Дороги земные Часть 6. 4

На работе в Управлении меня озадачили документом о компенсациях за утраченное жилье и имущество гражданам, пострадавшим во время событий в Чечне. Наброски вчерне его уже были сделаны. Я же занялся им вплотную и с учётом  и применением опыта работы по аналогичной тематике в ВГК.

Что характерно, так это то, что ко мне стали обращаться мои бывшие коллеги из разных НПО по теме «Буран». Судьба разметала многих кого куда. Но стоящей и интересной работы, найти в то время, было не просто.
Ко мне обратился А.В. Кандев. Он в своё время работал «Подлипках» (о нём есть главка в рассказе «Байконур»). После неудавшихся реализаций экологических бизнес проектов в Хакассии, он стал работать у казаков охранником макета «Бурана», стоящего в ЦПКиО им. Горького.
Я по случаю приехал к нему посмотреть на то, что он охраняет. Макет был собран из разных остатков. Часть была взята из задела для будущих кораблей, часть из составных частей, прошедших разные термодинамические и статические испытания.
Настоящим внутри макета был тренажёр для проверки вестибулярного аппарата космонавта Г.С. Титова. Такие тренажёры создавались под каждого космонавта. Наверное, с ним была связана какая-то задумка по созданию космического аттракциона.
Коллегу я рекомендовал в отдел В.А. Смирнова, занимавшийся решением задач, связанных со статусом вынужденного переселенца.

Неожиданно на меня вышел А.В. Лачаев – коллега из нашего отдела управления полётом в тушинском НПО. В ходе темы «Буран» он занимался обработкой телеметрии. Его я рекомендовал в Информационно-аналитическое управление.
Всех моих протеже приняли безоговорочно.

Постепенно проект документа о компенсациях приобрел законченный вид. После межведомственных согласований, его направили О.Н. Сосковцу. Он был в то время Первым заместителем В.С. Черномырдина.
Как только факт утверждения документа в Правительстве РФ случился, остро встал вопрос о его запуска в реальную жизнь. Тем более что всесторонняя поддержка со стороны властей Чеченской Республики, была высказана еще в мае.
Значит, надо было готовиться в командировку в Грозный для его реализации.

Запланированная командировка состоялась в ноябре. Ехали (точнее летели) в Грозный большим коллективом. Из нашего Управления были откомандированы – Е.А. Никольский (его недавно взяли на должность зам. начальника Управления) и я (к этому времени исполнял должность начальника отдела). Из Информационно-аналитического управления – А.В. Лачаев и И.З. Фельдман. Из состава Управления ФМС по Краснодарскому краю – юрист по имени Вадим (остальное из полного состава ФИО позабылось). Кроме коллег из ФМС с нами были двое сотрудников из подрядной организации, занимавшейся информационной поддержкой деятельности ФМС России.

С собой мы везли два компьютера, дополнительно оснащённых модемной связью. Подрядчики везли программное обеспечение, необходимое для реализации процесса компенсаций. А именно фиксация заявлений (при входе в программу) и на выходе – начисление конкретных сумм пострадавшим гражданам.
До Грозного (аэродром «Северный») летала в то время только одна компания – «Донавиа». В полёте даже кормили. Это к чему? А вот к чему.
Из холодного давали традиционную закуску и паштет. Чеченцы, получив своё питание, постоянно расспрашивали стюардесс – «Это не свинина? А из чего?» И в таком ключе по каждой запечатанной упаковке. Те же уверенно отвечали – «Нет!».

В здании аэровокзала было не очень комфортно … Его, как смогли, приспособили под разовые полёты после временно устранённых значительных разрушений. Сами процессы «прилёт-отлёт» и наоборот, происходили в ускоренном режиме.
Мы знали, что нас встречают представители Управления ФМС по Чеченской Республике. Но привычного вышел из здания и подъезжает авто, не случилось. До того места, где стоит микроавтобус, надо были идти не менее километра. На территорию аэропорта проехать было нельзя. В целях безопасности шоссе перегородили бетонными блоками.
С двух сторон дороги, ведущей из аэропорта в Грозный, располагались военные части. Сразу за кюветом стояли таблички – «Мины». Потом была искусственно насыпанная земляная обваловка, с лежащим на ней по всему периметру проволочным заграждением из спирали Бруно.
В таком коридоре мы добрались до встречающих.

Для проживания нас привезли на площадь «Минутка» (в то время довольно часто она мелькала в ТВ репортажах). Здесь стараниями ФМС России и Управления по Чечне был организован городок, составленный из хорошо знакомых мне блок-контейнеров. В них временно проживали те граждане, у кого было разрушено жильё. Отдельный большой блок-контейнер был приспособлен под кухню и небольшую столовую.
Вокруг площади стояли целые, неповреждённые многоэтажные жилые дома.

Нам здесь приготовили двухкомнатный, с небольшой прихожей посередине, временный приют. Естественно, в комнатах стояли кровати … С давно забытыми панцирными сетками (как ляжешь, так провисаешь до пола – чисто в гамаке) и тумбочки. Все остальные удобства были за территорией городка – сказывалось влияние религии.

Разместившись, а по-простому, поставив вещи возле своих выбранных коек, мы, совершив ознакомление с тем, что находиться вне городка, собрались в кухне-столовой.
Несмотря на непростую обстановку, на столе кроме салата, первого и второго стояли бутылки с «белоголовицей» и даже алюминиевые банки с пивом.
Наши местные коллеги из миграционной службы и часть персонала кухни, попросили разрешения покинуть нас. Мы сначала не поняли проявленной такой якобы стеснительности. А посему попытались по-дружески настоять на том, чтобы посидеть за столом всем вместе.

Все отказывались. Причину нам озвучили такую – «Домой надо попасть до 16 часов. Опуститься темнота и потом будет неизвестная опасность. Лучше на улице до утреннего света не появляться!». Это негласное правило, нас сопровождало всё время нашего нахождения в командировке в Грозном.
Мы больше не стали настаивать на своём, все кому надо было домой, уехали на микроавтобусе, который привез нас.
С нами остались те, кто проживал в этом городке – это были женщины. Но и они, посидев немного с нами в стороне, быстро ретировались в свои временные жилища. Женщинам не положено быть за столом с мужчинами – опять сказалось национальная особенность.

Сколько мы трапезничали сказать трудно. Окна в столовой были затемнены для наружного наблюдения. Мы потом заметили, что они (окна) затемнены во всём городке.
Алкоголь и вкусная еда расслабили нас после дороги, а посему надо было переходить в свой «дом».
Вокруг в городке стояла темнота, но было тепло. Во всех окружающих жилых домах светились окна. Если бы не место присутствия, то можно было бы подумать, что мы на культурном юге.

В своём жилищё мы решили продолжить день, сидя за столом в прихожей. Для этого нашлись карты и партнеры по «префу». Все кто не играл вживую, те играли мысленно … Если умели.
Мы по местной незнанию ситуации открыли дверь прихожей, свет осветил небольшую площадку.
Через некоторое время раздался пистолетный выстрел, в ответ несколько таких же, затем автоматная очередь и понеслось. Кто стрелял, куда? … Сказать было трудно … Вся перестрелка по нарастающей переросла в полновесную артиллерийскую канонаду, которая продолжалась всю ночь.

Первая ночь, сопровождаемая шумом невидимого и неведомого боя, да ещё в провисших кроватных сетках до полу, дала нам понять о наших заблуждениях по поводу ощущения нами того, что юг культурный.

А ещё мы заметили, когда выходили в ночь, сами понимаете почему, что окна в домах светились всё время и не выключались нигде. Потом, через некоторое время, я узнал, что жители не выключали свет. Тем самым сигнализируя внешнему миру (и мародёрам тоже) о том, что здесь живут.
Забегая вперёд, скажу о таком. Будучи в командировке в Копенгагене в Дании, находясь в офисе датского «Красного креста», их психологи просветили меня о состоянии психики людей после пережитых конфликтов.
Практически у всех возникает так называемый «посттравматический синдром». Одно из его проявлений – наличие в жизненном пространстве постоянного света и боязнь темноты.

Утром за нами приехал всё тоже микроавтобус и отвез нас в условный «дом правительства», где располагалась самая высшая власть Республики. Мы с удивлением узнали, что возглавляет Чеченскую Республику Доку Гапурович Завгаев. И судя по всему, это назначение состоялось буквально на днях, о чём мы не знали. Чтобы наладить рабочий процесс нам надо встречаться с ним. Мы заявились о себе и попросились на приём.
На наше удивление, Д.Г. Завгаев очень быстро принял нас. Ему в вкратце обрисовали проблему и перечень вопросов, решение которых необходимо для обеспечения нашей работы. В кабинет был приглашён Управляющий делами. Всё остальное мы решали с ним. Нам выделил в здании отдельную комнату, а через некоторое время там появилась и мебель, хотя работали мы в ней мало.
Потом была определена комната для работы с заявлениями и размещение в ней компьютеров. Вот в ней в основном проходило наше рабочее время.
К подборке необходимого персонала из состава местных жителей приступили немедленно.
Дело закрутилось.

Коллеги по обработке информации занимались своим делом. Я решил найти адрес, где находится отделение Сбербанка для оговорки в нём процесса конкретных выплат. Оказалось, что идти до центрального отделения необходимо через две параллельные улицы – то есть недалеко.
Я встретился с Генеральным директором и обговорил с ним все необходимые организационные моменты (в частности о заключения главного договора по работе).
Е.А. Никольской сходил в Представительство Президента Российской Федерации в Чеченской Республике. Благо оно находилось в том же дворе, через забор с КПП. Он там проинформировал кого надо о нашей миссии. И здесь нам выразили полную поддержку и если надо, то готовы были оказать всевозможную помощь.

Мы часто в ходе работы пользовались там оргтехникой, факсом и телефоном (был прямой Московский номер). Правда, справку по итогам нашего пребывания в командировке о том, что мы были в Грозном, нам выдавать отказались. Мол, мы не входили в штат Представительства.

Наши усилия привели к тому, что была создана комиссия по рассмотрению заявлений на компенсацию, запущены в рабочее состояние компьютеры, Сбербанк был готов к приёму финансовых средств и распределение их по счетам! Начало работы по выплате компенсаций ожидало своей отмашки. Она была намечена конкретно на 4 ноября.

Единственное, что вносило тревогу, так это было то, что с Москвой из «дома Правительства» не было устойчивых каналов связи. Они необходимы для передачи информации из базы, содержащей список жителей подавших заявление на компенсацию и получивших её, и прочее ...
Чтобы не останавливать процесс решили начать передавать информацию в ФМС России на дискетах.

Накануне вечером, сидя в столовой в городке, решили помыться в честь наступающего светлого дня. Так как для мытья нигде ничего не было, то придумали осуществить это старым кустарным способом. А именно – спрятавшись в голом виде между кустами и нашим вагончиком.
С вёдрами с кипятком и холодной водой кто хотел этого, стали бегать от кухни к кустам ... В вагончике мы разделись и, пока не началась канонада, наши голые белые «мишени» стали мелькать в ночи. Это было незабываемо!
Всё бы ничего, но юрист Вадим, неся ведро с кипятком, упал, и часть горячей воды попало ему на руки.

Кисти рук были ошпарены, а у нас никаких медикаментов. Сходили к охране городка, но и там ничего. Решили не рисковать до утра и не рваться в ночи никуда. А чтобы Вадим уснул, влили в него по максимуму водки.

Утром стали объезжать точки, где можно было бы найти медикаменты от ожогов. Начали с офиса УВКБ ООН, потом «Красный крест», потом «Врачи без границ» – везде только руками разводили. В итоге отвезли Вадима в 5-ю горбольницу Грозного. Я нашел врачей, объяснил ситуацию. Нас приняли быстро, наложили  на ожоги мазь, руки забинтовали. Я от врачей взял справку об обращении, какой диагноз, что сделали.
По возврату в Москву я написал в Отдел кадров служебную записку с объяснением всего случившегося и приложил ту справку. Вадиму выплатили приличную по сумме страховку (всех кто вылетал в подобные командировки, в обязательном порядке страховали за счёт государства).

На открытие первого заседания комиссии мы успели. Это событие показывали по ТВ в новостях. В этот день после заседания я позвонил домой. Мама с радостью кричала в трубку, что видела меня по телевизору и весь наш дом тоже … По крайней мере её подруги видели.
Вечером, в уже привычном нам затемнённом антураже, отметили по-людски начало трудов праведных. «Информационщики», кроме А.В. Лачаева, решили завтра улетать в Москву.

На следующий день в первой половине дня заехали в «дом Правительства», забрали дискету с информацией, как некий отчёт (пусть даже небольшого объема), и поехали в аэропорт «Северный».
А.В. Лачаев по дороге неожиданно рассмешил нас следующим образом – «Я буду улетать, масла подсолнечного с собой бутыль обязательно возьму!».
Мы в недоумении переглянулись. Потом «желающий» просветил нас. Он подумал, что в стеклянных бутылях, которые чеченцы выставляли вдоль дороги, было налито растительное масло. Жидкость по цвету была такая же. Вот только по вкусу она не совпадала – это был бензин, выгнанный в домашних условиях (сколько там есть октанового числа никому не известно).
И надо заметить, что весь жилой Грозный был уставлен стеклянными 3-х литровыми банками, бутылями с таким бензином.

В некомфортном здании аэровокзала мы, как, могли, проводили улетающих наших коллег. Открыли на дорожку бутылку «белоголовицы» и чем-то «занюхали». Надо заметить, что всё свободное место на полу было заставлено пустой подобной тарой.

На обратном пути в город, разговорились с нашим водителем. Ему как бы в шутку было сказано – «Мол, сколько дней, а настоящего чеченского шашлыка ещё не ели!».
Надо замечание было принято во внимание. В дальнейшем оно в корне изменило наши планы на вечер.

Я, к сожалению, не запомнил, как звали нашего коллегу-водителя. Он вдруг резко изменил маршрут возвратного движения и привёз нас … В частный сектор. Была небольшая расчищенная от обломков домов площадка. На ней стоял блок-контейнер размером 3х6 метров. Недалеко от него стоял мангал с готовящимися шашлыками. Вокруг были видны остатки жилых уничтоженных частных домов.
Водитель пояснил «Этот вагончик его матери, а младший брат помогает ей готовить шашлык!». После сего он пригласил нас внутрь.

Мы вошли. Внутри за столом, длинной во весь вагончик, сидела компания. Мы поздоровались, но коллега предложил нам выйти. На улице он сказал, что нам надо немного подождать, когда они уйдут. Чтобы было легче скоротать время ожидания, он предложил осмотреть то место, где когда-то стоял его дом. Возражать не стали, да и, что нам было ещё делать.
Идти до руин от мангала было «рукой подать».

Сохранился забор, сарай и прочие постройки, но дома не было. Вместо него была груда мусора. В подвале выла собака. Коллега сказал, что она сошла с ума и не выходит оттуда, и всё время воет. Как ей помочь не знает никто.
Потом он начал экскурсию по «дому». Здесь стояла стенка, здесь был телевизор и так далее … Там где «стояла стенка», находился металлический обливной таз с расплавленным стеклом … «Это был хрусталь!» – пояснил «экскурсовод».

Нас позвали на шашлык. На столе уже стояли хлеб, салат из овощей, «белоголовица», рюмки и тарелки. Какие тосты говорить в такой ситуации я не знал, так как был впервые в такой ситуации. Но как-то начали застолье. Потом брат принёс шашлык.
Он был отменным. Приготовлен из говядины (чеченцы иного не едят), таял во рту, и жевать не надо. На наш вопрос, как это удается сделать из говядины? Коллега пояснил, что его за сутки до готовки вымачивают в сыворотке, получаемой из коровьевого молока. Мол, она вытягивает из мяса кровь … От крови в жилах мясо на огне делается жёстким.
На этом ужин не закончился.

Нас привезли в жилой квартал, построенный из многоэтажных домов. В одной из квартир нас уже ждали. Был накрыт стол. За ним сидели пожилые чеченцы. Это по национальным традициям был высокий приём. Ужин занялся по уже известному сценарию. Во время еды, нас расспрашивали о многом ... Много было вопросов …
На каверзные вопросы старались отвечать не напрямую, а как бы уходить от жёсткого и/или прямого ответа. Об этом этикете я знал из опыта работы по осетино-ингушскому конфликту.
Общее впечатление о себе мы оставили хорошее … По крайней мере, мне так показалось.
Нас оставили ночевать в квартирах, но разделили на две группы.

Честно говоря, я естественно думал о коллегах. Утешало одно, что мы ночевали у коллег из Управления ФМС по Чеченской Республике. Слава Богу, ничего не произошло. Ночью, при очередном просыпании, я заметил, что и здесь во многих домах светятся окна.

Хочу отметить один момент. За всё время нашего пребывания в Грозном, была одна абсолютно тихая ночь. Нам в это не верилось. Ворочаясь и скрепя сетками, мы никак не могла заснуть. Открыв дверь вагончика, поняли причину такой тишины. Шёл крупными хлопьями снег, да такой, что ничего не было видно.
Жаль, что снега больше не было во время нашего проживания.

Процесс по компенсациям шёл по налаженным рельсам. Мы из рабочей комнаты иногда выходили покурить на лестничную площадку. Но потом перестали это делать. К каждому из нас тут же подходил кто-то из посетителей и за определённую сумму (деньги нам совали, куда ни попадя, прямо не стесняясь) просили включить их в список на получение выплаты и, чуть ли, не в первые ряды. Слав Богу из наших никто не смягчился и не испачкался … Иначе неизвестно, чем всё могло бы кончиться.

Перед отъездом надо было купить хоть какие-то подарки домой. Но где их можно было взять?
Помог нам всё тот же коллега-водитель. Он отвёз нас на центральный городской рынок. Перед тем, как туда зайти, он обратился к нам с единственной просьбой – «От него не отставать и покупать, если кому что надо, будет он … Деньги, конечно, наши». Увидев состояние рынка, мы возражать не стали.

Сам рынок выглядел как обычные рынки тех далёких девяностых. Но … Грязь между рядами была, чуть ли не по колено. Почему она, откуда взялась в таком количестве, сказать было трудно. Но, что есть.
Ходить в этой жиже не очень-то хотелось. Мы сказали нашему провожатому о том, что нам надо купить. Я в частности захотел привезти домой чёрной икры и осетрины. Мой заказ был исполнен. Икра, что в Ингушетии, что здесь была в прессованных брикетах, но вкусная.
Вадиму купили средство для кожи «Пантенол». Вроде бы с рынка все уходили с реализованными мыслями.

Прощальный ужин нам устроили в том месте, где принимали всех высокопоставленных чиновников. С чего нам была оказана такая почесть, сказать трудно, но она была. Если честно, то приём в квартире был гораздо душевней и искренней.

Нам больше в Грозном делать было нечего. Прощались с коллегами из миграционной службы, как с хорошими друзьями. Ведь прожита была неплохая трудовая и нужная людям совместная жизнь.
В эти края я больше не попадал, хотя, работа по проблемам Чечни тянулась со мной до самого …

1995 год подходил к концу. Одним из последних знаменательных событий этого года стало то, что меня из исполняющего обязанности начальника отдела, в декабре назначили начальником этого же отдел.
Оправдал, значит, доверие!

Продолжение следует.