Eurotyca

Об замёрзший не бьёт здесь больше море волнами берег.
Лишь шаман, к духам взывая, задевает застывшие сны в пустоте руками.
А под панцирем льда здесь грезит зверь о божественном небе древних,
Как в янтарь влетевшая муха о солнце исчезнувших дней так нелепо страдает.
Протяни свою руку – осознаешь пальцами тот лютый холод,
Что в кристаллы льда превращает частицы костного мозга в футляре из звездной пыли.
И застывших дней и ночей чудовищно похабный в своей старости молох
В паутину безвыходных грёз заточает мечты и желания духом некогда сильных.

Череда тех затерянных дней между временем и пространством,
Где каждый новый лица выражением сходен с другими. Так маски,
Налезая на плоть, застывают в безвыходном трансе,
А ковёр из снежинок и льда, чередуя оттенки, беспощадно в итоге убивает все краски.
В этой вотчине вечного сна, где царствует лютый холод
И мороз ежедневно оцепеневших тел дань собирает,
Чтобы в замке из синего льда в зале том, где трон королевский расколот
На куски, разложить их потом, ухмыляясь, чернокнижья рядами.
Но слепить тут на тему из льдинок, увы, ничего не получится, кроме
Рун, которых штрихи за собою скрывают безнадёжность, пустоту, неизбывность,
Чтобы после, весной, в быстро тающем снега покрове
Исчезающий штрих лучших дней минус «близость» увидеть.

Жили-поживали в краю мощных заводов, трактиров, зданий старинных и бытовых сценок.
Любили утверждать, что ничего-то вечного им не надо, кроме покоя,
Но в итоге продали все то, чем гордились, за такой удивительный бесценок,
Что сам Сатана сначала хотел удариться в адский хохот, но потом просто махнул рукою –
Дальше сами, как знаете, никто вам теперь на помощь не придет и не укажет
Дорогу. Желание есть – барахтайтесь, а нет – так на дно идите.
Но вот что странно: и в деревянном костюме свято верить продолжает тут каждый,
Что не прах земной он, а самый безудержный бесспорный неистовый получающий всё победитель.

Статуи снесли, стали ставить на место другие – то бы ничего, только криво
Те торчат на своих пьедесталах, хоть смейся, хоть плачь. Всё одно в итоге.
В храм заходишь – и служба идет, и пение слышно. Да чувство такое, будто покинул
Их тот, для кого они строились. А на паперти громко орет дурачок убогий:
«Даёте грошек на пропитание! Не скупитесь, дайте же, дайте! Уплатите чеканной монетой
Дань за то, чтобы поезд судьбы, идущий привычной повторяющейся дорогой
Вас хотя бы на этот раз не переехал!» И смысла в нескладной песенке нет той,

А трогает за душу. Слезы, как реки, текут по щекам небритым, огрубевшим от ветра.
Реки крови текут по земле и сливаются вместе, образуя озёра соленные зловещего цвета
Тем, кто в непобедимость свою и избранность райского сада мечты однажды поверил
Трудно будет, когда разберут, что птицы на ветках пересохших деревьев гнусаво щебечут:
«Рая вам захотелось? Ну, так получите, будет точь-в-точь он как на картинах Босха.
Выпадет всем вам, вот увидите, сад такой пресловутых земных наслаждений всех скопом,
Что и не представляете. Бо вокруг вас его лишь пока что основные черты и наброски.
День придет – и всё сложится вместе, как стеклышки в детском наивном в своей простоте калейдоскопе».