Хочу в один миллион из десяти

...как чутко листья слушают шаги... Кто-то точно ходит по комнате, гладит мне горячий лоб, может быть это получилось, может быть мизансцена принята Солярисом и мы не мимо ауры Лауры?
http://stihi.ru/2024/04/30/7211

- Слушай и пытайся понять, ученик Магистра! Не ищи реального в поэзии, настоящий влюблённый двух слов не может толком связать, это всё враки о красноречивом Сирано Бержераке. Это игра во вчера, если поэзия, понимаешь?
- Это вы, Магистр Игры Иосиф Второй-Умберто? Да разве "Имя Розы" не ваш личный дневник? Я так понял, что случайная женщина в библиотеке и была единственной Розой маленького монаха Эко.
- У каждого Маленького Принца была своя Роза. Но если бы я написал об этом хоть страницу личного дневника, это было бы жалко, а не возвышенно.
- В смысле? Я вот уверен, что написал будучи влюблён, настоящие стихи. Да, это не опубликовали, но читали со слезами на глазах. Даже машинистки в редакциях плакали. Дикторы на радио теряли голос.
- Оглянись. Главное ты написал не тогда, а когда уже ничего нельзя было исправить. А ты пытался. И не собой, позвал исполнить твою роль Ван Гога. И, похоже, стал ненадолго поэтом.
- Ну, я почти 30 лет писал свою поэму о прогулках с Ван Гогом. Не так уж ненадолго.
- Скажи ещё, что ты был влюблён в Ван Гога, это современно, сейчас уже пишут о том, что они жили с Гогеном по-семейному. Посмеши толерантных!
- Нет, конечно не влюблён. Я как бы жалел его, ему же было ещё хуже, чем мне.
- То есть Ван Гог ни при чём в твоей любви на самом деле. Вот это и есть твой шаг в искусство, ученик Магистра. Запомни: - когда поэт влюблен, он не способен писать стихи о любви. Он должен писать, когда помнит, что был влюблен. Поэзия - это не вопрос чувств, это вопрос искусств. Именно игра создает у читателя чувства. Любовная поэзия, которая завораживает, наиболее искусственна. Смуглая леди Шекспира, Беатриче Данте, Лаура Петрарки - эти женщины исчезли задолго до того, как были написаны стихи. Молодой студент, который пишет свои любовные стихи, потому что без ума от какой-то девушки, - не поэт.
- Пожалуй, что-то есть от тайной неправды искусства в ваших словах, о великий монстр семиотики. Поначалу я даже боялся слов, они выносили меня куда-то за пределы меня.
- Прочти о боязни слов, любопытно.

- слова
их затвердили наизусть
но я не повторения боюсь
а попросту в предчувствии немею
как отзовется болью вдоль виска
твоя неутолимая тоска
и я кричу
и рта открыть не смею

о
если бы я боль ослабить мог!
распластываюсь в губчатый комок
приди - и поглощу я сгусток горя
но взгляд твой снова - темная река
и я ничто
и Гамлета рука
на шпаге перед тенью в Эльсиноре

а думалось
что твердью защищен
но каждый раз молюсь - "вернись еще,
пробейся, озаренье состраданья!"
и теплый луч, незрим и невесом
ко мне приносит в предрассветный сон
твое
     такое ровное
                дыханье

- Ну, вот, не вдаваясь в ваши личные обстоятельства, клинически чистая картина недостижимости нижней ступеньки лестницы Платона-Якоба и можно ещё много имен добавить. У каждого человека есть своя история о недостижимом острове, объекте желания, который находится вне вашей досягаемости. И в моей жизни, как и у каждого человека, был такой опыт. Это нормальный человеческий опыт. Он есть у каждого читателя.
- У моего читателя бывает тоже взаимопонимание, но так редко...
- И у меня не так уж часто. "Имя Розы" купили 10 миллионов человек, но не уверен, что все сыграли со мной в эту игру. Ведь текст оживает лишь в процессе игры между автором и читателем.Только тогда возникает резонансное пространство текста — «необъективное игровое пространство», понимаемое «как вторая реальность, некое идеальное измерение, которое, входя в сознание читателя, начинает “вибрировать в нем как некий внутренний голос".
- Да, и у меня в переписке на литсайтах с некоторыми читателями возникает созданию текста как результата сотворчества автора и читателя. Но не со всеми этот резонанс я допускаю.
- Правильно, ибо эта игра может в равной мере как обогащать, так и обеднять текст, а читатель «игрок» может либо приближаться к постижению истинного, то есть заложенного автором семантико-художественного ядра произведения, или удаляться от него.
- Мы совсем ушли от литературы. какой отдых моему творческому демону. Какая свобода. Словно я просто ваш читатель, Магистр Умберто. Или даже игрок, хоть и проигрывающий, но всё же соавтор игры. Если это допустимо.
- По степени допуска... Здесь я бы выделил три типа читателя, в соответствии со степенью его свободы от текста:
* любитель — многих цитаций «не узнает», отчасти потому, что не владеет всей культурной информацией, которой владеет автор, отчасти же потому, что и не настроен на «узнавание», — такой читатель много теряет при чтении;
** профессионал — стремится постичь мысль автора-творца, а соответственно, он должен быть практически неограничен в своей культурной информированности, чтобы «узнавать» цитации, заложенные в произведение автором; он максимально близок кругозору автора;
*** читатель-постструктуралист — абсолютно свободен,ибо видит в тексте главным образом лишь источник изысканных филологических «удовольствий». Ты у меня на третьей ступени допуска, ученик Магистра Просперо.
- Спасибо. И чему вы, профессор семиотики, хотели бы научить читателя третьей степени?
- Это форма воспитания читателя. Я учу его не ждать утешения от литературы, только проблем и вопросов. Вероятно, да, это центр моей работы - не ожидать утешения, не заканчивать книгу очень счастливым финалом, дескать они поженились и жили вечно. Я думаю, что каждый пишет литературу, чтобы заявить о несбывшемся в жизни. Мое заявление состоит в том, чтобы не ожидать утешения, потому что жизнь нелегка.
- Ну, спасибо, утешили. Сейчас бы стакан водки залпом, да не пью давно уж. И в чём, вы полагаете, находит удовольствие хотя бы один миллион из десяти ваших читателей?
- Есть удовольствие и от трудного опыта. Музыкальные композиции могут быть очень грустными - Шопен, - но вы получаете удовольствие от этой грусти. Дешевое утешение: вы будете счастливы. Высшее утешение - это удовольствие и осознание своего несчастья, удовольствие от осознания того, что судьба, предначертание и жизнь таковы, какие они есть, и поэтому вы достигаете более высокой формы сознания.

И тут я не сумел достичь более высокой формы сознания, так как слетел с кровати от удара космического лайнера обо что-то массивное. Да что же за невезение, третья личная катастрофа за один сюжет, не много ли?
Поднялся с пола, начал натягивать одежду. Естественно, никакого Умберто Эко в каюте нет, жаль я бы продолжаю с ним... Но о чём. Я вдруг догадался, что свои романы он пишет о том, чего не знает. А когда он знал что-то наверняка, он написал бы это как философию. И не наверно, а точно, он же профессор, доктор наук. Что соответствует условиям Игры в Бисер - высокие личные достижения в реале.
Так, что там в нашем реале? Никаких оповещений по аварийной связи. Это радует.

далее http://stihi.ru/2024/05/02/2436