13том. Яд. 4-6часть

    Кентарх и Склир.    (4 часть)

Ветер, что пришел с востока, видно
Всласть свою, уже побушевал;
И затих под вечер вовсе, словно,
Западному место уступал.

Утро. Парус полный на галере:
И корабль волны обгонял,
Те, что поднимал пока что ветер;
Он,  как будто их не замечал.

Крупная еще, с юго-востока,
Зыбь галеру, словно поднимала,
И фонтаном брызги разлетались
В миг, когда галеру опускала.

-Алустон(1) проходим- кормчий кратко,
Будто бы сквозь ветер прокричал.
Словно невниманием обижен,
Он смотрел теперь по сторонам.

Путь морской, невидимой дороги
На Сурожский мыс, им пролегал.
И галера шла, считай, в пятнадцать
Русских верст, всего по берегам.

Таврия теперь сплошной стеною
С севера, где перевалы в степь;
В зелени сегодня утопала,
В радость глазу это посмотреть.

В переливах всех оттенков цвета;
То от черноватой бирюзы,
То от серого, переходящий в черный;
Сизых скал залысины видны.

Зыбь на берег Таврии катилась
Пеною прибоя: было жаль,
Что подошву скрыло расстояние,
Но зато, теперь, как пьедестал,

Таврия стояла неподвижно
На недвижимом том, пьедестале вод.
-Кто не видел этого однажды,
Никогда меня он не поймет.

Радость глаз! Нет красоты красивей!
Трепет сердца! Нет его сильней!
И весенней свежести порывы-
Пробуждение души моей!-

Спутник Склира восторгался громко:
Прибывший недавно к ним, кентарх
___________________________________
1-Алустон- теперь Алушта.
___________________________________
Он был послан прямо из Палатия.
Почему? За что? В каких грехах

Был виновен очень, сам не знал он.
Грамотный, исправно службу нес
При правителе начальником охраны;
Миг. И он разжалован. Донос?

Или, словом вдруг неосторожным
Где-то он обмолвился, сказать
Нынче было просто невозможно;
Верил ему комес. Как не знать,

То, что власть все время подозрительна,
И решения её всегда случайны,
И все время, так безосновательны,
И для всех, давно, нет в этом тайны.

-Боже мой! Красиво! Некрасиво!
Это же пустые всё слова!
Их употребляют лишь поэты.-
Комес возразил:-И им хвала.

Но за что? За брошенное слово?
Все поля, озера все, опушки леса
Хороши, коль ими обладаешь,
Если нет, то нет к ним интереса.

Плюнь на них, огадь, как сможешь,
Ибо отвратительны они.
Согласись, я прав сто раз сегодня,
Только в душу глубже загляни.»-

Молодой кентарх оторопело
Протестующий, рукою сделал знак.
-Хорошо, не будем нынче спорить-
Согласился Склир :-Пусть будет так.

Но, по возвращению проверить
Надо бы тебе, в горах посты.
Там-то и поймешь, на самом деле,
Что не всё достойно красоты.

И что заросли зеленые, что хвалишь-
Крепостная серая стена.
Бесконечная, на миль десятки, знаешь,
И под ней дорога не видна.

Весь ты исцарапавшись в колючках,
И собьешь ты ноги свои в кровь,
Будешь падать кожу обдирая,
На коленях и локтях, и вновь

Подниматься, биться, обдираться…
Не забудь ещё, что по ночам
Будут есть тебя москиты, мухи
И тогда, поймешь ты, наконец-то сам

Что такое для солдата - радость глаза;
Ты не сможешь утром их открыть.
От укусов весь,как шар, распухнув…
И от жажды будешь много пить.

Воду всякую, повсюду; просто гадость,
И  расстроишь к вечеру желудок.
Красоту ты внемлешь там всецело
И на это, тебе хватит суток.

И поверь мне, что красоты эти
Той постройки божьей, ты мой друг,
Променяешь на уродство башен,
Где прохлада, скука и вокруг

Нет, не пахнет розами; солдатами
Столь ленивыми, и те, не утруждают,
Свои ноги дальними прогулками;
Службу, как повинность, отбывают.

Но зато, без мух, москитов всяких;
По утрам, тебя все узнают,
Непритворно и без состраданья,
В явь, мой друг, и что скажешь тут?-

-Но, зато там будут и минуты
Радости: смогу там насладиться
Видами прекрасными, пейзажами.
Думаю, потом все будет сниться.-

-Друг мой, не цени минуты,
В этой жизни важно помнить дни.
Лишь тогда пребудет с тобой благо,
Долголетие и радости огни.

Да, о долголетии. В твоих красотах
Будет тебе жарко, знай, вдвойне.
Там ещё придется панцирь с каской
Потаскать; да друг, как на войне.

Ведь живешь ты не в садах Палатия;
В Таврии легко ведь получить
Невзначай стрелу нет-нет, меж ребер.-
-Почему, как может это быть?!

Разве убивают здесь в дни мира?-
-Мира дни? Что значит мир?!
Так удобны горные красоты,
Для кого-то это просто тир.

Здесь удобно прятать от законов
Всё и всех; и кто тебе сказал,
Что солдат все любят, уважают,
Кстати не ходи один у скал…

И в лесу стрела, давно, как будни.
Подданные мирные порой,
Пострашней врага, ещё бывают;
Так что будь внимателен, герой!

Со степной здесь Таврии, порою,
Появляется один-другой отряд;
Нас они не любят без причины,
Дичь для них мы, вот тебе расклад.

Я бы и закрыл давно проходы,
Будь у нас одна всего турма,
Я бы и побрил все горы и долины,
Кончилась бы эта кутерьма…

А солдаты?! Дичь порой пугают,
У охотников, спускаются что с гор,
Всю добычу, было, отбирают,
Что является причиной многих ссор...-

Вспомнил Склир приказ последний,
Что расходы нужно сокращать;
И глумиться Склиру надоело,
Пить и есть он приказал подать.

ххххххххххххххххххххххххх

   Дорога       (5 часть)

Здесь  на южной Таврии иначе:
На богатом пышном берегу
Море здесь дорогою служило,
Что качало нынче на бегу

То рыбацкие челны, что нынче всюду,
Взгляд куда ни брось, везде стояли,
То, торговые, что вида, что размера
Разного; туда - сюда сновали.

Буря, на три дня считай, дорогу
Ту закрыла, наверстать свое
Все теперь спешили, торопились,
Полоскались в море, как белье.

Здесь, считай, у каждого есть тропы;
Рыбаки выходят на места,
Где, по всем приметам, нынче рыба.
Завтра тоже будет, но не та.

Эта же, на пастбища другие
Косяком уйдет, её найди!
Завтра будут новые дороги,
И морские древние пути.

Судовые же суда соображались
С кратким расстоянием, оно
Мерится не милями, а ветром,
Мерится течением оно.

Местные суда ходили ближе
К берегу, чуть влево от пути
Херсонесской греческой галеры;
Ведь правее чуть ещё уйти

Будешь ты, уже в открытом море.
Там пути морские. Корабли
Прорезают в Сурожское море
Те пути, подальше от земли.

Но сегодня там не поднималось
Паруса ещё ни одного;
Затихать лишь море начинало,
Корабли с Босфора далеко.

К вечеру галера поравнялась
С мысом. Ветер полностью упал.
Весело гребцы на весла сели;
Каждый днем, по праву ветра, спал.

Сурожский маяк неторопливо
Уплывал все дальше за корму,
Проложив по звездам путь, и кормчий
Провожал его в сплошную тьму.
               
Ночь на корабле, увы, жестока.
В это время спят все, но не ты…
Ночь, увы, постигнута молчанием,
И мерцаньем неба с высоты.

Человек во тьме той уменьшается,
Море ж – грандиознее небес;
В бездну темную мгновенно превращается.
Только в сказках это время для чудес.

Наяву же, темное – темнее,
Кто плеснулся? Рыба или змей?
Может это чудище морское
Вышло на охоту, на людей?!...

А насмешники лишь днем герои;
Ночью молятся они любым Богам.
А гребцы гребут, гребут и кормчий
У руля. И что он видит там?!

Кормчий видит море – только море,
А ни лес, где можно убежать,
Бросив руль, от страха, без оглядки,
И закрыв глаза, в траве лежать.

Море – как судьба, как жизнь, как время;
Никуда, захочешь, не уйдешь.
В море, как и в жизни, то, что можешь,
Делай – берег свой тогда найдешь.

Ххххххххххххххххххххххххх

Тяжесть гор оставив к юго-западу
Таврия стекала на восток,
Волнами земли сухой, холмистой
Круто обрываясь, как бросок

Вод прибрежных над водою,
Превращаясь медленно в залив;
Шириной у входа, в верст пятнадцать,
Берегами наглухо закрыв

Все для глаза – мысы, повороты,
Сурожского горла маяки.
Шли здесь тихо, очень осторожно
И бывалые, порою, моряки.

Правый берег, левый  - близнецами
Друг на друга, кажется, глядят;
Те же кручи, с узкими, как ножки
Ваз цветочных, берега лежат.

Тот же цвет, такое же сложенье:
Сверху, мощный пласт земли,
Черновато-серой, неприглядной,
Словно прогоревшие угли.

Снизу же прослойка, перецветом
Раковин диковинных была.
Перламутра отблеском сливаясь
С волнами, казалось, что текла…

Вот и солнце. Кажется, висело
Красным шаром в испаренье вод.
И туман закрыл пролива дали;
Видимость, в верст пять всего, но свод

Ясным был. Маяк, что слева;
Русский, на Таврическом мысу
Виделся камней немалой кучей
И холма подчеркивал красу.

Кормчий же, галеру взял правее;
Для больших, тяжелых кораблей
Глубины достаточно здесь было.
Но, увы, подводных же камней,

Скал, что кое – где, со дна торчали
Предостаточно. Завися от теченья
Отмели порой перемещались,
Перестраивались и от волн волненья.

Глянешь, а поверхность вроде та же;
Поменялось многое внутри.
Так же, как порой и в человеке;
Ты попробуй, глазом усмотри.

Чтоб не  усадить корабль на мели,
Знанию вчерашнему, сейчас,
Кормчий не доверит и надежда
Словно компас, но, ни в этот раз.

Солнце шло наверх. Туман редея,
Медленно пролив освобождал.
Обнажал челны, что колыхались
На волнах и море оживлял.

Весело от берега бежали,
Словно вехи, тонкие шесты.
Неводы ставные, те держали;
Стенка сети с этой высоты

Шла, считай, от берега сухого
В глубину. Ловушка-поворот
Западня, для скудоумной рыбы:
Та, ловушки мимо не пройдет.

Ловко, сеть, перебирая в лодке
Неводов владельцы отбирали
Рыбу; что нужна им – оставляли,
Не нужна что – в воду отпускал.

Пусть живет. Вся пригодится в море:
В море, так же, как и на земле.
Там, один другого стать обедом
Может, и  закономерно всё вполне.

Человек взять должен ровно столько,
Сколько нужно. Лишнее – беда.
Коль нарушишь этот ты порядок,
Пострадаешь сам же, от вреда.

Хххххххххххххххххххххххххххх

Вот галеру кормчий направляет
К небольшому крепкому челну.
Он стоял на якоре спокойно.
-Э,ге-гей! Здесь есть кто не пойму?!-

Склир спросил:- А князь ваш дома?
Из челна никто не отвечал.
Кто-то сел на весла, кто-то якорь
Из воды поспешно поднимал.

Третий встал. Он был куда крупнее,
Старше всех, с окладной бородой,
И за борт галеры ловко взялся,
Сблизившись, он крепкою рукой.

-Ну, здоровы будьте! Как дорога?!-
Он, по русски греков привечал.
-Будь здоров и ты,- ответил кормчий,
На познанья Склира он не стал

Полагаться. Чтоб скорей исправить
Комеса невежливость спросил:-
-Как князь Ростислав живет, здоров ли?-
-Он благополучен, как и был!-

Продолжал по гречески, искусно:-
-А Правитель Поликарпос нынче как?
Получив ответ, продолжил
Состязаться в знании:- Так, так…

Базилевс ваш Константин, как правит,
И в забвенье ль не оставил вас
Милостями. Или, как и прежде
Обирал до ниточки подчас?!-

Комес разглядел тяжелый перстень
С красным камнем, на руке ловца.
Золотой крест на могучей шее.
Но не знал он этого лица…

Взглядом встретились, и комес поднял руку,
И ловец, кивнул лишь головой.
На приветствие ему, как будто равный.
Было ясно, человек он не простой.

Склир вдруг неожиданно тревогу
Ощутил. Волнение его
Охватило. Было не понятно
Поведение ловца. Коль одного

Он сословия. То почему в рубахе
Грубой ткани, почему в челне?
Собирает рыбу, словно ловчий,
Тянет невод и купается в волне.

-Хватит ли воды пройти, скажите,
К пристани?- им кормчий вопрошал.
-Можно и пройти, коль осторожно,
Четверти здесь три, под днищем вал.-

-Проводи нас, милостлив будь с нами.-
Кормчий попросил. Ему опять
Не хотелось днищем дно елозить,
Илистый песок весь собирать.

-Не могу сам, провожатого поставлю,
Слушайся его, хоть молод он,
Дно, зато, он лучше рыбы знает,
Ефа, прыгай к ним, веди в затон.-

Разошлись опять с челном галера.
Греки разглядели, что на дне
У челна лежали два осетра,
Крупных, что хватило бы вполне

Прокормить ни два, ни три семейства;
С завистью смотрели все им в след.
У восточной Таврии, все знают,
Рыбы этой и в помине нет.

Ефа, стоя на галере с кормчим,
Объяснял руками всеми вход;
И галера мощью всей рванулась,
Целясь на невидимый проход.

хххххххххххххххххххххххх

           Ростислав    (6часть)

В тысяча, том, пятьдесят четвертом,
Умер своей смертью Ярослав.
Через два последовал нежданно
Сын четвертый счетом, Вячеслав.

По совету общему князьями;
Младший Игорь перешел в Смоленск,
Святослав в Чернигове остался,
Всеволод в Переяславль- Залеск.

Изяслав на Киеве пристольном,
Во Владимир-на-Волыне – Ростислав
Был посажен дядьками-князьями,
Сын Владимира, изгоя. Он ведь прав,

На обычную наследования очередь
Не имел. Отец не занимал
Старшего стола престола Киева;
Ростислав об этом с детства знал.

К ним, к князьям, изгойство и пристало
Из-за их увеличения родных.
И князьям - изгоям доводилось,
Пользоваться милостью других.

Многие довольствовались, было,
Положением дружинников; не всем
По душе такое приходилось, но…
Есть закон – не создавай проблем!

Ростиславу ж, дали нынче править,
Дядьки не случайно, ни спроста,
В ряд один с собой его поставили
Хоть он был – святая простота!

Говорят же, не в обиду матери,
И, уж не для красного словца;
Что сынок - и ни в отца, ни в матушку,
А в проезжего лихого молодца.

Ростислав Владимирович статью
Весь пошел в Красивого Мстислава,
Что нежданно умер без наследства;
Был он, братом деда Ярослава.
 
Хххххххххххххххххххххххххххх

К Ростиславу во Владимир сразу
И дружинники-бояре потянулись.
Словно ощутили запах славы,
Иль со сна проснувшись, отряхнулись.

Войско, то ни войско собиралось;
И на ляхов он уже смотрел.
Случай ждал. Себя он и дружину
Показать уже хотел.

Но со смертью Игоря, в Смоленске,
Изменил и виды Ростислав,
Счел он в праве, быть перемещенным
В земли те, но понял, что не прав.

Он оставлен был, на том же месте,
Значит положение его
Не имеет будущего точно.
Завтра может статься самого

Дядьки и с Владимира-то могут
Увести. Поставить «своего»,
Коль увидят в этом прок какой-то,
Будь он сын и черта самого.

Ростислав спросил себя: -А я кто?-
И ответил сам себе:- Изгой!-
И с дружиной вместе оглянулся
На Тмутаракань. Хандру долой!

Не случайно Ростислав сегодня
Вспомнил вдруг, про тот кусок земли,
Остров, что лежит за Диким полем
Сурожского горла маяки.

В детстве помнится, с отцом ,бывало
Он к Мстиславу-деду приезжал:
И отец хвалил места там, земли,
Горловину «золотой» прозвал.

Приторочили к Руси тогда те земли,
Будто бы суму к луке седла.
После смерти славного Мстислава
В княжество Чернигова вошла.

Святослав Черниговский там Глеба,
Сына своего и усадил.
Чтоб держал он  Сурожское горло,
Да, тмутараканцев не забыл.

Ххххххххххххххххххххххххххххх

Тут до Глеба стали чаще слухи,
Будто неоткуда доходить,
Что тмутараканцы с Ростиславом
В пересылках начали дружить.

Появился Ростислав в Тмутаракани
Неожиданно. Глеб сам,
Уступил разумно место брату;
Словно благодарен небесам

Он без драки выехал в Чернигов.
Здесь у Глеба не было врагов,
Но друзей он тоже здесь не нажил.
Взял дружину, да и был таков.

Святослав же, по приезду сына
Был взбешен. Пустился выгонять
Вольного племянника с престола
И Тмутаракань всю воевать.

Ростислав умен, благоразумен,
Чтобы опозориться и связь
С Русью всей междоусобицею этой
Полностью порвать в один лишь раз.

Он ушел с дружиною к востоку,
Чтобы Святослава не дразнить.
Святослав ворвался, словно ветер;
Размахнулся – некого и бить.

Говорят, дойди дело до боя,
Неизвестно, чье б здесь было поле.
А в Тмутаракани тишь, да мир,
Да гуляет море на просторе.

Святослав к боярам: те своё-
В княжеское дело - не ногой!
Князь нам нужен только для защиты,
Нам-то, всё равно, что он – изгой!

Ибо мы – богаты, а на жирный,
Да большой, как каравай, кусок,
Знамо всем, найдется непременно
Тот, кто  разевает свой роток.

Святослав, не солоно хлебавши,
С тем, домой в Чернигов и ушел.
Глеб остался в княжеском подворье;
Вот уже и пятый день пошел…

Ростислав опять в Тмутаракани.
Встретились вновь дружески они.
Вместе ели, пили, говорили,
Спорили ночами до зари.

Ростислав намного старше Глеба;
Младшего он в спорах побеждал.
Проводил в Чернигов с честью Глеба-
День, когда двенадцатый настал.

Глеб ушел без злобы, без обиды
И Тмутараканьцы погордились
Ловкостью, сноровкой Ростислава,
В пояс ему сразу поклонились.

И хвалились всюду ещё долго,
Как сумел испечь их князь пирог,
Не ломая печь, своею волей,
Да при этом, Ростислав – то, смог

Меду всем добыть, не по-медвежьи,
Аккуратно, не давя и пчел…
Одним словом, случаем вот этим,
Князь и славу сразу приобрел.
Ххххххххххххххххххххххх
Говорят же, дважды не бывает
Одного. И старшие князья,
Молчаливо, всё-таки признали
За племянником теперь от А до Я,

Все Тмутараканьские владенья,
И безгласно княженье ему,
Предоставили. Решили – выждать нужно;
Время все решит, оно всему

Голова, Господь, да и Судьбина,
А излишнею спешкою порой,
Дело все испортишь. Так решили.
Вскоре и разъехались домой.

Для Руси Тмутаракань нужна сильнее
Ведь, через неё и торг весь шёл.
Ей благодаря и Русь кормилась
А от ссоры разве будет толк?!

И семью, осталась, что в Волыни
Не за что, пожалуй, обижать.
Княженье за Ростиславом пусть и будет,
Может даже к лучшему, как знать?!

И по Сурожским степям незримо
Слух, как ветер, побежал,
Что воскрес опять Мстислав Красивый;
Что из мертвых, богатырь восстал.

Ростислав ходил и по Кубани.
Был и Терек, и до Каспия дошёл.
Малой кровью, дань он на косогов
Наложил. Хозяином он шел

По земле. Ходил везде всюду.
Если останавливался вдруг,
Только перед кручами, горами.
Человек ему – как брат, и друг.

Он ласкался больше к тем, которых
Попросту Империя звала;
К людям, пребывающим у Бога-
К земледельцам. Тяга в нем была

И к ремесленникам, к их искусству,
К морякам и просто к рыбакам.
Сам ходил он с ними на осетра;
Видели, его то тут, то там.

И к нему давно, как и к Мстиславу
Потянулись витязи. Племен
По способности единой страсти,
Кажется уже со всех сторон.

Ростислав с дружиною своею
Взоры устремляли на восток,
Да, на свой, забытый ближний север.
Греки же, и кто подумать мог,

Пристальный, они от Ростислава,
Взгляд уже давно не отводили.
Каждое движенье обсуждали,
И за каждым шагом, те, следили.
ххххххххххххххххххххххх