Я сразу о себе узнал - 3

Как хорошо в начале лета:
деревья в зелень все одеты,
 пьянящий запах первоцвета;
цветов, огромные букеты
в руках шалеющих невест
и детвора, визжащая окрест;
пломбиры всех сортов;
фонтан, что радовать готов
внезапно брызнувшей водой;
 к нему спешащих птиц на водопой,
девчонки с внешностью модельной,
их смех, восторг и разговоры,
парней задиристые споры...
Вот вид природы не поддельной...
и это счастье беспредельно.

Я в парк люблю ходить по будням.
По выходным в нём толкотня,
шумит и плачет ребятня
и потому расслабиться там трудно.

Среди людей мне очень нудно...
Косые взгляды, любопытство
и за спиной подлейшее ехидство;
как будто нагло и прилюдно
без спроса шарятся в душе...
Хотелось жить бы в шалаше,
уйти от беспардонного народа
и слушать, как шумит природа.

И в тот пригожий день
ушёл в укромный уголок.
Туда ходить народу лень.
Зачем идти им в закуток,
когда лотков там нет
с пломбиром и водой
им скучно быть самим с собой,
для них привычнее фуршет.

Я получил уж долю наслаждений
мелькало множество видений
вовсю работала фантазия...
ничто не предвещало безобразия.

Поодаль, впереди, была лавчонка,
мой путь был мимо неё.
На ней сидела юная девчонка...
такая мини-юбка, что виднеется бельё.

Хотел взглянуть в её глаза,
но бледность явная, лица
похожая на кожу мертвеца,
мне ступором включила тормоза.
Я подошёл, потрогал пульс
мне показалось он не слышен.
Пусть медик из меня не вышел,
но проходил я всё же курс
по оказанию медпомощи
в различных ситуациях.
А тут ещё стыдобище,
не вызвать скорой помощи.
Я, бродя в прострациях
с собою телефона не беру
и вот, конечно же не вру,
ни сумочки у девушки
и ничего в руках и никого вокруг!
Мне стало страшно вдруг,
что я, свидетель смерти человека,
могу казнить себя остаток века,
хотя ни враг она, ни друг
я мог бы не оказывать услуг.

Так и решил: в ущерб себе,
не брошу девушку в беде.
Слегка похлопал по щекам
и волю дал своим рукам.

Я уложил её на лавку
ей блузку смело расстегнул,
сам стал коленями на травку
и ухом до груди её прильнул.

И ничего, там тишина была,
но тело было горячо.
Да что придумать мне ещё,
чтоб девушка скорее ожила?

Я вспомнил об искусственном дыхании
и напрягая силы и внимание
её руками в стороны водил
и ноги поднимал и разводил.

От упражнений обнажилась её грудь
и стринги может быть сползли чуть-чуть.
Но было дел невпроворот.
Я вспомнил о дыхании рот в рот.

Я воздуха набрал побольше
 и засосал её губищи
и вдул во внутрь
насколько было у меня силищи!

Не помню сколько было,
может быть раз пять,
я занят был, мне некогда считать.
И стало трудно самому дышать.

И вдруг её ресницы дрогнули... О, чудо!
Момент я этот долго не забуду.
Я радостно готов был завопить,
но с ног меня успели сбить.

И вдруг откуда-то толпа народа
и все кричат: держи его, урода!
В полицию звонят: поймали маньяка!
Его помяли мы, слегка.

Он здесь насиловал бедняжку,
его скорей закройте в каталажку!
Ремнём, который вдет был в мои брюки,
мне за спиной стянули руки.

Растерянно девчонка лупала глазами,
она, быть может, тронулась мозгами.
Она страдала от нехватки кислорода,
а здесь толпа орущего народа.

Меня, меж тем, с земли подняли
и брюки без ремня упали.
И тут подъехал воронок,
меня толкал, тащил кто только мог.

И вот меня в участок привезли
и сразу же начальнички пришли.
Друг друга с чем-то поздравляют
и в званьях повышения желают.

И слышу странный разговор:
"Серьёзных преступлений нету с давних пор
из-за того и продвижений в службе мало.
И вот маньяк! Его нам не хватало!

Нам надо дружно взяться всем, за дело,
 не страшась последствий, смело.
Учесть все городские публикации
и дать им больше информации.

И объявить народу: так и так,
задержан нами городской маньяк!
И распечатать фото крупным планом
пусть люди сосредоточатся на главном.

Злодея лучше рассмотреть
и покрывать его не сметь!
Пусть все придут, кто пострадал от маньяка,
их много есть, наверняка.

И мы, полиция, вам скажем сразу:
искореним, преступную заразу"!
И сразу новость разлетелась
и журналисты, как вороньё, слетелись.

Меня склоняли, как могли,
а вот друзья не помогли.
И тут пришёл "крутой следак",
работать языком мастак.

"Ты лучше признавайся сразу,
мы всё равно разоблачим тебя, заразу.
Тебя поймали в парке без штанов,
над девушкой ты надругаться был готов.

Уже успел её раздеть
 и даже начал лицезреть.
Но начеку был наш народ
 и вот попался ты, урод!

Твой папа может, Чикатило,
но вот тебе не подфартило.
Едва ты вышел на "охоту",
взялись мы сразу за работу.

А ты - мерзавец, негодяй, подонок,
кошмар и ужас всех девчонок!
Ещё: растлитель, извращенец
народов честных, отщепенец.

Мы всё равно тебя разоблачим
и будешь ты навек судим.
Сейчас же в камеру иди
и ночь спокойно посиди.

Подумай, поразмысли обо всём
и завтра встретимся мы, днём.
Ты дашь нам честно показания.
А мы запишем все признания".

И вот я в камере...
и на кого мне злиться?
Сейчас бы, впору взять
и застрелиться!

А люди здесь...  какие злые лица....
Им не дают здесь даже бриться.
"За что попал"? Спросил угрюмый старикан.
"Да ни за что! За то, что я болван"!

Смеялись все и громче всех, старик.
Он видно, к жизни лагерной, привык.
Привык, что каждый новичок
увидев камеру, впадает в шок.

Увидев лица грубые, людей,
и думая, что каждый здесь злодей
и он готов ответить честно,
ему уж точно здесь не место.

Но здесь тюрьма... как лабиринт
пусть будешь ты, хоть вундеркинд.
Сюда свободен вход любому,
но выход, как лабиринт слепому.

Я рассказал, за что меня забрали,
статью, которую вменяли...
Они предположили всю судьбу,
по ней, так лучше мне лежать в гробу.

Сейчас, сказал мне старикан:
"Ты не подумай про обман,
но вот, полураздетые братишки,
пойди, сыграй с ними в картишки.

Тебе могло бы показаться,
что ты имеешь право отказаться.
Но здесь иные правила царят
и лучше сделать, что велят.

Конечно, мы могли бы вещи отобрать,
но по-тюремному закону, надо поиграть.
Иди, тебя уж заждались братишки
вдруг повезёт тебе в картишки.

А что касается вещей,
так ты их лучше не жалей.
Тебе дадут огромный срок
освободишься, будешь старенький дедок.

Все вещи, что одеты на тебе,
твоей последуют судьбе...
ты сильно похудеешь, например,
и их не подойдёт тебе размер.

Не городи смешную чепуху,
любые вещи превращаются в труху.
Бери картишки, начинай раздачу
и в глубине души, надейся на удачу.

Я сел играть, беру картишки,
всё время ухмыляются братишки
и почему-то им везёт,
а мне наоборот!

И вскоре я в одних трусах
и как братишки объяснили, в минусах,
но вскоре нас прервали
меня из камеры забрали.

Братишки оказались добряками
они своей одеждой поделились сами.
Рубашку дали, там воротник ажурный.
Как отработка, месяц в камере дежурный.

Следак решил меня поторопить
ещё мне много фактов предъявить.
Я очень вяло отбивался.
Совет братишек: чтоб не сдавался.

Прошло пять длинных дней.
Давно простился со свободою своей.
И вдруг приходит адвокат.
Он вроде маме моей сват.

Он дал в газете объявление
и даже обещал вознаграждение
Свидетелей события искал
и добровольно объявиться предлагал.

И женщина пришла без интереса,
она прочла, что городила пресса.
Сударыня с собачкою гуляла,
за мною с интересом наблюдала.

И ни о чём не думала о плохом,
а тут собачка бегает кругОм.
И женщина процесс не досмотрела,
собачка на другую налетела.

И сразу завязалась драка.
Чтоб успокоилась собака
пришлось идти быстрей домой
забыла всё, само собой.

Когда произошла несправедливость,
она сама в полицию явилась.
Она хотела показания давать,
её ж хотели там оштрафовать.

Сказали, что приносит она вред
и что нашёлся след.
И что полиция, лишь страж народа
и изолировать должна, урода.

В полиции конечно, огорчились
скрипя зубами, извинились.
И я от счастья сам не свой
иду по улицам, домой.

Считал вчера судьбу свою унылой,
и жизнь была уже постылой.
И небо было только клетку
и суд на мне поставит метку.

И выйду я из заключенья
душа навек же, в заточенье.
Я весь оплёван клеветой,
моя беда навек со мной.

Пришёл домой, как мама рада!
А за столом сидит бригада.
Девчонки той родня пришла
и видно, счастье принесла.

Прошло лет двадцать, я старею
но встречу ту, забыть не смею.
Не даром я её спасал,
ведь я любимым её стал.

Она - любимая жена,
мне родила троих детей.
Мы счастье делим с ней
и до конца у нас судьба одна.