У костра

Костёр говорит со мной многими языками.
Мысли трещат. Из огня сыплются заклинания.
Ночь смыкает кольцо непостижимой тьмы,
но не всесильной. Мы запаслись дровами.

Плотник, сын плотника за нас был распят не даром
на деревянном кресте. Жертва живого древа
предшествует жертве Сына, Отца и Духа.
Полено в костре свистит и расстаётся с жаром.

Маленький я любил залезать на берёзу
в школьном саду. За ней начиналось поле
бескрайнее, и можно было смотреть,
на рожь и солнце, щуриться и сквозь слезы

видеть ангелов с огненными крылами.
Солнце тонуло в поле, сжигая рожь.
А я забирался выше по тонким веткам.
Я умею задерживать время - хотелось маме

рассказать, но попало бы очень сильно
за лазание по деревьям, за риск свалиться.
Берёза меня научила - чем выше в небо,
тем ближе вечность. Всё меньше сил, но

я и теперь, бросая в костёр поленья,
благодарю деревья, как Сына, Отца и Духа
за то, что тьма не всесильна, за поле ржи
и за солнце, замедлившее движение.