Ты единственная, любовь моя. Люблю тебя сильней 19

Глава 19
Анна Савельевна тихо открыла дверь и услышала, как Аня пела. Анна остановилась и прислонилась к двери, Пела Аня или говорила так протяжно на манер песни с приятным мотивом, на какое-то время, песня прекратилась, Аня сидела возле Андрея, осторожно гладила его лицо, протирая влажной салфеткой, затем отложила салфетку, проходила подушечками пальцев по израненному лицу. Издали Анна видела, что движения Ани напоминали движения Аркадия, когда он старался убрать синяки со своего тела, исправлял мышцы при ушибах. Сколько раз она такое видела, когда он лечил сына и учил его самого, как это сделать.

Андрюша был непоседлив и часто убегал вслед за отцом, и она ничего с этим не могла поделать. Не могла его заставить быть с ней дома, заниматься тем, чем занимались обычные дети, или читать книги. Его не интересовали игры детей, и книги ему были интересны только те, которые ему давал отец. От остальных он отказывался, говорил, что уже знает содержание книги.
Как он мог так делать, лишь только подержав в руках книгу, а оказалось он её уже прочёл? Для неё было загадкой.

Вот и сейчас она наблюдает за движениями Ани, Анна мысленно спросила себя. 
– Откуда она знает такое?
и сама же себе ответила.
Ну, как откуда, если Андрюша рассказал мне ещё 20 лет назад, что нашёл свою истинную и единственную любовь. И даже сказал, что у него уже зародились двое детей, то чему удивляться. Она такая же, как и Андрюша. У истинных всегда так, это я отчего-то была ленивой, возможно повлияли слова моего свёкра «Занимайся насущим для этого мира, оставь мужчинам защищать этот мир и прыгать по другим мирам. это их предназначение, твое дом и уют».

Возможно он был прав, но как я сожалела и до сих пор сожалею, что не занималась с Аркадием, когда он предложил, отказалась, а он и не стал настаивать, и занимался этим только с сыном.
Анна тихо вздохнула и продолжала наблюдать за Аней.

Видела, как медленно, но менялось лицо Андрея, исчезала гематома под глазами, осторожно протирала щёки с густой и отросшей щетиной. Впалость щёк поднималась, видно было движение мышц. Аня снова стала еле слышно напевать продолжая гладить его лицо, то салфеткой, то нежным движением подушечек пальцев.

– Я тебя дождалась, и ты вернулся, единственный мой, верю и знаю, что ты по-прежнему любишь меня. Ты откроешь глаза и увидишь меня, а я расскажу тебе, как тебя ждала. Наступила весна, на лугу расцветут цветы, наши цветы расцветут для нас, Ты не рви цветы, завянут они, не уходи от меня, завяну я. Останься со мной, любимый мой, останься со мной навсегда.

Анна Савельевна так и оставалась стоять, не шевелилась, слушая плач сердца Ани. У неё у самой сердце замерло, слушала, как сердце невестки плакало песней. Подумала

«Бедная девочка, всю жизнь ждала и верила и вот дождалась, а он и обнять ещё не смог её».

Анна не знала, песня это или слова любви больного сердца, но чувствовала, это плач и радость Аниного сердца. Молча стояла и слушала, как вибрировали энергии в сердце у Ани.

– А по ночам мне снились сны и там, вместе были мы. И счастье снова рядом со мной, ты вернулся. Любимый мой, вернёшься в сознании, и снова расцветут цветы. Тобою расцветут цветы в сердце моём.

Пела или просто говорила протяжно, но с такой ласковой печалью, и Анна видела, слёзы у Ани текли в сердце, и они вырывались наружу, и потекли по щекам, капали Андрею на лицо. И Анна подумала.

«Пусть девочка выплачется. Сколько ей пришлось одной быть. Похоже на мою историю, но у меня было десять счастливых лет, у неё всего три недели. Всё же десять лет, а не какие-то три недели. Бедная девочка, но какая она сильная, и сильной женщиной стала, и энергетически помогала моему сыну. Но какая брешь пробита в их судьбе долгой разлукой. Посланниками солнца оказались они оба среди скучающего мира в оцепенении застоя».

Анна тихо осторожно вздохнула, стараясь не нарушить ту идиллию, которая образовалась вокруг Анечки и Андрея. Сгусток энергии объял и Аню и Андрея, а Аня продолжила.

– А сегодня утром плакало небо снегом, божья благодать, давала мне понять, прости любимый мой, что мимо я прошла, и внимания не обратила на тот миг. Не закрыла тебя, а была мне подсказка, видела ту машину. и ты в окно ко мне стучался ночью. Но, почему я ушла? Сама не понимаю. Божья благодать выражала любовь нашу, и подсказку снегом. Останься со мной, любимый мой, приходи в сознание, что же ты снова гуляешь в поднебесье без меня.

Аня замолчала, вздохнула и потянулась за другой салфеткой, но пакет упал, а Анна, нарушив молчание, произнесла.

– Анечка, я не помешала? Аня оглянулась и, улыбнувшись, протирая уже своё лицо той же салфеткой, что протирала Андрея, ответила.

– Что вы, мама. И замолкла, затем продолжила. Анна Савельевна, проходите.
– Мама мне больше понравилось, Анечка, доченька.

– Да? Спросила Аня, и слёзы вновь потекли у неё, вытирая их, она продолжила. Мама, так и буду вас называть. Мама. А с Андрюшей уже всё хорошо. Я вошла, он был с открытыми глазами, но ещё ничего не сказал, но я видела, ему больно. Почувствовала в голове у него шум и боль. И я его снова погрузила в сон, организму легче восстанавливаться во сне. Он сильно истощён. И физически и энергетически. Думаю, завтра он проснётся.

– Хорошо, пусть отдыхает. Я посижу рядом?
– Конечно, мама. Зачем спрашивать? Я вообще очень удивляюсь, как  в таком состоянии он добрался до меня.
– А, что за песню ты пела?

– Да. – Махнула рукой Аня. Какая там песня? Как-то само запелось, и слова-то все перепутались, и не знаю, откуда они взялись. Раньше я любила петь, с Леной пели, а когда встретились с Андрюшей, пели при встрече. Мы и познакомились с ним песней. Ко мне, в наш город приехал, я любила вместе с ним петь, а потом, только детям, колыбельные, да так иногда с ними пели. У Андрюшеньки красивый голос, как и у Андрея, даже тембр одинаковый. У Ирины тоже не плохой голос, и поёт красиво, но другой.
Хотя, всё верно, другой, она же девушка. Последнее время я редко что-то напевала, разве только Лена придёт, с ней споём. А сейчас даже не знаю. Любила слушать Андрюшу, он мне пел в мире энергий. Я не осознавала, как, но мы там виделись. Там было хорошо. Там счастье.

Аня замолчала, вытирая слёзы, что так и продолжали катиться по её щекам. Молчали обе, долго смотрели на Андрея, затем Аня продолжила говорить.

– Я не знаю, каким он стал. Когда он был здесь, мне было всё ясно. А при последней встрече в Москве, от его слов, я потерялась. Моё сердце раненое не могло поверить в его слова, но они оглушили меня. Много времени прошло, пока осознала себя, и его слова, почему он так сказал. И вот с тех пор столько времени прошло. А там у него была другая своя жизнь.

– Ах, милая, не думай об этом. Жизнь его состояла из его работы, службе родине, но душой он был с тобой. Андрюша остался таким же любящим. Я знаю своего сына, он однолюб, как и его отец. Он тебя долго ждал, и с другими девушками не встречался, а в то время  вокруг него вилось много.
Он такой видный, ещё юношей был, в него влюблялись, но Андрюша не обращал ни на одну никакого внимания. Уж тридцать лет ему было, он так и не был ни с одной девушкой. я уж сколько раз ему говорила и указывала на девушек, а он отвечал. «Для чего распылятся, мама? Мне нужна одна единственная. буду её ждать». Я сердилась на него, а он только смеялся. А вот вы встретились и вам такая разлука получилась. Охохохо.
И, как хорошо, что успели перед разлукой детей зародить. Такие красивые дети от большой любви рождаются, хоть вы любовь в единении познали очень мало. Но она вас успела заполнить полностью.
Когда я узнала о тебе, о будущих внуках, мне стало так больно, всё в жизни повторяется, а, как мне желалось счастья моему сыну.
Человеческого обычного счастья, но нам по роду положено Родом, служить Роду Народу, Родине и Планете. И это не простые слова. Его с малых лет, да что там с малых лет, считай с рождения, его отец учил, подготавливал и к жизни в этом мире, и естественно, к другим мирам. Подготавливал служению, роду, родине, планете.
Давал знания, какие знал сам, тренировал его, тренировал его память, чтобы мог считывать с пространства по линии высокой связи духа рода.
И в этом Андрей преуспел, каким я его позже увидела, он намного опередил своего отца в развитии духа своего и в получении даров.

– Каких даров? Мама?
– Дары, это знания, умение, таланты способности разные, коими награждает Род. И такие у него возможности открылись, что и рассказать невозможно. А когда родились внук и внучка, моему счастью не было предела, одно было плохо, Андрей был далеко.
Где? В неизвестности.
И даже не могла его себе представить, какой он мог быть, всё такой же, или изменили ему внешность. Внешность он и сам мог менять, но одно дело, когда сам силой воли меняет, другое дело, операция. когда сам меняет, он и возвращает назад своё лицо. Меня это и страшило, вдруг ему изменили внешность операцией.
Мне бы не хотелось этого. Хотелось, чтобы сын оставался в своей внешности и самим собой. Конечно, я была уверена, Георгий сумел ему передать такую весть, как  рождение детей.

– А это было возможно?
– Конечно, связь с родиной у него была. Редкая, но была. Не через этот мир, так через другой.
– Другой? А есть такие?
– Конечно.
– Я ведь этого ничего не знала, но мы с ним встречались в мире энергий.

– Мир энергий? Астрал? Ментал? Параллельный мир?

– Не знаю, как назвать. Первый раз там я была вместе с Андреем, когда нас род венчал, но тогда я этого не знала, что это такое. Думала это такое счастье, летать на седьмом небе, есть такое выражение.

– Да, есть. Как далеко он продвинулся. Умница мой сын. Умел подниматься так высоко, да ещё и тебя поднял. А это не просто, мне рассказывал муж, что подняться с перемещением тел, так это трудное и не всем дано перемещаться так даже знающим человекам. Здесь следует знать все законы вселенной.

– Я этот мир энергий, даже не знаю, как назвать. Где настоящее, а где нет. И у меня порой возникали сомнения. На земле он, в нашем мире, или всё же в ином, в смертном мире.

– Когда он приехал от тебя, было мало времени, он лишь смог переодеться и ему надо было уехать. Он только и сказал, о тебе и что будут у меня внук и внучка. А как мы встретились в Мюнхене, это было так неожиданно для меня, но не обо мне речь, так вот у нас было очень мало времени, но Андрюша мне рассказал, как род венчал вас, и сотворил с вами единение.

Увидев Анин удивлённо-испуганный взгляд, улыбнулась и сказала.

– Не удивляйся, Анечка, мне Андрюша сказал только эти слова, естественно без подробностей. А мне и не нужны подробности, что такое венчание небом и родом, я знаю не понаслышке. И теперь у вас всё будет хорошо. Ведь должен кто-то быть счастлив в моей семье. Мне не получилось, а вам передано счастье, хоть с запоздалостью, но вот оно сейчас и навсегда.

– Да, вы правы, мама, и счастье у нас будет, главное мы теперь рядом.  А, что было раньше? Ааа, Аня махнула рукой.
Это, как в песне поётся, нас бьют, а мы летаем, от боли всё выше и выше, свои крылья, расставляя над собственной крышей, смеёмся и плачем, внизу оставляя свои не удачи. Так мы сейчас ещё сильнее стали, вот Андрюша очнётся, и заживём, а там и дети приедут. Вот будет нам счастье. Я надеюсь, вы останетесь с нами навсегда? Мама? Очень желаю, что бы жили с нами. Зачем вам Москва? У нас дом огромный места много, хватит для всех.

– Я тоже надеюсь, но мы ещё поговорим об этом все вместе и с Андрюшей..

– Конечно, а мне ведь надо позаботиться о ночлеге всех моих гостей. Андрюша спит спокойно, я потом вернусь к нему, буду с ним, а вам я покажу комнату, где будите сегодня отдыхать и дяде Георгию.

– Раз Андрюша спит, произнесла Анна, поглаживая сына по руке, я с тобой пойду, Анечка и дом осмотрю. Дом большой у вас.

– Да, большой, папа нам расширил, пристроил ещё комнаты внизу, и наверху просторные лоджии. Это перед тем, как мне вместе с детьми вернуться сюда. Изначально он и был таким, это ещё его предки, папин дедушка, перестроили так. После революции в прошлом веке, под обычный дом. Разрушили стену, ужали, чтобы не слишком выделялся, сейчас папа воссоздал прежнее величие.

– Красивый, что и говорить. Дом оформлен красиво, всё резное. Такое впечатление мы попали в сказку, глубоко в прошлое. Мы, как подъехали, я обратила внимание на лебедей.

– Андрюша тоже умилялся лебедями. И меня называл лебёдушкой. А потом Андрюшенька и Ириночка поступили в вузы, снова к дедушке с бабушкой уехали, а я вот одна осталась в огромном доме. Но они часто бывали дома. Им самим нравится наш городок. Здесь тишина, не то, что в Москве.
А можно вам ещё вопрос задать?

– Конечно Анечка, задавай. Что тебя интересует?
– Скажите, а вы, почему не вышли больше замуж?
– Ах, милая, да по тем же причинам, что и ты.
– Но вы-то знали точно, что ваш муж погиб.

– Знала, родная моя, знала, но больше таких людей нет, как мой Аркадий, не встретила такого мужчину, с которым можно прожить остаток жизни. Думаю, Анечка, да нет, я уверена, что человеку дана возможность встретить свою половину только один раз. Особенно истинную. Так ведь Анечка? Ты ведь тоже такого мнения.

– Возможно, у меня своё. Не было Андрея рядом и больше мне никто не нужен.

– Вот и ответила сама на свой вопрос. Улыбнулась Анна Савельевна.

Они вышли, осторожно прикрывая дверь, вошли в гостиную. И там Михаил Иванович заявил.

– Друзья мои, а я баньку успел протопить.
– О, папа, это прекрасно. Мальчики первыми, а девочки позже.
Все рассмеялись

– Вот и я о том, попаримся, расслабимся после всех этих дрязг. Теперь всё будет спокойно. Георгий согласен?
– С удовольствием. Ответил Георгий.

– Ребята. Вы тут смотрите в оба. Оставляю вам на вас женщин. Игорь!

– Михаил Иванович, мы знаем свое дело. Будьте спокойны. Стеной встанем. Двое на улице, двое во дворе, я здесь в доме. Всё под контролем. Ещё ребята должны подъехать, они ещё ищут ту машину.

– Бронь на вас? Не хотелось вас подставлять под пули.
– Всё в порядке, Михаил Иванович, у нас такая наша работа. Преступников останавливать.
– Здесь не простые преступники, Игорь. Совсем не простые, думается, это даже не люди.
– Я понимаю, проследим.
Мужчины ушли, а женщины втроём поднялись наверх.

– Лен, ты, как всегда будешь спать в Иришкиной комнате, а мама пока в моей, а позже ты мамочка выберешь себе комнату по вкусу, мы позже всё решим. Внизу есть гостевая комната, там папиных парней разместим, Дядю Георгия в Андрюшиной комнате разместим,  Сейчас я заменю постель для вас.

Они вошли в Анину комнату и расположились там, разговаривали. Аня застелила кровать, свежим бельём, и просто разговаривали. Сколько прошло за разговором, но они и не измеряли время, после такого перерыва разлукой, да ещё Аня и Лена были уверены, что Анна Савельевна погибла, и вот сегодня неожиданная встреча. Было много чего рассказать.
После долгой разлуки хотелось многое узнать.

И вдруг внизу возникли выстрелы. Аня вскочила, будто это в неё выстрелили, и вскрикнула, хватаясь за грудь, где неистово завибрировал крылан.

– Андрюша!
И моментально, она и сама не поняла, как оказалась на лестнице, сразу  услышала голос Игоря.

– Назад! Анна, назад!

Но, где там, Аня бежала по лестнице и вскрикивала, как только раздавался очередной выстрел, и как бы загораживаясь от выстрелов ладонью, и двинула ею в сторону выстрелов, и кричала, сама не осознавая, что.

– Прекратить! Ай! Остановись! Ой! Замри! Сгинь! Ой, Мамочка! Вон! Прочь!

Бежала подпрыгивая, пробежала гостиную, ещё раз махнула рукой, как бы отмахивалась от пуль, и не замечая, что она воспроизводила, криком ай, ой, и махом руки.

– Андрюша!
Ворвалась в кабинет отца, а там было тихо, но она чувствовала, что Андрею стало хуже, с ним что-то происходило. Подошла к дивану, Андрей тихо лежал, дыхание было поверхностное, и осторожно провела над ним рукой, и в нервном напряжении стала осматривать его.

Да, ухудшение его состояния было заметно. Он метался в своём сне, тело было в конвульсиях, судороги охватывали его тело,  его плечи старались оторваться от постели, словно он хотел подняться. а может и пытался и уки дёргались, как бы он их хотел поднять, но ему не удавалось не подняться, и даже поднять руку не мог. Дыхание становилось прерывистым, открытые глаза не выражали ничего, взгляд был не видящим, как пустым.
Аня снова положила свои руки ему на грудь, затем на голову, пристально и детально, чуть ли не по клеточкам, до мельчайших подробностей, сканировала его.

– Андрюшенька родной мой, любимый всё спокойно, тише родной мой.
Приговаривала Аня, подушечками пальцев, поглаживая его лоб к вискам и по затылку.
провела по груди, успокаивая его сердечный ритм.

И вот он снова задышал спокойно, сердце успокоило свой ритм, и даже на лице появился румянец. Она вздохнула свободно.
Удостоверилась, что с ним все хорошо, успокоилась, её напугало, то, что за то время, что она отсутствовала,  состояние его ухудшилось. Она задала себе вопрос «Почему?» но подумав, решила, что он всё, что происходило в доме, видел и слышал. Видел через сознание, через душу, через мир энергий, поэтому он и заволновался, и старался мне помочь. 
Думала Аня.

– Андрюшенька, всё спокойно, не волнуйся. Спи, родной, я прослежу, чтобы тебя больше ничего не волновало. Мой любимый спи. Тебе надо восстановиться.

И увидев, что  состояние его уже стабилизировалось, и она с облегчением вздохнула. Села рядом с ним, взяла его за руку, снова и снова смотрела его организм, чуть усиливая ему исцеляющую энергию. Но вдруг спохватившись, ведь надо посмотреть, что там в гостиной, осторожно положила его руку, ринулась в гостиную. Там слышались крики, громкий мужской разговор, ругательства и тихое подвывание Лены.

Войдя в гостиную, там она увидела необычное. Перед входом из прихожей в гостиную, стоял человек, и он был объятым какой-то плёнкой. Игорь старался пробиться к нему, но ему не удавалось. А по ту сторону, видно открытую дверь и сквозь прозрачный пузырь, там стояли полураздетые Михаил Иванович и Георгий Савельевич. И тоже не могли проникнуть в дом, в двери из прихожей в гостиную стоял человек с оружием и в обездвижении и в каком-то пузыре, как в воздушном шаре прозрачном.

– Что это такое? Это кто?
С удивлением спросила Аня, осторожно подошла к двери, посмотрев на человека, произнесла.
Ааа, этот, из той машины с пламенем, он был за рулём. Папа вы целые? Помощь нужна?

– С нами всё в порядке, Анюта, не волнуйся за нас. Прихожая тесная, остальных уже связали, и выволокли отсюда. Они не успели повернуться, стреляли в сторону гостиной, и старались ворваться в гостиную. Ребята вовремя успели. Мне вот интересно, дочь, это что за феномен с дверью?

– Да я не знаю, папа. Самой удивительно. Игорь, это ты его так?

– Анна Михайловна, скорее всего, это вы? Я так своим «Макаром» уж точно не сделаю так. Уберите, пожалуйста, Анна Михайловна. Надо его обезоружить и связать.

– Я? Спросила Аня. А как? Я не знаю, что это.

– Анька, войди в свой мир, посмотри, как ты это сделала. Простонала Лена. Ты могла сделать не соображая. С тобой часто такое последнее время было не думая, делаешь.

– Да? Не замечала за собой.
Аня оглянулась на Лену, увидев её сидящей на лестнице, съёжившую, она уже не выла, а беззвучно плакала. 

– Лен ты в порядке, не ранена? А мама? Мам, ты как? У тебя кровь?

Анна Савельевна тоже сидела на лестнице, на несколько ступенек ниже Лены. Аня быстро подбежала к свекрови, взялась за руку.

– Пустяки Анечка, кожу на кисти чуть задело, пальцы двигаются.
– Вы зачем побежали за мной?
– Там Андрюша. Тихо выговорила Анна Савельевна. Как он?

– Там всё в норме, но вот это что?  Аня подняла осколок стекла, что держала Анна.

– Картину тебе прострелили, осколок стекла мне на руку упал. Жалко картину, красивая.

– Ой, да шут с ней, с этой картиной, главное вы живы. А меткий выстрел, прямо в глаз птице.
С удивлением произнесла Аня, посмотрела на картину.

– Анна Михайловна. Снова позвал её Игорь. Уберите же вы своё колдовство.

– Какое ещё колдовство? Что я вам колдунья, что ли какая-то?
– Ну, не я же это сделал. Снова произнёс Игорь.
– А как? Как это убрать? 

Она вернулась к двери и с удивлением рассматривала этот феномен.
– Я не знаю, что это такое. Да это не я, что вы на меня наговариваете. И что это? Надо же!  Как мыльный пузырь. Интересно, интересно. А что у него в шее торчит? Как тоненький дротик что ли? Или стела такая малюсенькая. Странно, а он живой?

– Не знаю, Анна Михайловна, в таком виде не определить. Дышит или нет, но не моргает, это точно, сколько уже смотрю на него, ни разу не моргнул.

– Странно! Произнесла Аня и она протянула руку, хотела дотронуться, как Игорь остановил её.

– Анна Михайловна, подождите, я скажу, как буду готов.
И через мгновенье произнёс. Я готов.

Аня подошла вплотную ткнула пальцем и сказала.

– Пузырь, как мыльный, только твёрдый. Не лопается. Как же убрать?

И она несколько раз ткнула его пальцем, а потом словно вспомнив чего-то или же мысль пришла. Мысль действительно прозвучала в ней, голосом Андрея, и довольно чёткая. «Растворись», и Аня повторила.

– Растворись. Аааа! Поняла. Растворись! Уже твёрдо сказала она и ткнула пальцем в него.
Пузырь действительно лопнул, словно мыльный, но со звуком «Пок», а Игорь же тут же обезоружил человека. Пистолет-то вырвал у него, но человек так и оставался обездвиженным.  И пальцы обеих рук были сложены так, как будто он всё ещё держал пистолет.

– Как же это получилось? Снова спросила Аня.
– Ань, вспомни, когда ты бежала, что кричала.
– Да я помню, что ли? По-моему, только орала во всё горло и всё.
– Нет, Ань, я видела, ты ладонью загораживалась.

– Ладонью? От выстрелов? Ты, что? По-моему я просто старалась проскочить и кричала от испуга. Я так испугалась, что до сих пор сердце не на месте. Если бы вы знали, как меня до сих пор трясёт.

Аня действительно ощущала нервную тряску всего тела, которая пришла уже позже, как всё стихло. От расслабления, от испуга ли, но её трясло мелкой дрожью, но в голове прозвучала мысль, и от мысли звучавшая в её голове, «Любимая» ей стало горячо.
Услышав её, она хотела вернуться в кабинет к Андрею, но позади неё стояли Лена и Игорь.

– Делай что-нибудь. Строго произнесла Лена. Анька! Там сзади дядя Миша и дядя Георгий стоят, они полураздетые.
Аня посмотрела сквозь пузырь и ответила.

– Пусть вернуться в баню, и оденутся, а лучше снова попарятся, раз уже все связаны. Вам точно никому помощь не нужна, парни все в живы и не ранены? Пап?

– Здесь всё приемлемо, хорошо. Нам с Георгием лишь холодно. Ответил отец.
– Так идите в баню, а меня Андрей зовёт. 

И она почти бегом направилась в кабинет, на ходу оглянулась, произнесла.

– Игорь, да отодвинь его, да и всё. И махнула рукой в сторону и побежала к двери в кабинет.

Что произошло, она не видела, но после её взмаха, парень, что стоял столбом, шумно выдохнул и упал во весь рост, ударившись лицом о пол.
На шум, Аня уже открывая дверь, оглянулась, посмотрела и сказала.

– Лен, ты там сама определи, что с ним, мне не до отморозков сейчас, Андрей меня зовёт. Да, за ту стрелу голыми руками не берись, возьми пинцет.
– Почему, Ань? спросила Лена.
– Не знаю ещё, но не трогайте руками. Может там яд, отчего-то он был обездвижен.

Ответила она вошла к Андрею, за ней вошла Анна Савельевна.
Андрей был в том же положении, дышал спокойно. Аня снова его просмотрела, но ничего не стала делать.

– Что там Анечка? С тревогой спросила Анна Савельевна.

– Всё в норме, пока больше не буду ему добавлять энергии. Он хоть и спит, но мысленно он уже с нами. Я слышала его голос в мыслях. Мама не волнуйтесь. Давайте я вам руку перевяжу. Продезинфицировать надо.

– Пустяки, Анечка, осколок я вытащила, крови уже нет, я платком прижала. С Андрюшей как?

– Думаю, утром придёт в себя. Он не такой был, когда я его встретила возле мусорки,  более или, как сказать, лучше был, и на ногах стоял, и разговаривал, даже шутил со мной. Лицо правда было изуродованное. Ой, мама, стыдно мне признаться, но я его не узнала в таком чудовищном образе, оброщий, грязный, еле стоял на ногах. настоящий бомж на последнем издыхании. А эти, как раз ехали по нашей улице. Я так испугалась их, какие-то они были..., ой и, наверное, как я ушла, они его ещё избивали, добавили ещё резаную рану. И как он остался жив ещё? Хорошо, хоть артерию только  задели, прокололи, но не перерезали.
Аня снова плакала навзрыд.

– Анечка, милая успокойся. Это хорошо, что ты ушла, Андрюша стойкий и мастерства у него много, а если бы ты осталась, то бы и ты пострадала, не меньше, а то и… ох, даже говорить не хочу, чтобы случилось. А так ты смогла спасти Андрюшу. Успокойся, милая.

Анна продолжала успокаивать Аню, обняв её, и поглаживала по спине, говорила.
– Он на последнем издыхании смог попасть к тебе. Перемещение дело не особо трудное, если человек во здравии, а больному трудно, да ещё в таком слабом теле, дух-то у него силён. Он мог уйти в другой мир, но он продолжал идти к тебе.

– Дугой мир? Это что-то из рода фантастики, или, как и мир энергий. И как называет всегда Лена необъяснимое, вымысел, стимпанк

– Для кого это фантастика, но всё существует реально. Это я точно знаю, лично я там не была, но по рассказам знающих лиц, знаю. Мне Аркадий рассказывал, тренировал меня, но меня это отчего-то не прельщало, ленилась я и не хотела заниматься. И Андрюша рассказывал, ещё малышом был, как спасался от преследователей в другом мире.

– Дааа? Правда что ли? В удивлении спросила Аня.
– Верная истина, Анечка. Вот он восстановится. И просветит  тебя. Слишком времени у вас было очень мало, чтобы посвятить тебя в его дела. Но это лучшее было, этим он сохранил вас. А его Дух, его сознание тебе помогли остановить выстрелы.

– Вы так думаете? Мама?
– Да, милая, я с молодости мало вникала, думала, зачем мне это надо. Я хорошая хозяйка, супруга, мама, на мне весь дом, пусть этим занимаются мужчины, как и советовал мне мой свёкр. А потом, когда Аркадий мой погиб, я стала читать его книги, что-то вспоминать, что он мне говорил, заниматься, но мало этим занималась, не всё мне было понятно. Но кое-что вижу и могу отследить, если это рядом со мной. А позже Василий Дмитриевич, передал мне дело своё, и мне уже было не до того, если бы я изначально была в курсе всех дел Аркадия, возможно и он остался жив. Но, что об этом говорить, когда всё в прошлом. Но это я так думала, а Василий Дмитриевич всегда говорил.
«Не кори себя, займись насущими делами».

– Василий Дмитриевич, это кто?
– Мой свёкр, дедушка Андрюши.
– Ааа, а я ведь совсем ничего не знаю об Андрюше, а уж о родне и говорить нечего. Вас и дядю Георгия только узнала, даже сроднится путём не успели, так такое случилось, что и вспомнить страшно. Андрюша спит, пойду, посмотрю, что там делается, если всё спокойно, в баню сходим? Или в ванну примите? Как вам?
Аня посмотрела на Андрея, улыбнулась.

Смотрите, мама у него даже румянец появился. Даже сквозь густую бороду пробивается. Потрогала ему лоб, Аня продолжила. Нет, температуры нет у него. Пусть спит, набирается сил. Сейчас ему нужен сон.

И они вышли из комнаты, а через какое-то время Андрей открыл глаза, он потихоньку двигал глазами, боясь появления боли в глазах, в голове. Он уже открывал глаза, и не раз, и всегда сопутствовала боль. открыв шире, повёл из стороны в сторону, и первое, что он увидел, вернее кого увидел.

Он увидел себя и свою любимую. Напротив него стоял большой книжный шкаф, и там за стеклянной дверью, на полке с книгами стояли два портрета. Его и его любимой Анечки. Но эти фотокарточки он видел впервые, а может зрение ещё не восстановилось. В голове всё ещё была мешанина из шума, из разных голосов, отрывочных фраз, перед собой он увидел любимую, потом снова менялось, он уходил от преследователей, и снова возникала любимая. Она смотрела на него и улыбалась, что-то шептала, а он ещё не мог уловить её слова, но сердце принимало их с нежностью. Она же водила своими нежными руками по его телу, по голове и груди, он ощущал это, и ему не хотелось засыпать. вселялся какой-то страх, сейчас он заснёт и всё исчезнет. исчезнет его любимая, и тогда он больше не перенесёт. перед глазами были фото веером раскиданные Марком, его видео. Но нет он явно ощущал свою единственную и истинную, его Анечка рядом с ним и слышит её слова любви. Слышит, а сам ещё не может сказать, мысленно он ей кричал, а голос не поддаётся. И каждый раз, прежде, чем он погрузился в лечебные объятия и в добрейшее состояние Морфея, он всё же слышал её нежный голос со словами.

– Тебе надо ещё спать, лечебный сон тебе поможет. Усни любимый. Я так ждала тебя и так люблю.

Он, сквозь сон, слушал её голос, такой родной и желанный, словно не было никакой разлуки. Словно не было такой длинной и без перерывов службы Родине, под разными прикрытиями, и ничего их не разлучало. И теперь ему становилось уже легче, её лечебный голос звучит явно, а не так, как всю жизнь, он её слышал издалека, через энергии. Мысли летели, опережая друг друга.

Добрался, я всё-таки я добрался до любимой
И нет тех чудовищных сумасшедших, настоящие монстры. И как я ещё остался жив? От них никто живым не уходил. Повезло, мне так повезло, и лебёдушку мою любимую встретил. Хоть на закате жизни ею полюбоваться.
В его голове зашумело, что-то воспротивилось,

«Почему на закате? Мелькнула мысль. Раз я жив и мы рядом, значит вместе».
Он силился улыбнуться, но боль всех мышц давала о себе знать.

– Молчи, произнесла Аня, и усни, усни, чтобы мысли не докучали тебя, тебе надо восстановиться.

Она целовала и целовала много  раз его в лицо, и сквозь сплошную боль лица он чувствовал её осторожные поцелуи, боль успокаивалась. И он снова погрузился в неясный шум. Он пытался открыть глаза, но не удавалось. И заснул в радости, с мыслью.

«Любимая рядом и держит меня за руку. Какое это счастье!»

И сейчас он лежал, смотрел в потолок, и не мог ничего ещё вспомнить. Всё в сознании перемешалось. И снова сквозь шум услышал её слова.
 
«Андрюшенька, всё спокойно, не волнуйся. Спи, родной, я прослежу, чтобы тебя больше ничего не волновало. Мой любимый спи.

Затем ещё чей-то голос.

«Анечка, милая успокойся».

Чей это голос? До боли знакомый голос, но никак не вспоминается. Всё слилось в один гул, лишь один голос выделялся, и его ласковые интонации лились бальзамом на его израненное сердце.

– Голос Анечки. Моей любимой Анечки. Прошептал он еле слышно, слышно только ему, а может это мысль, но явная и разумная.

И снова он погрузился в сон. В объятиях морфея путешествие по доброму пути Морфея переходил в нечто ужасное. Виделись отдельные моменты, и не собрать воедино, и не может понять, где он находится. И вновь понесло его, как осенний листок, глотая пыль, попадал в безвыходное положение. Но голос любимой помогал ему, звал его вернуться к ней и оставаться рядом. Сквозь ужасы, слышалось.

«Андрюшенька, любимый мой, я так сильно тебя люблю».
И это было для него бальзам.
Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.