13 том. Яд. 7часть-8часть

     Тмутаракань  (7часть)

Княжество Тмутараканьское лежало
В устье, там, где море выливало
Свой излишек пресноватых вод
В море Русское, соленое. Бывало

Что в иные годы, просто пресной,
Вся вода была. Порой цвела…
Греция; болотом Меотийским
Сурожское море прозвала.

Море, вправду, было мелководным.
Реки, что впадали  в море, были
В большей части,  полностью закрыты
Всё лесами; но зато, сносили

Пищу рыбам. Лучших нерестилищ
В Греции, в помине не бывало.
Вот тебе; болото, ни болото-
Изобилия такого рыб, она не знала.

Выжжет степь всю, солнце даже пусть,
Засуха и мор побьет скотину;
Море всех прокормит как-нибудь-
Человека, птицу, животину.

Здесь, без всякой снасти, и ребёнок
Лет шести, лишь на один крючок,
Запросто наловит столько рыбы;
Хватит на семью всю, да чуток

Олуши и чайки  покормиться
Не забудутся из детских рук;
Что летают вечно над ловцами,
Зорко озирая всё вокруг.

А в проливе-то, Босфоре Киммерийском,
Скалы все и камни под водой;
Что из древних раковин слепились,
Обросли то, ни морской травой.

Мидии волокнами повисли:
Хочешь всё собрать? Не соберешь.
Легок сбор. Старик ты, иль ребенок;
Набивай мешки- всё унесешь.

Дон с Кубанью в Сурожское море
Током медленным здесь, через рукава,
Кажется, вступают. Всюду мели,
Намывные всюду острова.
 
Чащи тростниковые, в которых
Круглый год здесь, камыши кишат
Всякою водолюбивой птицей,
Улетать что, к югу не хотят.

Ядовитой рыбы нет здесь вовсе,
Жители ж, разборчивы. Считают
Лишь добычей – осетра, белугу.
Камбалу, лобана уважают.

Прочих называют – разнорыбица;
Всех названий более двухсот.
Ценят же, десятка три – не больше:
Почему? Да, кто их разберет!

Рыбу впрок коптят и вялят, солят.
Соль своя есть. Прямо под рукой.
Мидий накоптят, в горшках закроют;
Лакомятся до весны, зимой.

Птицы дикой вовсе не готовят
Впрок, весь год под боком есть.
Лучше свежей отловить поутру,
Да, на ужин славно и поесть.

Почва на подслоях плодородна.
Вырастает всё, что не посадишь.
И плодами славятся деревья,
Осенью с уборкою не сладишь.

На поля не жалуются люди.
Сеять злаки по весне спешат;
Урожай готов уже по лету.
Жарко. Каждым днём тут дорожат.

Сеют всё: овес, ячмень и просо-
Силы нет без них у лошадей.
Сурожь сеют. Это рожь с пшеницей.
Смесь хлебов. Всё выдумка людей.

Рожь покрепче будет, чем пшеница,
И не прихотливее; у ней
Стебель выше, вот и защищает,
Знать сестру, от зноя. Так, ведь ей

Меньше влаги нужно для созрева,
Лучше наливается зерно.
Кто придумал смесь хлебов и слово
Скажет кто? А впрочем, всё равно.

Сурожь - слово русское. Приставка
«Су» - по русски, означает смесь.
И два города назвали тоже – Сурожь.
На Руси один, я знаю, есть.

В Таврии второй; он раскидался
Моря Русского на тёплом берегу.
Сурожским и море окрестили.
Отчего, что? Знать я не могу.

Сев в проливе, княжество, как в клещи,
Сурожское горло и взяло.
Дивными садами и полями,
Скалами прибрежными легло

На восточном берегу Тмутараканью,
Городом, что крепче крепостей,
А на западном, Таврическом, там Корчев,
Красотою дивною своей.

Выскочить из Сурожского моря
В Русское, удачней будет днём.
В темноте на мели  ветер бросит,
К берегам крутым прибьет, потом

К озеру солёному утащит;
Сам погибнешь, да и весь товар
Ты на дне болотистом оставишь,
Воды примут этот щедрый дар.

Пошлину кто платит, всех пускают;
Этих всех, друзья, назвать не грех.
Если недруг – в узости раздавят,
С двух сторон зажав, и как орех;

Ядрышко себе, на дно скорлупку.
Удивительно удобно:  жизнь – мечта!
Выдумать такое, не придумать-
Если б Бог, не уготовил те места.

Дело тут кузнечное в почёте,
Оружейники за ними вслед, не спят.
Есть свое железо под Корчевом,
Удивить работой все хотят.

Здесь работают и с бронзой, и с латунью,
Золотом и серебром; всё больше льют.
Кружевно чеканят украшенья;
Да с эмалью- их охотнее берут.

Из стекла цветного плавят бусы;
Модницы браслеты на руках,
Здесь меняют чаще, чем в столице,
Кольца, княжьи жены на перстах.

Гончары посуду обжигают;
Больше всё с поливой, и простую.
Детские свистульки, да зверушек,
Статуэток  роспись неземную.

Сбыт товара, вовсе обеспечен;
Пристальный свой взгляд, куда не кинешь,
Так по Дону и Кубани столько речек,
А Тмутаракани ты, не минешь.

В остальном обычно; глянешь – море,
Дальше, вот пролив и бережок.
Дальше круча, а уже за кручей, видишь,
Всё валы земельные; шажок

И упрёшься в каменные стены,
С башнями, с площадками в накат.
Там стоят машины боевые,
В бой готовые, выстроены в ряд.

Дальше степь с увалами, с холмами
Сорок верст шагает на восток,
До Кубани,где в болоте устье,
А за ним вдали уже лесок.

Дальше горы, а в предгорьях реки.
По речным долинам, вширь - лесов
И полян здесь, всем вполне хватает
От болота, глянь, и до холмов.

Здесь земля считается косожской.
Дальше там- аланы, но на деле…
И кого там нет?!  Все как обрывки.
Не запомнишь всех и за неделю.

Как всегда, найдутся здесь хазары.
Тут и там мелькают иудеи,
Гунны, готы, угры, обры, торки...
Люди разных толков и идеи.

И недаром сказ про торг в Корчеве,
По Руси, как по воде течёт,
Встретившись, двенадцать на двенадцать
Языков, то гул, как в улье там идёт.

Разноречие мешает всем порою,
Но привыкли все друг друга понимать.
Дети, что в учении способней,
Все, казалось, языки умеют знать…

Так Тмутаракань была в то время,
И устроена. Сама же уходила
К югу от долины, там, где берег
Ниже. И как будто бы спустила

Вниз ковер, чтоб более удобней
Высадка для кораблей была.
Выстроив здесь пристани и верфи,
Словно в море, и сама вошла.

хххххххххххххххххххххххххххх
                Ростислав и Склир (8 часть)

Жизнь свою спасая, зверь матёрый,
Вырвался совсем из-под копыт,
И как бурый шар вдруг покатился,
Где спина, где хвост – кто различит?!

Каждый волосок и даже жилка
Жилистого тела в этот час,
Кажется, она его спасала,
Помогала выжить в этот раз.

Волк же, беззащитен был на плоском,
На поросшем он солончаке;
Зная, что ушел, не смея верить,
Он скакал, как будто налегке…

От солончака прямой дорогой
До недавних, княжества границ,
Доверять не смея он удаче,
Стаи разгонял носатых птиц.

Солончак же, гладко, чуть заметно
К озеру солёному клонился;
Мертвому, как зеркало. Казалось,
Словно снег на солнце, он искрился.

-Что же, князь, не травишь дальше волка?!-
Комес Склир спросил у Ростислава.
-А зачем?!  Живет пусть он до срока.
Что в нём проку? Летом он - отрава.

Мясо и собаки есть не станут.
Шкура не годится для кошевни.
Ну, а мы потешились с тобою
Скачкою, для радости душевной.-

-Прав ты, князь, поистине спасибо!
Я такого в жизни и не видел!
Ты устроил славную забаву;
Я ж, охоту, знаешь, ненавидел.

Я привык наивно думать, будто
Бега большей прыткости достичь,
Можно лишь у нас на ипподроме;
Ну, а как трофеи наши, дичь?!

По-хозяйски ли, мы поступили,
Волка отпустив, ведь он всегда,
Был и будет враг твоих безмерных,
Стад. Иль я не прав? -. - О, да!

Только пастухи бы сладко спали,
Если бы ни волки. А стада,
Разбредясь, ты знаешь, причиняют
Больше для себя, порой, вреда.
               
Волк он как пастух, заботлив даже,
Он берет лишь слабого всегда,
Глупого, больного. Улучшает,
Он породу стада иногда.-
Ххххххххххххххххххххх

Пятый день гостит в Тьмутаракани
Комес Склир. Он с князем говорит.
Каждый раз, в простых словах, как будто,
Значимое всё опять звучит.

Пятый день старается понять он,
Может, Склир и сам в том виноват,
Что кружит он, словно волк голодный,
Возле стада, чтобы распознать;

Ждать чего от князя Ростислава
Таврии. Иль впрямь уже спросить?!
Только вопрошающего, ложью
Вечно награждают. Как же быть?!
Хххххххххххххххххххх

Склир не отступал, боролся дальше.
-Волки очень жадные. Порой,
До скота добравшись, убивают
Больше, чем нуждаются. Постой,

Ты сейчас имел возможность тоже,
Просто взять убить, чтобы убить!
Накормить стервятников на славу,
И его за наглость проучить!-

-Да, но не воспользовался, видишь,-
Ростислав улыбчиво сказал:
-Зверя отпустить живым – забава,
Я б хотел, чтоб ты другое знал.

Быть в том состоянии, что можешь,
Чем- нибудь, по праву овладеть;
Взять и отказаться своей волей,
Значит, мочь вдвойне! Вдвойне уметь!

Не случалось ли тебе порою,
Пощадить противника в бою,
И лишить себя того удара?-
-Никогда! Покуда я стою

На земле, я должен быть жестоким.
Ведь сражаются, чтоб победить врагов!-
-Ты не прав! Сразиться для победы,
Честь была  для дедов и отцов!

Ведь победа, это ведь не поле,
Устланное трупами, а мир,
С бывшим твоим недругом, и знаешь,
Невозможно на костях устроить пир!
               
Посмотри, вон – Ростислав рукою,
На восток взгляд Склира обратил:
-Там, косоги -  это понимают,
Не воюют выбившись из сил.

Говорят они и мудрости нет краше
"...кровь, всегда, зовёт такую ж кровь!"-
-Мудрость то детей! Косоги, знаешь.
Молодой народ, без всяких слов.-

-Есть на свете старые народы?!
Или молодые?! Как их различить?!-
Ростислав спросил и сам ответил,:
-От  Адама все мы, что греха таить.-
ххххххххххххххххххххххххххххх

Замолчали. Так уж получилось.
Слово вновь последнее осталось
Ни за ним, за князем Ростиславом,
Злою шуткой всё это казалось.

Неприязнь, все знают, многолика.
Только та, привёз что с Херсонеса
Комес Склир, перерастала быстро
В ненависть. Он был похож на беса.

Хитрость вся змеиная, с которой,
В душу князю русскому хотелось,
Быстренько залезть, всё смазав лестью,
Вдруг исчезла. Появилась смелость.

Комес спорил. Увлекался спором.
Словом он стремился победить.
Зная с детства, как ничтожно слово,
Но себя не мог остановить.

Он оправдывал себя воспоминанием
Всех философов, которые включали
Возражения, как способ получения
Мыслей собеседника; но те, молчали…

-Ну, чего добился?!- вопрошал он,
И себя пытался оправдать-
"Ростислав, враг злейший, не отступит,
Если Таврию пойдёт он воевать.

Только нападёт ли?! Нет ответа.
И захочет ли ,он нападать?!"-
Не узнает Склир  - он это понял,
Сколько б не пытался он узнать.
Ххххххххххххххххххххххххххх

Время мчится и  пора настала
Возвращаться. Слуги увозили.
Серн с десяток, из которых пару,
Гостю под удар и подсобили.
               
Стрепетов и дроф, всё больше битых,
Ростислава стрелами и русских;
Комес отказался же от лука,
Зная, что стрелок он не из лучших.

А палило нынче не от солнца,
От прозрачного палило нынче неба.
Воздух потихоньку расплавлялся,
Облака же превращались в небыль.

Побеждать жару, всё ж, легче скачкой,
По дорогам, да с холма в низину,
Средь полей, заставленных снопами,
И в зелёную прохладную долину.

Там, на полпути ждала подстава,
Свежих, отдохнувших, им коней.
Третий раз они уже менялись:
Лошадь человека всё ж, слабей.

Как свежо на скачке. Обдувает
Ветер тело жгучее твоё.
Как остановился, словно в печку
Ты попал. Спасает лишь питьё.

Слуги подносили всем напиток,
Чтоб могли те, жажду утолить.
Сброженный, из молока кобылы.
Как приятно ж, было его пить!

В бурдюках, укутанных обильно
Шерстью, кисло-острое питьё,
Сохраняло погребной свой холод,
Оживляло тело всё твоё.

Пили все. И лошади и люди.
Пот прозрачной струйкою стекал
С животов, у лошадей уставших.
Человек, со лба пот вытирал.

На подставе Склиру иноходца
Подвели. Склир иноходцу рад.
Он уже из силы выбивался,
Но не добрый, всё же, бросил взгляд.

Да, с рассвета он в седле, меняя,
Трёх уже по счёту лошадей.
Да, он не испытывал такого.
Виду ж не подал он. И сильней

Ненависть глаза ему слепила.
Словно оскорбленье принимал
Он вниманье князя Ростислава,
Но, как поступить ему не знал.

Ведь на иноходце поспокойней
И полегче, знают все, сидеть.
Он пригоден более для женщин.
И красавец! Любо посмотреть!
Ххххххххххххххххххххххххх

Вот гряда последняя холмами
Далее, уже в конце степей
Островом зелёным наплывает
И Тьмутаракань,  красой своей.

Склир смотрел как город раскрывался
По округе зеленью садов,
Виноградников полосками прямыми,
Клумбами невиданных цветов.

Небольшой кусок, вёрст в двадцать,
С запада стремился на восток.
Вёрст в пятнадцать с юга, он на север
К морю потянулся. Только Бог

Мог создать такую город-крепость.
Остров недоступный для врагов.
Крепость без особых укреплений.
Интересно, сколько ж ей веков?!

На востоке, с сушей, лишь полоски
Связывали. Дальше всё заливы,
Море, да солёные озёра,
С моря, плоских скал обрывы.

И повсюду в море  только мели…
Высадка же армии возможна
Только на востоке. Там озёра.
Но ещё солёней, что тревожно.

Пресной нет воды. А как же войско?
Пить что будут в зной такой солдаты
И быки, потащат что машины
По степи? Какие же затраты

Понесёт Империя(!) ведь Флоту,
Что доставит войско, может быть,
С Сурожа и Алустона воду
Нужно постоянно привозить.

Да и там, воды совсем немного:
Нет глупей идеи, хоть убей!
Малое волнение скот рабочий
Сгубит, ну а мор, убьет людей.

Высадка, стоянка у причалов
Всё ж, удобнее для кораблей.
Но! Тмутаракань как взять?! Пожалуй,
Многое положишь тут людей.

И предполье; будто бы нарочно,
Создано, Всевысшим, для сраженья.
Есть, где развернуть в сто тысяч, войско
И не нужно принимать решенья.

Ведь пехота, что доставит Флот
Так, для Русской конницы – добыча!
И с чего начать? Нет даже мысли.
Склиру было это непривычно.

Стены, башни кажутся ничтожны,
Если первым взглядом всё окинуть.
Но потом, увидишь ты иное,
Эти стены – нет, ничем не сдвинуть!

Всё продумано. А крепость и пригодна,
Чтоб отбиться было от наскока.
Осаждающий не сдюжит сам осады…
Как коварно всё тут и жестоко.

Когда ёж клубком уже свернулся,
То лисе, вокруг как не крутится,
Лишь себя изранит, искалечит,
Но наживы легкой не добиться.

Основатель был – Великий воин,
И разумно он, Тмутаракань,
Сделал главным городом, не Корчев,
И ему за это уваженья дань!

Ну, а Ростислав?! Гостеприимный…
И загадочная русская душа…
Ведь благодаря ему, как на ладони
Вся Тмутаракань, и ни гроша

Склир не заплатил сегодня князю;
Тот раскрыл все княжество ему,
Как не может и мечтать разведчик,
Только не понятно- "Почему?!"
Хххххххххххххххххххххххххххххххх

Чтобы лошадям в конце дороги
Дать остыть, на шаг все перешли.
Русские к коням все бережливы,
Но и требовать порой от них могли.

Вот уже свернули и усадьбы
Словно рукава по сторонам,
Раскидались. Распустив деревья,
Строго, что делились по сортам.

Виноградных лоз разнообразие,
Все подвязанные к кольям, как солдаты,
Выстроились ровными рядами-
Изобилья сладкого отряды.

За оградами взлетали цепы,
И размахом воздух меряли:
Своя доля хлеба и не малая
Доставалась и самой Империи.

Вот и крепость. Мост здесь постоянный.
-Не боимся...- Склир вокруг смотрел.
Вот и белокаменная церковь...
Склир  от красоты ее немел.

Среди площади стояла величаво,
Словно лебедь белая плыла
Над морским песком, что весь искрился,
Прежним князем, что отстроена была.

Поворот, и княжий двор. Приехали.
Склир заставил себя, спрыгнуть так,
Чтоб никто не знал его усталости,
Это был, как этикета знак.
               
Он шагать заставил непослушные
Ноги. Думал,- Не было б чужих,
То меня снимали б уже с лошади,
До  покоев бы несли своих.-

А в покоях княжеского дома,
Отведенных гостю, Склир с трудом
Опустился в кресло и усталость
Словно тяжесть оседала в нем.

-Что, превосходительный, сегодня
Думает?- кентарх его спросил;
Он был тоже с ними  на охоте,
Как и Склир, он выбился из сил.

-Ни-че-го. Не. Думает.- ответил
И откинулся на спинку кресла Склир,
И почувствовал сейчас усталость тела
И души. Сейчас он не любил

Сам себя. Кентарх, как будто, понял,
И неслышно удалился вон.
Отдохнуть же комесу не дали.
Обступив его со всех сторон

Слуги объявились. С полотенцем,
И с тазами, мылом… всей гурьбой.
Чтобы с гостя смыть весь пот охоты,
Пыль степную чистою водой.

Слуги лишь ушли, к нему бояре:
Свежие, как будто целый день,
Не были ни на какой охоте,
В них усталости и не мелькнула тень.

С торжеством в лице они сказали,
За собою затворив лишь только двери,
Что трапезничать с ним князь теперь желает,
Чтоб почтить посланника Империи.

Склиру встать пришлось и кланяться
И благодарить за эту весть.
Что принять в покоях князя русского
Именем Империи ведь  - честь!

Все ушли. И время есть для отдыха.
Только мысли всё покоя не дают.
Словно омерзительные змеи,
Медленно, бессмысленно ползут.
Ххххххххххххххххххххххххххххх

Поликарпос поручил по списку,
Знати всей, подарки  все раздать.
Цель – привлечь их доброту к соседям;
Тем, людей к себе  и обязать.

Склир решил политиком быть тоньше.
Бросил список. Князю он сказал:
-Здесь в мешках лежат подарки людям,
Подданным твоим, но я не стал

Их делить, не зная их достоинств,
Ты раздай подарки лучше сам.
Именем наместника Империи
И моим, с молитвой к небесам.

Ну и сила же – душа открытая.
Сделал князь движение отказа,
Но потом, вдруг быстро согласился,
И в игре шанс появился сразу.

Склир бил первой меченою костью
Только всё пошло совсем не так.
Было не понятно и обидно,
Танец прост, ещё попасть бы в такт.

Кажется, соперник не по правилам
Роль играет, Или он такой?
И, непонимание душило,
Вырывало из груди покой.

Да, пора…покинуть это место.
Здесь, как добровольный он актер,
Роль играл посланника Империи:
С князем долгий вел он разговор.

Ну, а что ждет Склира в Херсонессе?
Быт колонии,всем надоевший,  стены.
Брань уже уволенных солдат.
Женщина с глазами злой гиены.

Но винить её ни в чем ни стоит.
Где балы, банкеты и наряды?!
Только быт! Назойливый как муха,
И такие же ленивые солдаты…

…Дальше – быть смещенным от того что,
И с Палатием оборвалась вся связь.
Или под нашествием дружины
Утонуть, что нам готовит князь.

Перед смертью и утешившись лекарством;
Я мол, говорил, я предсказал,
Только Вы никто меня не слушали,
Когда вас к разуму взывал.

Вспомнились и лица вдруг знакомые,
Что в Тмутаракани он заметил:
Беглецы, солдаты –Хлеб Империи
Надоел?- и сам себе ответил.

-Слишком долго, долго его ели,
И считали, что их обделили,
Чем положено защитникам отечества
И поэтому сбежать они решили.

Вот узнать бы, каково им здесь?
Спрашивать не стоит. Без идей,
Все границы мира отступая,
Все ж недостижимы для людей.

Только мир, довольно тесен,
Потому и свидеться пришлось…-
Думал Склир с какой то новой злостью,
Словно наказать их довелось.
Ххххххххххххххххххххххххххх

Мысль, она как магия, сквозь стену
И прошла. Как эхо. Может быть,
Вызывая отклики, которых,
Мы порой не может оценить.

По дороге к Склиру, Ростислава
Бывший грек-солдат, остановил.
-Князь, прошу тебя, будь осторожен,
Мой совет послушай - он просил.

-Человек коварный Склир. Не добрый.
Знал с Константинополя его.
Будь на твоем месте, князь, пожалуй,
То из рук, ни взял бы ничего.

И не выпил, что предложит с чаши,
Пока сам не выпьет то вино.
Ты не знаешь князь его, я знаю.
Склиры дружат с ядами давно.
               
Базилевса Третьего – Романа,
Склир Василий, евнух, ядом сжил,
И иные Склиры, поуслали,
На тот свет, кто на пути их был.-

Ростислав советчику, как другу,
На плечо, вдруг руку положил,
-Так и сделаю, - князь тут же согласился,
Попрощавшись, к Склиру поспешил.
Ххххххххххххххххххххххххххххх

Слуги уже стол внесли и скатерть,
Расстелили. Расставляли блюда.
На столе всё яства прибавлялись
Очень быстро, словно неоткуда.

Свежий хлеб, чуть серый, ароматный,
Окорок из серны запеченный,
Молоко коровье и кобылье,
Двух сортов и сыр копченый.

Посреди стола поставили почетно
Глиняное блюдо с чудо-крышкой.
Лепка сверху разными узорами
И на крышке - серенькая мышка.
Ххххххххххххххххххххххххххх

Склир и Ростислав вдвоем остались.
- Не взыщи – князь указал на стол, -
Ныне угощение простое,
Но полезное, кто знает в этом толк.

Силу телу даст еда такая
И свободу даст она уму.
Проведя весь день в седле, без пищи,
Я отказа просто не приму.

Пращур мой – то, Святослав Великий
Прост был и в одежде и в еде.
И ему хватало даже малость,
Чуть обугленного  мяса на костре.

Но, при этом, он во всех походах
Войско – то, умел всё накормить.
Сытыми все спали и вставали,
Чтоб врагов своих могли крушить.

Ведь голодный витязь – он не воин,
Знаешь сам. Кому я говорю?!
Сказов много есть о Святославе,
Но сказать желанием горю.

Все рассказчики красивым словом
Тешат нас. А книжники совсем
Углубляются в особый смысл – подвиг,
Но нигде не пишется, никем,

Что войну задумав, полководец,
Думает, как накормить людей.
Ну, а если дальние походы,
Нужно думать и про лошадей.

Разве я не прав? Скажи не так ли?-
- Так, конечно! И обязан так же,знать,
Где поставить можно их на отдых,
И ещё напиться вволю дать. –

- Мы с тобою воины, мы знаем,
И поэтому, мой гость, и ешь, и пей, -
Поднимая блюда чудо-крышку
Он шутил: - Давай – ка, не робей!

Пар валил из глиняной посуды.
Там был мяса, жареный кусок.
Ростислав ломтями его резал
И с ножа стекал в тарелку сок.

Ростислав ел, утоляя голод,
Ведь охотились – как будто воевали.
Ограничившись лишь только молоком,
Себе есть в пути, не позволяли.

Комес Склир, он тоже ел и пил,
Чувствуя - как смягчается усталость.
И мешал себе, искал особый смысл,
Скрытый, но ему не удавалось.

"Отчего вдруг князь заговорил:
Войско сытое. Походы Святослава…
О подобном, думал нынче сам.
Что за совпадение? Не ясно, право!

Общность и выводится опять
Между ним и этим русским князем…"
Думал он, "с чего же речь начать,
Мысли есть, но нет в них только связи.

- Князь, поверь, узнав тебя,
Вижу в тебе качества, не скрою,
Полководец ты великий, для меня,
И правитель государства, ведь порою,

Люди меньшие искали диадемы
И в Империи. И, знаешь, получили!
А вот, родственники русские твои,
Почему несправедливо поступили?

Ты отнял у них Тмутаракань
Лишь одним своим и появлением,
Сделал сильной, раньше как была,
При Мстиславе, за одно мгновение.
               
Видится, в покое здесь они
И оставили тебя, а ты доволен?
Или, как Мстислав захочешь ты
На Руси взять право, ты в том, волен?!

- Ты сочувствие мне хочешь предложить?
- Мы готовы доброму соседу,
Посодействовать, чтоб вновь восстановить
Справедливость. Наши все беседы

Убедили меня в том, что ты один
Во главе Руси, и быть достоин.
Ты хозяином идешь по всей земле,
И к тому же, ты отличный воин.-

- Ешь ты мало - вспомнил Ростислав
И про гостя и обязанность хозяина,
И придвинул блюдо с дичью так,
Что ударил Склира по руке, нечаянно.

Только Склир внимание  на то
И не обратил, как будто не заметил.
Извиняться князю не пришлось,
Для себя, что Ростислав отметил.

- Молоком всё кислым запевай,
Ведь оно нам силу придает.
И про хлеб, про хлеб не забывай,
Вся усталость от него уйдет.

В Таврии у вас, так не пекут.
Да и нет у вас , такой муки.
Из отборного зерна она помолота,
Недозревшего, знать легкого с руки.-

Ели молча. Трапеза, казалось,
Превратилась в отдых, без прикрас,
А насытившись, помыли уже руки
В чашах, что наполнены, как раз,

Были очень чистою водою .
Запах шел от вымытых им рук.
Склир искал слова, чтобы продолжить
Разговор. Но князь промолвил вдруг.

- Стало быть Империя вмешаться
Хочет, вижу в русские дела?
Мне казалось, что у вас забот хватает:
Турки, сербы и арабы, все – как мгла.

А ещё, я знаю, италийцы,
Вам давно покоя не дают,
А болгары…, вечные вояки,
Беспокоят вас то там, то тут.

Слышал я, что базилевс ваш Дука,
Думает, как бы набить казну.
Обложил всех новыми поборами
И зачем всё это не пойму.

И не думал я, что нынче, право,
Он готов на длинную войну…-
"И внесенья смут между соседями"-
Вспомнил Склир, но не сказал ему.

"Слово изречешь, так не вернется,
Не вернешь ни часа, ни минуты.
Смело нужно думать и быстрей,
Не забудь, что ты посол как будто!"

-Нет же, князь! Империя что хочет?
Хочет прочный мир и дружбу с Русью.
Я же предложил тебе иное,
Как меня не понял ты, дивлюсь я.

А людей, довольно беспокойных
И в моей стране полным-полно.
На устах их, твое имя, знаешь,
Вертится уже давным-давно.

Пожелай, а мы и не заметим,
То, что наши воины к тебе,
Тянутся змеей через границу,
В Корчев твой. И сможешь ты вполне,

В дополнение к своей дружине
И Таврийцев  много тысяч взять.
Ведь они дадут тебе возможность
На Руси-то, власть и отстоять.-
Ххххххххххххххххххххххххххх

И такое, думал Склир разумно.
Ну, а если князя ждет успех,
Имя Склира, тут же, с одобреньем,
На устах появиться у тех,

Кои, перед базилевсом Дукой
В нужный миг, его произнесут.
Только бы правитель Поликарпос
Вдруг вперед не выскочил: и тут,

Склир бояться стал и не на шутку,
Сам, обкраденным в итоге быть.
И ему тогда, про честь и славу,
Навсегда придется позабыть.
Ххххххххххххххххххххххххххх

-Что ж, благодарю! За дружбу – дружба.
И за откровенность оплачу.
Смотрите на Русь, вы только издали,
Но сегодня, я сказать хочу.

Что в князьях, вы все, соревнователей.
Видите за власть да и всего,
Мерой цените всегда своих обычаев.
Но не знаете, лишь одного.

То у вас, лишь кто-то власть берет-
Патриарх в молитвах повторяет,
То, что власть дана всегда от бога,
И у алтаря того венчает.

Думаешь, я постигаю вашу жизнь?
Нет конечно. И не надо даже спорить.
Вижу я Империю извне,
Так же, как я вижу наше море.

Только что в нём? Что на его дне?
И какие силы движут морем?
Этих сил не знают даже те,
Что живут на дне, в морском просторе.

Им, знаком свой угол или мель.
По своим законам проживают.
Ты цени народ. По нашему – язык.
По его обычаю. Ведь так бывает,

Люди часто восстают, воюют,
И  других, на  помощь призывают.
И из кожи рвутся вон, рискуя всем,
Получается ж ни то, что замышляют.-

-Верно,  князь, ты прав, тут не поспоришь.
В том моя судьба, есть мой свидетель.
Ведь стремлюсь я на простор, как ветер,
Только попадаю чаще в сети.-

-Русские князья, они не базилевсы.
По обычаям их принимает всех Земля.
Против кто пойдет, Земля не примет,
Хоть и завоюй всю, будет зря!

Чтобы  изменить обычай нужно,
Переделать всех. Помысли это.
С каждым нужно будет говорить,
Сколько же потратить надо лето?!

А Дядья - то, поступили честно!
Ведь, отец мой, хоть и старшим был,
Ни  сидел на Киеве престольном,
Ну, а я, изгоем с детства слыл.

Здесь меня оставили, ни просто,
Знают ведь – я не пойду на Русь.
Ведь Земля меня там, нет  не примет,
Ну, а здесь я им всегда сгожусь.

С этой стороны я лучше, знают,
Чем их Глеб и Русь обороню.
Ну, а будут гнать меня повторно,
Точно попадут здесь в западню.

Я колюч, ведь. И они все знают,
Что добром отсюда не уйду.
Так что, ни к чему колоть им руки,
И искать на голову беду.

Вольница для всех здесь, и повсюду.
Знаешь, в каждом тут переплелись
Видно, бог, и дьявол, что не знаешь,
Где и кто?! Попробуй, разберись.

За тебя, и жизнь отдаст, тут каждый,
Ну, а может сам и отобрать.
Только с ними жить и ими править,
Нет науки. Стоит ли скрывать.

Ты им не мешай , и честь по чести,
Делай всё, и сам не хоронись.
Ведь они за правду море, знаешь,
Вычерпают. Лучше оглянись…-

-Но, постой, а что твоя дружина,
Делает? Зачем пришла, скажи?-
-Вся она здесь, знай, своею волей,
Рассуждать давно тут нет нужды.

Не было ни ссор, ни драк. Все сжились.
Правда есть у каждого своя.
Знать, все одинаковы душою,
Не сужу за этовсех их я!-

-Да уж, прав ты князь, скажи на милость,
Правда есть, у каждого своя!-
-Вот и верно. И свою, не навяжу я,
Будем по соседству, же - друзья!

Ох, заговорились, гость любезный:
Посмотри,  темнеют небеса.
Ты уж, не взыщи за угощенье,
Вдруг, не так что, то скажи в глаза.-

-Князь, я сыт вполне и всем доволен,
Ты позволь мне завтра в Херсонес
И вернуться. Есть дела. Ты знаешь,
Всё же, мне чудесно было здесь.-

- Нет, не задержу. Тмутаракань радушно,
Даст, знать, завтра пир тебе. Плыви.
Дай же, Бог всех благ тебе на свете,
Если ж что случится, то - зови.-
хххххххххххххххххххххххххххххх

Ход во двор вел, из покоев этих,
Отведенных грекам. Со двора
Ростислав по лестнице поднялся
Вверх на вышку – отдохнуть пора.

Княжий двор, что ставленый когда то,
До правленья был ещё Мстислава.
Переделывался всеми  исправлялся,
То надстраивался он,себе на славу.

Кто здесь только рук не приложил
К этим вот ходам и переходам,
То изрядно портил, украшал их,
Толи под себя, толи по модам.

А надстройку – вышку подсобил
Прежний Ярославовых посадник.
Там он красовался петухом,
И за всем следил он, как охранник.

Ну, а с вышки впрямь, куда ни глянь,
Что на сушу, море – сколько зренья
Лишь позволит – далеко видать,
Да и, слышать даже, к сожаленью.

Ведь весь люд, когда жара и душно
То, во двор перебирался спать.
Ну, а князю нравилось здесь место,
И не потому, что всё видать.

Здесь, под звездным этим синим небом
Так свежо и нет здесь комаров.
Спится здесь так  хорошо и сладко,
Ну, а дышится – то – будь здоров!

А догадливый слуга, давно зевая,
Князю здесь и постелил постель.
Дожидаясь князя Ростислава,
Звезд следил, ночную карусель.

Отпустив его, вот князь разделся.
Ночь проходит коротко. День длинно.
И его усталость одолела,
Ведь и телу отдых нужен, видно.

Только беспокойство отгоняло
Дремоту: "Не много я сказал?
Ох, ошибся я, грек – соблазнитель,
Всё вынюхивает. Если б, знал!

И за Таврию трепещут они, право,
Ну а я то, перед ними, как свеча
Перед образом. Но, говорил я правду,
Может, что ни так, то сгоряча…

Слабосильные-то умники и правду,
Как рубаху, наизнанку развернут.
Что мне греки, думаю, что будут
Знать, через послов, мутить пойдут.

Святослава гнев будить пытаться
Где нибудь нашептывать князьям…
Чтоб, им! Вместе с Таврией их нынче!
Вслед за греком, я пошлю к друзьям.

Поликарпоса знает, что за козни
Строит Греция, а может Склир?
И с дружиной посоветуюсь. Помогут…
Ну, а я ему – Дадим мы пир!"
Ххххххххххххххххххххххххххххххх

И сменив стрижей, трепещут мыши.
Еле слышен хор издалека.
Молодежь  гуляла за стеною,
Чтобы старшим не мешать, наверняка.

-…И упал туман на глубь морскую,
Берег Сурожский и дик, и крут…-
Эти  голоса, как будто звали:
-Вот же, черти! Хорошо поют!-

Князь умея не жалеть о прошлом
Научился не бояться ничего.
-И пока со мною мои люди –
Так побьем и черта самого.

Вот урок и в будущем наука,
А не надо голову мутить.
Нынче бросил  бисер видно свиньям.
А поднимут? Нет? Тому и быть.-

Князь по-детски и заулыбался,
Мысли где – то быстро заблудились.
Сон глубокий, чистый, очень легкий
Знать пришел. Глаза его закрылись.
Ххххххххххххххххххххххх

А из высоты востока лона
Очень трудно, поздно появлялась,
Чуть багрово – тусклым, будто шаром:
И луна медлительно рождалась.

И такую вот луну на Ниле
Раньше называли Солнцем Мертвых.
Вытеснил вдруг крест то убежденье
У былых людей, в поверье твердых.

Вскоре Полумесяц с диким шумом
Быстро вытеснил победно Крест.
Позабылось  то названье людям:
И луна теперь глядит с небес.

А бывало даже, пришлый русский
Тут  увидев красную луну.
Так крестился, называл – кровавой,
И твердил, что это не к добру.

А Тмутараканцы вслед смеялись:
-Да, Красна – Луна у нас всегда.
А язык свой ты прижми сильнее,
Чтоб не заходила к нам беда.

Кто сказал тебе, что цвет багряный
Стал сегодня вдруг, и не к добру?
Вот луна поднимется под звезды
Сразу желтой станет поутру!-

хххххххххххххххххххххххххххххх