мой друг.

46
Среди воздушных канн кто я? Всего-то – вьюн,
Субтильная струна среди певучих струн,
Одной тебе дано  смотреть глазами сердца,
Благослови аллах глаза твои, *хатун!

*Хатун — женский титул, аналогичный мужскому титулу «хан», широко использовавшийся в Тюркском каганате, Монгольской империи и Османской империи. Приблизительно соответствует западным титулам «императрица», «царица», «королева»

47
А если я знаю слова, в которых нет букв, Сулами,
Тогда, что мне делать тогда, как строить беседу с людьми?
Став пустотой, танцующей во всём многообразье,
Стучусь отчаянно я в дверь свою, но пусто за дверьми.

48
Я на дымчатой розе прозрачная капля, и всё же,    
Пей, магесса, меня небольшими глотками, ты сможешь,
Как бы не были здесь на цветке переливчаты лунные ночи,
Я всего лишь сиянье твоей алебастровой кожи.

49
Как и мои, немы твои уста,
Нам в толчее пустынно не спроста,
Не жжётся гнев, бессильна мандрагора,
Ведь пустоту не ранит пустота.

50
Такая сладость в нашей отдалённости, хатун,
Цветистых радуг над лиманом больше нет и лун,
Что будет с нами, если быть поближе?
Сгорим с тобой как мотыльки над пламенем, хатун.

51
И твоему уму есть дело до всего,
Кто кому друг, кто враг и дети от кого,
Эй, раб аллаха, все твои слова,
Предположения, не более того!

52
Уединенье - странствию под стать,
Коль не прощён, его нельзя начать,
И если не простил, нельзя закончить,
Беда ли это или благодать?