Памяти Воли

Я помню, как сидел в кафе на Спасской –
Обыкновенный гражданин.
Мимо бродили воспоминания, – как ихтиозавры,
Собранные в Lego-Музее с особой любовью к деталям, –
Я видел их дальнозоркие и бледные глаза.
История себя понять стремилась,
Но каждый раз в тупик один вставала.
Я обнаружил кровавый ненаход:
Допустим, Тысяча Восьмисот Двадцать Пятый год,
Откуда отсчитаем мы волненье.
Переместимся в Петербург...
Я совершаю преступление! –
И книгу пролистал назад 
Человек в съехавших на нос очках.
Сенатская площадь. Край старого мира.
Мы уже это видели.
Липецк. 879-й.
Край старого мира. Восьмидесятый.
1 марта. И Перовская ходит пешкой.
81-й. И далее... далее...
89-й, 91-й, 905-й, 908-й...
Мои счеты сбились, и я, разметав свой бисер,
Иду по доске, словно ей быть канатом.
Литература – эмоции. История – средство чисел.
И т.п., и так уже всем понятное...
Это компле;ксные образования Стыда.
Как мне сказать о борьбе,
Кроме как о недоверии к истине.
Борьба – это истина, и истина есть борьба.
Но как же тогда
Быть с этими точными числами
В диапазоне марта и февраля?
С другой стороны, газета верней приговора:
И, бывает, скажут, что отчизна того темней,
Что даже выходя на Сенатскую площадь после очередного погрома,
Встречаешь таких же, как ты, детей,
Утраченных в спешке, в попытке нагнать историю.
Приговор был вынесен. И покинуть аудиторию невозможно.
Экзамен ты сдал. Поздравляю с тройкой.
О, мой небесный препод, со мной говорил покойник!
Я просто пересказывал неумело,
Лабал, что есть мочи, вслепую верил...
Сдвиг.
  Строка двигалась за меня.
    И уходила лесом.
Ничего не случилось.
И не происходило просто так...
Я печатал смешные буквы. Стучало сердце
И вода разливалась по кругу.
Я дошел до финального босса. Здравствуй,
Мой самый Главный Враг! Здесь...
Ваше внимание рассредоточивалось на деталях.
Исторический процесс более ничего не значил,
И не следовало обращать внимание на акценты.
Миф победил историю, это игра в неверных...
Лес. Море. За лесом и морем небо.
ТУТ!
Заговорил безликий,
Перелистывая назад все
Мои пожелтевшие книги.
– А разве голой спине ли бояться плети?
Или мертвой гадюке плеваться желчью?
Нас всех ждёт бесславная смерть.
Но нам ли страшиться смерти?
Ведь дело наше, братцы, вечно.