Богинка

На отшибе, у окраины, в деревне
Хата, покосившись, деревянная стояла.
Ночью тихой, в полутьме, чужой чтоб не заметил,
Повитуха, в тайне, роды принимала.

Для невенчанной рождение ребёнка
Означает лишь одно у православных —
Опозорена до смерти бывшая девчонка.
Сердце навсегда разбито молодым заезжим парнем.

Деньги, взяв, умыла руки бабка.
— Туго будет, девка, тебе в жизни этой.
И ушла. Ведь тройней разродилась молодая мамка.
Задушила всех детишек хладнокровно пред рассветом.

Взяв лопату, в грунте под крыльцом,
Вырыв безразлично неглубокую могилу,
Глядя в сторону с опустошенным, каменным лицом,
Чтоб не передумать, в тряпке трёх младенцев положила.

Закопала. В дом зашла. Легла без силы.
Ни слезинки не упало. Померцав, огонь свечи потух.
Солнце ранним утром летним хату робко осветило,
На насесте громко, разгоняя тьмы остатки, прокричал петух.

Утром вышла, будто б ничего и не случилось
В поле с бабами. Не замечала взглядов на себе косых.
Мимо храма проходя, остановилась, помолилась.
Ворон, на кресте сидящий, каркнул, устремился вниз.

В волосы стремясь вцепиться, словно смерч кружа,
В глаз пытаясь клюнуть, чёрными крылами бил лицо.
Еле-еле отогнав, бежала к дому, вся в истерике дрожа.
Села на ступеньки. Заскрипело мрачно деревянное крыльцо.

Три змеи из-под него, шипя, подколодных тихо выползали,
Тело обвивая белое девицы. В ужасе отчаянно она стонала.
К полной молока груди, прильнув, с жадностью прожорливо сосали
Гады. От прошедшего, душевная болезнь голову расстройством заполняла.

Обезумевши, по хутору бродила. Добрые миряне издевались.
На селе всё на виду у всех — душегубку быстро распознали.
Дети постоянно измывались, камнем в голову попасть пытаясь.
Стойко, принимая долю злую, молча в помешательстве страдала.

Место гиблое там было между лесом и болотом.
Люди за версту овражную лихую местность обходили.
Нечисть по преданию селилась в том урочище охотно.
Грешников тянуло как магнитом, ноги туда сами приводили.

Ночью полнолунной у лесной опушки
Две колдуньи, сгорбившись, сидели у костра.
Увидав девицу, косо ртом беззубым улыбнулись:
— Ждали долго мы тебя. Садись к огню, сестра.

— Я вам не сестра, проклятые старухи,
Гляньте на меня — я молода, красива.
Ваша жизнь, как это пламя, в скором времени потухнет.
На слова её хрычовки ухмыльнулись криво.

— Ты же тело и нутро преступно гадостью сгубила.
Видно, в зеркало давно себя ты, девка, не видала. —
Протянули зеркальце. С глуби его глядел уныло
Облик безобразный женский. Отражение не показало

Части от былого вида. Хороша как ангел, в жизни прошлой.
В копии своей она узрела дряхлый образ мерзостно горбатый,
Лохмы редкие седые ниспадали. Красота исчезла. Стала пошло
Неприглядна. Хромота убогая скривила стан когда-то ладный.

— Избранная тьмой, как мы. Коль не примешь, знай — умрёшь.
Нынче дом твой — лес, купель — болото, мох — перинка.
Силу скоро тёмную почувствуешь, узнаешь, и поймёшь.
Злая фея ты теперь, нечистый дух. Зовут тебя — Богинка.

Станешь век скрываться, сколько можно дальше от людей,
За обиды прошлые свои коварно отомстишь с лихвой.
Будешь заражать, топить, калечить, убивать, подменивать детей.
Все узнают гнев законный, мстительный характер страшный твой.

Под покровом тьмы проникнешь в голову ребёнку,
Доведёшь кошмарами его рассудок до безумства.
Нечисть будут умолять покинуть, но платить придётся столько,
Сколько скажешь. Лишь когда сама решишь — отпустишь.

С той поры из проклятой деревни слухи страшные до жути приходили.
Нежить поселилась. Церковь, не поймёшь с чего, сгорела.
Хоть короче путь, но люди объезжать старались место гиблое за милю.
В муках местные остаток доживали. Повезло, кто вовремя уехал.