Три куба

Всё хуже

Я говорю его устами:
“Двадцатый век – век волкодав!”
Определенье Мандельштама.
Коммунистических забав
с расстрелами всех несогласных,
с кровавым извергом – вождём.
И даже думать так опасно,
всё хуже, хуже с каждым днём.

В стране Советов кружит подлость,
а ей прислуживает зло.
А человека красит должность
и место, где во зле тепло.
Струится речью превосходства
величья бедственной страны
давно с утерей первородства
да в состоянии войны.


Три куба

Прошёл я улицею Блока,
на площадь вышел кузнецов.
Смотрел я в оба ока,
навстречу, вижу, мне Кольцов,
ну а за ним шагал Есенин,
я присмотрелся – Мандельштам,
дорогой в золоте осенней
шагает гений Пушкин сам.
Смеётся осенённый Тютчев,
а в размышленьях тихий Фет,
скрывающийся он под тучей,
задерживающей яркий свет.
Взошла луна – и стало ярко
и тени поползли к сосне.
Нарисовалась тут же арка
и что-то хрустнуло во мне.
И тут же повторилось снова.
С предвиденьем журчал ручей
в Поэзии святой Рубцова,
не обошлось без стукачей
в стихах Софронова – три куба
коммунистических наук.
Сказать приходится мне грубо,
что стукачом был политрук.