Глава 14

После разговора с Шахом о том, что надо убить китайца по просьбе подруги жены полковника, Сергей вернулся в собственную квартиру. Оли с сыном не было, лунный свет через окно хорошо освещал все внутри, чертовка… Сквозь открытую форточку тянуло ночной прохладой, чуть долетал шум машин с Варшавского шоссе, в углу странно потемнело, повыше как будто что-то серебрилось.

— То самое, — он, безошибочно угадав, кто с ним говорит, повернулся к небольшой, размазанной в черной тени фигуре. (И не ошибся.)

— Ты пришел,— сказал тихий, ясный голос. Поэту показалось, лунный свет стал резче, а голос громче. Он старался разглядеть лицо в том месте, где парила серебристость, но тщетно!  Как-будто выглядывали черты, стоило приглядеться, нет... Он точно чувствовал, всё, что с ним сейчас происходит, не игра больного воображения во сне или наяву, все чувства разбужены, у него неожиданно заныло сердце. Как будто его достали из груди, разрезали, засунули внутрь кусок горного хрусталя, холодного, как лёд, и вставили обратно.

— Не бойся,— голос звучал тихо.— Я тебе объясню. Узнал меня? - (Умерший отец.)

- Узнал, узнал, - сердце снова застучало, Арута вспомнил детство.

-  Мама пугается меня, говорит, я тёмная сила, - иронически сказал его папа, первую букву он проглотил, получилось «Ама». Ама, апа, так в Тибете называют мать и отца с ударением на последнюю.

- Что хочешь? -спросил Сергей. Отец чуть не свёл его мать в могилу, сын фронтовика, пригодный «ни к чему», всю жизнь прожил за ее счёт, пил, гулял, не ходил на работу, дома ничего не делал, когда она получала зарплату, командовал, купи мне то, это. Мать его жалела, нацмен, чёрным в Москве трудно, и всё выносила. Он так и умер, сытый, толстый, с газетой в руке сидя на диване, румяный, даже в гробу был красавец, она, худая, как щепка, сгорела от рака, гроб был дешёвый и маленький, однажды не проснулась. (Примерно через год после его смерти.) Мама к нему никогда не приходила.

Став взрослым, поэт понял, у неё в жизни был только он, без него ей было одиноко, наверное, в этом был главный секрет их брака. Поначалу отец хотел воспитать его таким же, тоже Сергей, вырастить из него союзника, порабощающего сначала маму, потом свою предполагаемую будущую жену, мальчик наотрез отказался. Маму он любил много больше, отца временами люто ненавидел.

- Жалко, что ты жив, - шипел он в щель из детской, видя, что родители после программы «Время» смотрят какой-то фильм по чёрно-белому телевизору, стоящему в стенке напротив синего дивана в гостиной, за окном шумели троллейбусы, ему это не

разрешалось. - Но это не навсегда, я тебя переживу! – (Автор бы добавил, и насцу на твою могилу.) Отец был для сына олицетворением мерзкой вселенской сущности хуже Кхултху, если бы он убил мать, Арута без сомнения его убил бы, иначе с его коварством тот бы точно ушёл от ответственности. Рассказал об этом Оле, она вздохнула:

- Так всегда бывает! У хорошего мужчины нетерпимая жена-стерва и наоборот. Хоть бы деньги приносил… Ты опять загрустил, милый? - Комок подошёл к горлу, поэт чуть не заплакал.

- Помочь тебе, а ты? – спросила тень.

- Отдать себя великой силе! Начать свой путь, повести туда избранных…

- Я тебя благословляю, стань киллером. - Сергей клял себя за малодушие, какой он был дурак! Сам разрушил свою жизнь, пойдя на поводу у отца, согласился на просьбу Шаха. Потом отдал ему всё, что мог, стал жить с Оксаной снимать себе жильё, заколбасил столько ни в чем не повинных людей! В Тибете Сергея начала мучить совесть, она выходила, когда считала нужным, из потаённого угла его души и причитала:

- Ты убил, ты убил, ты убил… Находил счастье в их страдании.

- Ну а теперь что делать? - спрашивал он совесть, она молчала. Сергей подошёл к окну гостиницы, буквы пугают. Слова сами  складывались в его голове.

- Я здесь навсегда! - Больше он никогда не увидит Москву, Чертаново, старую отцовскую квартиру, Олю, которую он, кажется, сейчас любил, как никогда, сына. (Которому был плохим отцом.) Любимый и далекий, как звёзды на ночном небе в Гималаях, Литинститут, во дворе которого после первой отсидки сидел Мандельштам и пил чай, смотря на бульварное кольцо, потом его снова посадили и убили. Никогда больше ему не вручат ни одну премию и не пригласят никуда, английский тибетцы не знают совсем, китайский плохо, тибетский только свой диалект.

На кой ляд ему эти горы? Он даже на дачу в молодости из Москвы не уезжал, любил летом, когда город пустой, изнывая от жары и духоты, смотреть в родные стены, дома они помогают! В гробу он видел всю и любую иммиграцию. Назад дороги нет! В посольстве его запрут в какой-нибудь чулан, в чемодане переправят на родину…

Из СИЗО увидит Москву! А, может, решиться? На это? Хоть услышит русский язык… Ну, дадут пожизненное, будет видеть родной снег в окно, Пушкин, метель. Тоже нельзя, станут крутить на показания, посадят в камеру с помощниками администрации, утром будут избивать те, ночью эти. (Могут изнасиловать.) Ему рано или поздно придётся рассказать всё, что знает, предать всех.

Но ведь один раз отпустили? Из Лефортово после Пятигорска? Так это за Бирю, им были нужны хохлы, политика, а тут уголовное. А если им в изоляторе временного содержания займётся Розов? Сергею стало совсем не хорошо, от майора, никто не уходил! Лучше местные. Поэт решил поделиться своими мыслями с хозяином, заодно признаться, что пошутил, денег из Москвы ему никто не пришлёт, не получил бы, если бы и хотел, документов у него ровным счётом нет, Гамаюн долго решался на этот шаг, если говорить, надо всё, такое право ему никто не давал. Чему быть, того не миновать, а, попробую!

Хозяин сидел в своей комнате и пил чай, у его ног, свернувшись калачиком, лежал огромный чёрный мастифф, тибетская овчарка, такой большой, что не помещался в машину. К счастью, он был ленивый и добрый, часто дышал сквозь пасть, высунув язык, поэт в душе ему позавидовал, здоровый, сильный, паспорт не нужен. Навстречу поэту, уклонившись и прошмыгнув мимо него, мышью по коридору скользнула, выходя из двери кабинета, тибетка, поэт узнал, горничная. Все как всегда, вздохнул он, актриса, которая не спит с режиссёром, не получает главную роль, ну ладно, он здесь не за этим.

Хозяин по-отечески позволил Сергею войти, потом долго слушал, Сергей рассказал ему все, что произошло с того момента, как Киллер позвонил с чёрной зоны, расположенной между Хабаровском и Комсомольском-на-Амуре, сказал, что завтра освобождается, если не убьют.

- Семь лет прошло, - веселым голосом сообщил он. - Строгого режима.

- Хорошо, что не пятнадцать, - только и нашёлся Сергей. – Убьют? Кто? – Шах засмеялся в трубку, ВДВ держится. Хозяин молча кивал головой, косички закручены на макушку, на шее крупные камни «ом ма ни пад ме хум», иногда медленно переспрашивая не понятные для него английские слова, смотря перевод, делая пометки карандашом почему-то по-китайски.

- Так быстрее? Китайский язык лаконичный, одно понятие один иероглиф, например, собака, «гоу», в русском сколько знаков?

- Шесть, конечно, легче по-китайски, поставил закорючку, и все, проблема, у них сорок тысяч знаков, как их все выучить?

- Никак, забыл, смотришь! Был бы, понимаешь, конечный у тебя срок, скажем, три года, пять лет, командировка, не парился бы, а так… Я хочу умереть на Родине! Тебя послали найти Шамбалу! Отправишься обходить по кругу Кайлаш? В Индию можем перевести, - хозяин успокоился, поняв, что Сергей не из КГБ, все тибетцы страшно его боятся, думая, что это какая-то страшная крутая сила, научили китайцы, а, скорее, наоборот, то, что он отправил в мир иной столько людей, его не впечатлило, разве это много? Они за день делали больше после великой культурной революции и не рефлексировали. Сергей не мог не согласиться, в стране с населением за миллиард, конечно, нет. (Уже два почти.)

- В этом есть добродетель, - сказал тибетец. - Ушли молодыми без болезней, ты помог! Старость неприятная штука. И заслуги, количество трупов в Азии твёрдая валюта.

- А что Индия? - сказал Сергей. - Те же яйца, вид  верху. Так же там загибаться морально и физически, что я, йог? Сесть на какой-нибудь корабль? Снимут! Оттуда ещё дальше до дома. Может, через Харбин в Сибирь? В Туву через Монголию? Поймите, я профессионал русского языка, писатель, публицист, поэт, военный, могу быть рекламщиком, пиар делать! Откроем туристическую фирму, гидом по городу, как выучу тибетский.

- Тебя примут! Безнаказанно от китайцев в Россию никто не уходил, сгноят в своих лагерях, не дойдёшь до границы. Не знаю, как на русской, на китайской границе окон с вами нет, весь периметр под током с их стороны, - хозяин плотно набил свой чубук, затянулся, передал Сергею, юннаньский опиум, к нему нужен хороший крепкий чай, желательно «пуэр». - Чтобы к вам не бегали китайцы. Таманский инцидент помните? В Монголии разберут на органы, власти там вообще нет, из Урги не выйдешь, под юртой прикопают, сколько полегло там китайцев! Оставайся тут уже... Агенство открывать нельзя, через месяц все будут знать, что ты там, и твои, и эти, - он махнул рукой в сторону главного управления полиции, над которым на ветру реял красный флаг, сметём с лица земли всем культуры, кроме нашей длинной в пять тысяч лет. - Значит так… - План владельца гостиницы был прост, Хозяин, будем назвать его так, предложил Сергею стать наёмным убийцей.

- Никто не заподозрит иностранца, раз, два, ещё больше набьёшь руку, любое мастерство надо поддерживать, как небольшой огонь в костре, на котором жарится мясо тибетского бизона, иначе его быстро потеряешь. – Мастифф заскулил, где? Сергей восхитился мудростью тибетца! Многовековая культура… Как он не подумал? Черт возьми! - Три, в самой стране снегов сыздавна солидное тибетское подполье, бойцы сопротивления, адепты Далай-ламы, Панчена украли, мужчины серьёзные, с ними познакомлю, скажу, русский революционер, для нас очень много значат слова «Ленин», «Сталин», они помогут тебе найти вход в подземный город Агарти. У них есть технологии, чтобы спасти башню. - За то, что он когда-то своими руками убил китайца, тибетцы уважают холодное оружие, хозяин будет вести его прямо к просветлению, исчерпанию мучающих его сейчас внешних обыденных видимостей, реакцией на которые и являются эти самые мысли, обучать особым практикам высшей девятой колесницы Будды, превосходящей закон причины и следствия, Дзогчен «трекчо» и «тхогел», или «тхогал», им учился Христос, когда в молодости жил в здесь, не надо волноваться насчёт православия, особым секретным видам дхармы, позволяющим без всякого умирания в бардо при этой жизни познать истину, смотреть, всюду видеть свет. Сначала это будут Будды, потом треугольники и квадратики, потом цепь.

Поскольку Сергей давно находился в тёмном коридоре жизненного лабиринта, русских в Лхасе не было, никого из России не было, туристов пускали только группами с прикрепленным гидом на определённый срок за деньги в основном из стран закатного
солнца, он согласился, выбора у него тоже не было, у него вообще ничего не было, так Сергей влился в ряды вооружённого тибетского сопротивления.

Папа вспоминал Москву… Сколько грехов он там натворил! Как-то раз приехали у одного алкоголика отнимать недвижимость в хорошем месте напротив Арбата, взяли за шкирку, привели к нотариусу, исполнял ту тему не он, стоял рядом. Оформитель был прикормленный, толстая женщина средних лет с бардовым лаком на коротких пальцах, унизанных перстнями, в мини-юбке размером для Кинг Конга и новой «мотороллой».

- У меня и так ничего нет! - Старик привычно начал нить. - Пропил даже дневную люстру. Ничего кроме стен.

- Дом тебе в деревне купим! - Кирюха дал ему подзатыльник. - Гусей разводить...

- Каких гусей… - Старик заюлил. – Вы меня сейчас будете разводить. – Пахан посмотрел, у него руки трясутся.

- Вы православный? - строго спросила женщина. Старик дернулся, губы зашептали:

- Отче наш, иже еси…

- Имеющему прибавится, а у не имеющего последнее отымется, здесь подписывай! - Папа отвёл взгляд в сторону, ему было искренне жаль этих жертв соцреализма, в их поколении даже Воры были такие честные. – Жить хочешь?

Не найдя Шамбалу, после смерти Сталина все архивы с документами по её поиску Берия сумел уничтожить, Хрущев начал искать сам, не справился, заменил Леонид Ильич, ничего нового создавать ему было не надо. Соцреализм образ жизни той, каждый при канители, и все довольны, что такое социализм, чёрный ход, был заказ на коллективное благосостояние наяву, сон счастья из материала заказчика, получите, страна стала успешной фабрикой грёз. То же, только со стартом на пару двадцатилетий назад, началось в США, удивительны совпадения, наши и американские здания, фильмы, способы университетского и школьного обучения, твердолобый патриотизм, охота на ведьм и другое многие люди совершенно искренне и с большим вдохновением выполняли. Исторически этот социальный заказ, сон о счастье так и не стал вещим, полностью не осуществился, не с того начали, перестали по-настоящему искать Шамбалу, энергия в колесе времени иссякла, оно остановилось. Сейчас и той Америки уже нет...

То же хотел в масштабах одной Германии выполнить и Гитлер, не вписался, счастье, оно для всех. Индивидуального счастья никогда не было, и быть не может. Когда вас жгут в газовых печах, вы счастливы? И наоборот.

«10.04.45 г. в дер. Зеллин десять красноармейцев во главе с офицером мл. лейтенантом Дроздом совершили групповое изнасилование несовершеннолетних немок: 12-летней Марты Хони, которая на следующий день умерла, и 15-летней Вальмы Каихлер. Мать несчастной рассказала: «Моей дочери всего 15 лет, теперь она урод. Её ночью вывели во двор, где поочередно насиловали 10 русских солдат, а утром полуживую, как собаку, бросили в комнату».Судом Военного трибунала Дрозд осужден на 7 лет лишения свободы, военнослужащие — к 6 месяцам в штрафных частях. 8 марта военнослужащие взвода 3-го батальона АЗСП ст. лейтенанта Назарова захватили в г. Зарау две бочки спирта и доставили их в батальон. Вопреки здравому рассудку и неоднократным запрещениям, командир взвода организовал его коллективное распитие в честь праздника. Командир батальона капитан Говоров не прекратил массовое пьянство. Спирт оказался ядовитым (метиловым) и в результате его употребления отравилось 70 человек, из них 30 умерли, остальные ослепли. Участие в распитии ядовитых жидкостей большой группы офицеров, в большинстве своем коммунистов, явилось результатом неудовлетворительной воинской дисциплины, крайне слабой политической работы и формального отношения к выполнению приказов Военных Советов армии. Во исполнение приказа командующего 4 ГА от 10 марта 1945 г. Военный трибунал армии рассмотрел дела военнослужащих и приговорил: 1. Командира взвода 3-го батальона АЗСП ст. лейтенанта Назарова — к расстрелу. 2. Командира 122 гв. сп капитана Курпекова и командира батальона АЗСП капитана Говорова к 10 годам лишения свободы каждого с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны, направив их в штрафной батальон сроком на 3 месяца.» Пили и насиловали.

Если взять такие фильмы, как «Светлый путь»  — что может быть лучше подобной жизни, партия вела людей к свету! — жизни в саду бесконечного изобилия, где все любят друг друга, зло уничтожено и наказано, человек с самого низа может подняться до самых вершин его бытия, из лачуги оказаться в хоромах на мягких креслах,  все образы в этих картинах следовали фрейдовскому списку счастливых вещих снов. Кто такой Фрейд? Кто посмотрит тебе в глаза и всё скажет, они с Юнгом читали людей, как открытую книгу.

Снами управлять трудно, изменяя сны, мы меняем своё будущее, становимся другими, меняется наша судьба, сумей мы поменять все свои сновидения, мы бы сумели изменить всю нашу жизнь к лучшему или к худшему, сделать ее радостной и счастливой или несчастной... Однако заказывать сны у Господа не себе на ночь, плавая в блаженстве до поллюций, а просить о вечном счастливом двадцати четырёх часовом сне для всего земного шара дело не из лёгких, трудно скопом войти в ворота царствия Морфея, помните, мы говорили о Вечных? Надо их всех уговорить.

Конец четырнадцатой главы