Зараза...

Да здравствует 1 Мая – праздник весны, труда и посадки картофеля.

Но здесь не совсем об этом.

Зачем и почему девушки в интернете.
«В Интернете каждый хочет найти кого то красивого, обворожительного, парадоксального, не похожего на других, незаурядного человека. То есть такого же, как он сам. А если при этом он ещё чувствует себя одиноким, то идёт на такую встречу в Интернете, как на свидание с членом элитарного клуба или общества красивых людей».
(Л.Вишневский. «Повторение судьбы»)

До переосмысления слово «зараза» имело значение «убийство», «труднопроходимое место».
(Р.А.Агеева, А.В.Барандеев. «Топонимия России»)

В 18-ом веке слово «зараза» употреблялось как «прелесть» или «очарование». Красота женщин в буквальном смысле сражала мужчин наповал, отсюда и появилось такое определение, как «зараза».
(Анастасия Иванова. «Почему девушек на Руси называли «заразами»)

Толпа в метро прижала священника к женщине.
- Ого!
- Это Вам не «ого», а ключ от собора.
(Б.Б.Родоман. «Шеф и его подруга, или Любовь на кафедре и в лаборатории»)

Математическая формула идеального возраста любовницы: половина возраста мужчины плюс семь лет.
(Л.Вишневский. «188 дней и ночей»)

Иногда по воскресным дням Закруткин приезжал на маршрутке до 1-й Посадской, шёл по Комсомольской, переулку Воскресенскому до Центрального рынка и перпендикулярно переходил  на улицу Черкасскую - получалась разомкнутая окружность. На Черкасской был стихийный рынок всякой всячины и хлама. Туда же приезжал на «копейке», загруженной книгами, Михал Семёныч, как и сегодня, в тёплое утро весеннего воскресенья. Интерес Закруткина был не столько в предприимчивом Михал Семёныче, сколько к его книгам.
* * *
Весна – жизнелюбие года. Весеннее утро – время пробуждения.
Он задумчиво стоял у стола босиком под лучами восходящего солнца. В зеркале напротив отражались лежащие на столе ветхая книга и альбом с репродукциями Паркеса, купленные вчера. На светло-коричневом остатке обложки виднелись намёки нескольких букв, предположительно - названия и автора. В зеркале отражался и он в мужских кюлотах. Кюлоты были почти аналогом женских, с той разницей, что у мужских впереди закройщицами и швеями была устроена некая анатомическая отдулина, но без необходимого отверстия, которое предусматривалось на обычных мужских, застёгнутое пуговичками или закрытое складкой. Отсутствие указанного вынуждало расстёгивать и приспускать брюки в туалете (девушки по той же причине: поднимают край платья и приспускают свои кюлоты). Указанную «женоподобность» конструкции он устранил сам, немного разрезав материю отдулины по вертикали, обшив через край, и пришив две пары липучек, соединяющих края прорези («чтобы чего не вышло», как говорится). Получилось, конечно, не комильфо, по мужски, но конструктивно.
Вернувшись взглядом к книге, он вспомнил Михал Семёныча, у которого приобрёл эту вещь сравнительно недорого, хотя и с довеском, точнее: эта вещь оказалась «довеском».
Читал ли Михал Семёныч эту книгу и смотрел ли альбом Паркеса, как они к нему попали – неизвестно.
* * *
Утром указанного приобретения, после туалетных процедур, одевшись и выпив чашку сваренного в жезве кофе - с лимоном, коньяком, в прикуску с «Цитроном» и бутербродом, он отправился на свидание с Михал Семёнычем и его книгами. Случайно обратил внимание внутрь багажника машины Михал Семёныча - полуистлевшая, истрёпанная, изъеденная мышами и временем, почти без обложки, но с несколькими буквами на остатке: …И   а …о ду. Взял в руки, полистал. Книга была с архаичными алфавитом и оборотами речи. Когда он листал пергаментные страницы, ему встретились интересная формула и фразы, знакомые по книжке «Зелёный дракон или «Образы любви», что давало основание предположить расшифровку «кабалистических» букв на обложке: «Истины Чиа Дао ду». Очень смущало при этом то, что Дао как бы «жил» несколько тысяч лет назад, но его существование не было подтверждено учёными, а пресловутые «Образы любви» изданы сравнительно недавно… Он держал в руках эту сакральную «заразу» и соображал, как бы сбить цену, которую предполагал очень высокой. Поэтому почти небрежно вернул книгу в багажник и взял в руки альбом с репродукциями картин Паркеса – тоже интересную. Тут Михал Семёныч оживился, назвав немалую стоимость альбома. Видя «сомнения» потенциального покупателя, который усиленно их изображал, сделал шаг навстречу: снизил вполовину, как постоянному покупателю, цену за Паркеса и предложил почти бесплатный довесок - предыдущую книгу. Сторговались на половине половины продавца и гешефт завершился к обоюдному удовольствию.
* * *
Аккуратно листая и читая уже дома «Истину», Закруткин наткнулся на вышеуказанную алгебраическую формулу – очевидно, опытную. Прежде он считал её нонсенсом неизвестного автора. Её пытались многие доказать, но «воз и ныне там», хотя за доказательство предлагалась некая премия. Особенностью формулы было то, что в начале стояла пятичленная постоянная, а затем следовали простые алгебраические действия.
Взбодрившись кофе, он предпринял попытку решить задачу кавалерийски. Номер не прошёл. Со злостью он упирался несколько дней и во сне. И невероятная штука – решил. Доказательство было простым, как всё гениальное, как сама формула, и ключом оказалась её простенькая постоянная, которая родилась после анализа другой:
Kз© = 0,0417 х (VА2а.ср.сут. + А2р.ср.сут.) / (kав.max.) х (Sн)  = 1
Это формула перегрузочной способности силового трансформатора.
* * *
Семинары по теоретическим основам электротехники у них вела молоденькая кандидатка физико-математических наук, работавшая в каком-то специальном учреждении, откуда её и «выписал» на совместительство ректор. Не исключено, что в это предприятие его подвигнул и личный интерес, рассказанный Родоманом в исследовании «Шеф и его подруга, или Любовь на кафедре и в лаборатории. У кандидатки, рассказывали всезнающие аспирантки, мужа не было. Но было известно также, что кандидатскую (а теперь ещё и докторскую) молоденькая «преподдавательница» (как шутили студенты и прочие вольнодумцы) писала сама, защищала и получила степень безо всякой связи с кандидатами в любовники. Так вот, через несколько недель после «открытия «Истины» на одном из семинаров «преподдавательница» - назовём её Ирина (на всякий случай – ещё и Львовна) – предложила амфитеатру (это порядка 600 человек – несколько потоков) определиться с формулой, за что обещала поставить зачёт по курсу, освободить от посещения её лекций и семинаров и на будущих экзаменах автоматически поставить оценку на один бал выше реальной (т.е. практически можно было «завалить» и получить «удачно»  в зачётке). Затем постучала по клавиатуре и начало формулы появилось на настенном мониторе.
-  Итак, дерзайте, будущие электрики и электрички.
Ирина (Львовна) была не одна такая оригинальная. Другой преподаватель (сопромата) был до такой степени элегантен, что вместе с тёмно-серым костюмом-тройкой у него были карманные часы в жилетном кармашке, которые он во время лекций иногда доставал и щёлкал крышкой после ознакомления с временем. И ещё, если допускал какую-нибудь неточность в демонстрационном мониторе, говорил аудитории:
- Это я пронёс…
Кроме того, – по домыслам студенток – он приударял за Ириной (Львовной). Кроме элегантного как рояль сопроматчика, был преподаватель начертательной геометрии: крупный седеющий мужчина (очень пьющий – также по заявлениям студенток), элегантность которого заключалась в идеальном начертании мелом на чёрной доске во время лекций окружности, которую потом циркулем проверяли (уже студенты, а не студентки), и её идеальность подтверждалась.
- Мама дорогая – выдохнул наш герой, это же арифметическая постоянная той самой формулы. Амфитеатр задумчиво уставился на монитор, некоторые даже заёрзали на скамьях от вожделения.
- Во, Зараза, даёт – буркнул сосед слева, не пояснив, что вложил в это не электромагнитное понятие. Но все видели (даже женский персонал) тонкую талию, высокую грудь (последнее «видели» не буквально), милую мордашку с короной косы на голове, чулки со стрелкой на кружевных силиконовых резинках (наверное).
Почему – «Зараза»? Так её называли некоторые особо мнительные  студенты. Ещё она заразительно смеялась. А наиболее циничные из студентов, проживающие в общежитии, объясняли прозвище «Зараза», также отталкиваясь от прилагательного «заразительно», и присовокупляли мнение, что муж (если он у неё есть) не может, а она не хочет…
- Размечтался, охламон – брякнул справа второй сосед, намекая на «даёт». А Закруткин шепнул тому на ухо:
- Евнух, ты своей полигамией уже бы весь гарем оплодотворил.
Другой сосед резюмировал:
- Зараза она и есть зараза – ведь понимает, что за 15 минут эту проблему не решить, потому и предлагает такой хлеб - соль…
- Не столько «соль», сколько перец… - поправил четвёртый.
Несколько девчонок с предыдущего ряда обернулись к комментаторам осуждающе.
Однако, действительно, обещание было потрясающим, уже хотя бы потому, что теория электромагнитного поля – это не то, что футбольное, где наши высокооплачиваемые футболисты, добежав почти до ворот противника, сильно бьют – на всю зарплату – по мячу, который летит и попадает абсолютно точно, в какую-нибудь из штанг, в общем также успевают, как весёлые двоечники на экзаменах. 599 студентов и студенток амфитеатра дружно задержали дыхание, как на флюорографии. Да уж, это не для среднего ума. Ирина (Львовна) заговорчески улыбнулась, а шестисотый – хотя и не мерседес – ударил по  тормозам, т.е. поднял руку:
- Ирина Львовна, скажите, пожалуйста, откуда эта формула?
- Может Вас ещё и домой пригласить на чашку коньяку?
- Не возражал бы, но принёс свой, чтоб не отравили… Однако, имею в виду постоянную в начале формулы – как она получена, у Вас же уже есть решение?
- Всякое начало содержит свой конец…
По сути она подсказала. Он молча спустился с верхних рядов амфитеатра «с вещами», чем вызвал удивление однокашников и стоящей у огромного настенного монитора Заразы – с выражением на лице, как у Остапа Бендера, когда он увидел вошедшего в кабинет предисполкома очередного сына лейтенанта Шмидта – Шуру Балаганова и после вынужденной паузы воскликнул:
- Не узнал родного брата Колю. Молчи, молчи…
А Ирина (Львовна) как будто узнавала подходящего Закруткина, который не догадывался, что удивление её не столько от его: - Позвольте?, сколько от этого узнавания. Он подошёл к пульту у кафедры, также постучал по клавиатуре, нажал кнопку вывода на экран, где появилась формула целиком и в довесок - та, старая, от которой произошло значение постоянной: 0,0417. Объяснил, что в формуле буква «V» перед «А» - это квадратный корень, а знак равенства в конце должен быть «равно или меньше». Поклонился аудитории и Ирине (Львовне):
- До свидания за чашкой коньяку…
 У всех приоткрылись рты. Закруткин вышел из аудитории.
* * *
Знакомство с Михал Семёнычем не было случайным, а было «формой проявления и дополнения необходимости» (как объяснил Гегель), т.к. Семёныч продавал книги. Но другой случай, когда Закруткин бродил по аналогичным развалам интернета и наткнулся на замысловатый логотип математических знаков и женственности под именем Irre. И хотя на немецком, который запомнился Закруткину преподавательницей, как химия -формулой С2Н5ОН, имя значило «помешанная», или Irren – как объяснил словарь - «ошибаться, заблуждаться». Тем не менее посмотрел, что эта помешанная пишет. Их переписка длилась уже около года – не 13 лет, как у Чайковского и Надеждой фон Мекк, и не 16, как у Дюма и графини Ганской (что закончилось свадьбой). В одной из своих записок Закруткин отправил несколько сомнительное (в смысле приличности) мнение и сопроводил его для полного счастья «Происхождением мира» скандального Курбе – не для того, чтобы ошарашить девушку, но для определения её лояльности:
«Прошу пардону за откровенность и с добрым утром.
Меня вдруг поразила до потери сознательности мысль, что все эти актрисы, девушки – телеведущие и неизвестные девчонки (когда достигнут изрядного возраста), а не только девушки облегчённого поведения, в подходящее время подставляют свои элизиумы мужьям, любовникам и случайным знакомым в вагоне поезда, что показано Толстым в «Возмездии», Житинским в «Элегии Массне», Гончаровым в «Зелёном драконе или «Образах любви» равно и в других местах.
Каждый вечер они простирывают свои трусики (бывает и перед свиданием), за малышей это делают их мамы, чтобы утром надеть свежие».
После того, как он отправил этот «секрет Полишинеля» невидимой vis-;-vis, неизвестной была её непосредственная реакция, но ничего мотивированного против она не написала, зато прислала в ответ сибахром Орлан с «Происхождением войны» (Орлан «родила» это в 1989 году, через 123 года после Курбе). Закруткин считал её название нелогичным и мстительным.
* * *
Бывало, он иногда думал: Irre, Irren в интернете и пишет ему именно потому, что нет мужа… А она иногда думала, что он с ней из-за того же. Мысли их обоих были не совсем одинаковы, и это доказывает справедливость тезиса Закруткина о неодинаковости чувства «образа любви» каждой пары, даже мужа и жены, а также его и её.
* * *
«Подвиг» с формулой добавил Закруткину к популярности за прошедший КВН, к которому он сочинил команде сценарий и снял фильм по своим сценарию и режиссуре. Это был случай, когда команда кафедры электротехники впервые выиграла финал у кафедры неорганической химии. Даже некоторые любопытные девчонки с других курсов прибегали на перемене к двери его аудитории, чтобы посмотреть на его искусственные локоны и большой нос.
За чашкой коньяку, которая свершилась – без последствий (пока), но с продолжением, выяснилось, что Ирина (Львовна) к тому же ещё Irre. И когда Закруткин по привычке и из уважения называл её Ирина Львовна, она смотрела на него с осуждением. Однако, «продолжение» - это уже совсем другая история…