Наивные. Глава 12 - Паровозные бега

ПАРАВОЗНЫЕ БЕГА. (глава 12)

Многое бы бесследно кануло в Лету, если бы не летописцы от народа.

В.Ф. Николайчук

Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя


Прибытие в Йомен. Архитектура и обустройство «Националя» гармонируют с людьми, населяющими отель. Экскурс в Россию, – в город N, где читатель знакомится с прожжёнными негодяями, воспитывающими себе достойную смену; плачет по ним «Зона общего режима» под городом N, и стонет от искусственно возрождённого феодального ига русская земля.


Вечером поздним с лёгким волнением
Прибыли в Йомен, свой пункт назначения.
Рядом с «железкой» огромное здание
Портило виды своим безобразием;

«Национальным отелем» краснели на нём
Буквы метровые; фон – серебром.

В здании этом предусмотрительно
Бар был устроен; смотрелся внушительно;
Но, как обычно, столовая зала
Центр мирозданья и тут представляла;

Да вот незадача, – в ней было непросто
Встать и уйти не отведав извёстки;

Настолько вчера здесь кипела работа; 
Расход же извёстки шёл, явно, без счёта, –
В побелке все комнаты, стены (где лестница),
Все коридоры, веранда-бездельница,

Что, обегая вокруг всего дома,
К себе зазывала и Джона, и Тома,
Ноги задрав, развалиться в нирване:
Дом был квадратный с двором словно в яме.

Джентльмены в стихийные группы сбивались
В дому и пред домом; шутили, смеялись,
О чём-то серьёзном порой говорили,
Но все, как один, тождественны были

Полковнику, Пакинсу, Брику-спецкору,
В степени меньшей Лафайту и Чоку,
Видом манерным, привычками, нравами,
Умом, разговором, хождением парами;

Одними словами почти изъяснялись
И шуточек плоских своих не стеснялись.

Понаблюдав постояльцев в сообществе
Челзвит догадался – их сила в «народности»;
Все, как один, казались простыми,
Жизнью довольными, в доску родными.

Звук гонга дождавшись приятные люди
Ринулись в залу и точно! – на блюдах
Говядина сочная всех ожидала
И то, что вокруг аппетитно лежало:

Ветчинка, грудинка, селёдка, соленья,
Перец, горчица, в розетках варенье,
Хлеб с маслом зачем-то… Всё это они
Ели свободно и в постные дни:

Скоромная пища им нравилась больше,
Знать от того, что страдали безбожьем.
Правда, имели какую-то веру
С куцей, лукавой, искусственной мерой.

А как же иначе? Попробуй убей
С мерой другой миллионы людей.

Впрочем, о чём я?.. Ах да! Заявились
Из лавок соседних – они припозднились –
Толпы торговцев, все – постояльцы:
В отеле полгорода жило скитальцев.

Еда исчезала в них хаотично,
Что Мартину с Марком уж было привычно,
Потом расходились, кто в бар, кто на склад,
В лавку, в контору, а кто-то и так.

Жили все мирно, знакомства водили,
Разве лишь деток не вместе родили;
Известно, – коммерция дело такое,
Что все торгаши живут дружной семьёю:

Тайна торговая всех повязала,
И смыслом их жизни давно уже стала.
Тайна великая – тайна закупок:
Цена килограмма нейлоновых юбок.

Тот, кто оптовые цены увидит,
Тот спекуляцию возненавидит.
(Я аналогию с городом N
Уже провожу, улучив свой момент):   

Директор ворует, – «элиты» молчат:
Негласный закон нарушать не хотят;
Он же обидчив, – о них всё расскажет
И впечатление общее смажет.

А так-то посадок они не боятся:
Какие посадки? Откуда им взяться?
Как «кукловоды» взрастят перспективу,
Если задавят инициативу

Самых жестоких и жадных людей
Похожих безумством вполне на зверей?

И здесь не имеет значенье откуда,
Тащат они, от быка иль верблюда;
Важно, – растёт предприимчивый класс,
Который за выгоду маму продаст;

Особенно Родина нынче в цене.
(Никто не докажет обратное мне).

Вот и воруют… Ворюгу уволят,
Причину паденья во век не раскроют;
Даже навесят должность министра,
Чтобы агенты (1) не подняли писка.

Но требует должность министра сноровки,
Знаний, умений и тренировки,
Чего и в помине нет у воришки,
Читавшего только Букварь и Сберкнижку.

Если он первую только читал,
То со второй, как с супругою спал,
И грели его, – что доподлинно точно,  –
Мысли о ней лучше женщины ночью.

Та ему той же монетой платила
И за Сберкнижку Пузана любила:
«Вот это любовь, – вы скажете, – к книжке!» 
Имел тот дефект и младший братишка;   

Они же на пару в дело впряглись…
Но пендаль от «масок» ракетою ввысь
Направил старшо;го… а юмор такой:
Любил запах сена он всею душой,

И запах навоза легко ли менять
На кресло министра… ну что тут сказать:
Полёт до Архангельска был без аварий,
Без дозаправок, как божий подарок.

В министрах, понятно, звёзд не увидел,
Но был успокоен – «Не дрейфь, не обидим!
Снимем тебя по почётной причине,
А не за то, что взят не по чину;

То есть за смелый, протестный прогул», –
Ход тот неслабый не всех обманул.

Сам он давно, обнаглевший по жизни,
Себя выставляет страдальцем Отчизны:
«Я, как законный преемник совхоза,
Бегать привык впереди паровоза.

Мне был не указ губернатор Орлов,
Как раздоить тугодойных коров,
Сколько сажать, чего не садить,
Резать «орловцев», или кормить,

Брать вес рывком, или – на брюхо,
Скотника хрястнуть в рыло иль в ухо,
Ездить по фермам на старом осле
Или на «Волге» с оленем в рывке…

К тому же, моё «зарубили» решенье
Пустить «Госконюшню» на мясо в мгновенье,
И в колбасу превратить рысаков!…» –
Полжизни своей посвятил граф Орлов (2),

Чтобы на созданном конном заводе
Вывести лошадь рысистой породы.

Сметанка, Полкан, после Барс и Любезный,
Лебедь ещё стали вдруг бесполезны
Министру случайному штатной возни:
Его бы убили в день первый войны;

Убили свои же, за наглость и дурь,
Взяв на прицел по ошибке в прищур.
Вы, только вчитайтеся, что он сказал,
Когда на застолье одном выступал:

«Нас папа учил, – вставших в круг у лопаты, –
Ручку вбивать надо глубже, ребята.
С народишком тоже не будь щепетильным,
Если желаешь доходов обильных.

Отрой свой топор, – встань на тропу.
Держи флаг буржуя всегда на ветру.
Прибыль имей. Не жалей ни о ком.
Делай как я и не стой чурбаном.

Будь впереди. Отпихни. Затопчи.
Вместе с Москвой свой народ потроши!
Помни – они бы тебя не жалели!
(Именно так мыслят воры-злодеи).

Как потрошить? – Да дело простое, –
Создай рядом фирму, плати «отступное»
За сданную ею чудо-косилку
В аренду тебе же, – и с ней «молотилку».

Действу смелей! Рацион для коров
Пусть составляет уже не Петров –
Твой зоотехник – а фирма чужая…
Фирмой чужой чья жена заправляет?!

Больше искусства! В гаражной котельной
Должность введи – «мастер котельной»
Правда, в котельной всего два котла,
Зато, заготовь-ка попробуй дрова!

Их надо добыть, до топок доставить,
Заставить колоть и тягу наладить.
А разве других мало дел у котлов
Старой закладки – без зольных ходов».

Вряд ли тот «мастер» ходил за получкой,
Её приносили сынки ему в ручки,
А те «отступные» и были наваром
От мехколонны доставшейся даром,

Той, что украдена раньше была,
Когда ещё «папик» творил сам дела,
До деток своих управляя Совхозом,
Как парой гнедых, впереди паровоза:

Сетку разрядную – Новую сетку!
В сейфе держали пять пятилеток!
(Пока не приехали в масках ребята –
Двое всего – поиграть автоматом…)

Тогда как введение новых разрядов –
На десять процентов прибавка к окладам
Всем, кто работал в N-ском совхозе,
Потом в агрофирме, но в том же загоне.

Сколько украдено, – мама родная!
И я там работал, а точно не знаю.

А премиальные! Это – поэма.
Кто понимает, поймёт непременно:
«Папик» за месяц назначил их столько,
Сколько за квартал платиться только (3),

Техникам всяким и инженерам,
Которых в народе зовут ИТР-ом.

Премия в общем «сожрала» оклад…
Специальный нюхач собирал компромат, –
По отделениям рыская день, –
Везде видел пахарь зловещую тень,

И даже, не видя, смертельно боялся;
Нюхач неожиданно, вдруг, появлялся:
Труд замдиректора не пропадает –
Кровных лишает его докладная.

Бесславен конец всех бесчестных людей,
Живущих в неведомом царстве теней;
В них нет ничего, что прельщало бы взор
И людям несут они ложь и позор.

Их преступленья народ не забудет,
Они же не барды, – от тех не убудет;
Те посмеются, поразлагают…
Калифы на час мало что понимают:

Пошлые песни под кухонный звон
Народу противен – ограблен ведь он!

Вор отряхнётся и лезет уж в главы.
Дорога открыта поборнику славы!
Со смазкой такой для воров и подонков
Долго стоять россиянам в сторонке

От столбовой православной дороги,
Где с ветром – уж было! – носили нас кони.

В главы, конечно, он не пройдёт,
Но вышло как надо: обманут народ!
Чистые сердцем по вере и судят:
«В главы стремящийся вором не будет».

Не будет и всё тут! Таков наш народ.
С таким то народом ворьё и цветёт.

Что будет с нами, как выйдет он в главы?
Читайте, прошу вас, ответственней главы;
 Хабадники будут в захлёб хохотать:
«Глубинка решила воров размножать!

С единокровками будет ловчее
Хомут затянуть на России плотнее».
Такая вот «Повесть пламенных лет» –
Народ нищ и с грыжей, а кто-то и нет:

«Плохо работали…» – бросят как сдачу.
Камни заплачут, а я заартачусь:
– По танкам тяжёлым прямою наводкой,
Пехоте осколочным в самую глотку!



ПРИЛОЖЕНИЯ В. Ф. НИКОЛАЙЧУКА


1) Агенты, штатные и внештатные сотрудники некоммерческих организаций (НКО), осуществляющие свою подрывную деятельность в России на средства и по заданию Запада; нередко, западных спецслужб, принимающих от агентов все, интересующие их, сведения о России.
2) Орлов, Алексей Григорьевич Орлов (1737 – 1808). «Заниматься коннозаводством граф начал ещё в 1760-е годы и всегда мечтал о конном заводе, но первым шагом для проявления его таланта в этой сфере стало то, что в 1762 году императрица пожаловала ему 120 десятин земли в Воронежской области вместе с крепостными.
Здесь он и начал возведение завода. В 1774 году во время путешествия граф Орлов купил у турецкого султана за огромную по тем временам сумму в 60 тысяч рублей серебром роскошного арабского скакуна светло-серой масти, известного под кличкой «Сметанка» и положившего начало всемирно известной орловской породе.
В 1775 году Граф Орлов выходит в отставку и полностью посвящает себя любимому делу. Лишь в 1776 году конь Сметанка по суше добрался до российских владений графа.
Это был довольно большой и очень красивый конь. Он имел на одну пару рёбер больше, чем характерно для лошадей, а свою кличку получил за почти белую масть. Прожил он во владениях графа совсем мало, но успел оставить 5 жеребят, из которых самым перспективным для создания уникальной породы рысаков оказался Полкан I от кобылы датского происхождения.
Всё в нём было хорошо, но ему не был свойственен устойчивый ход рысью — главная особенность, которую хотел видеть граф Орлов. Поэтому Полкана I скрестили с кобылой фризской породы из Голландии, обладающей этой особенностью.
Так в 1784 году появился на свет потомок Сметанки — жеребец Барс I. Он получил своё имя за сходство с барсом из-за наличия светлых яблок на светло-серой шерсти. Этот конь был наиболее близок к тому, что хотел получить граф Орлов.
Когда Барсу I исполнилось 7 лет, его сделали производителем, и за 17 лет он дал многочисленное потомство, значительно превосходившее по своим качествам остальных лошадей. Его признали родоначальником орловской породы рысаков.
Самыми лучшими потомками Барса I считаются жеребцы Лебедь I и Любезный I, они и продолжили орловскую породу.
Кони орловской породы — прекрасные рысаки, которые отличаются от остальных лошадей особенностью передавать потомкам только самые лучшие свои качества, тем самым с каждым разом усовершенствуя и улучшая генофонд.
Гармоничная внешность и грация движений — уникальное завораживающее сочетание, свойственное этим животным».

3) А премиальные? Это – поэма!
   Кто понимает, поймёт непременно:
   «Папик» за месяц назначил их столько,
   Сколько за квартал платиться только…
В квартале три календарных месяца. В случае выполнения на социалистическом производстве всех запланированных производственных показателей за учётный квартал, все руководители высшего и среднего звена получали премию в размере своего месячного оклада, – то есть 100%. (Если раскинуть по месяцам, то по 33,3% от своего месячного оклада). Рабочие (низшее звено) квартальные премии не получали, а получали ежемесячные, 10 – 15% от своего оклада или сдельного заработка за месяц. «Папик» же – герой поэмы «Наивные» – в приказном порядке, нарушая КЗОТ РФ (введён в действие с 01.04.1972), ввёл на руководимом им производстве с 1992 года ежемесячные премиальные для рабочих, находящихся на сдельной системе оплаты труда, в размере 100% от сдельного заработка. Трюк с завышением процентов премиальных делается для того, чтобы ежемесячно грабить людей, не доплачивая им их «кровные» заработанные деньги, опираясь на налаженную систему штрафов, чаще всего – распитие спиртосодержащих напитков на производстве. Так эта драконовская мера ни на сколько не останавливала людей от распития «горячительных», то она была «прекрасным» средством для выкачивания денег из карманов рабочих-сдельщиков.