На улице Кука

             Там, где сильный океанский бриз
            Ведёт брызги бушующих морей,
          С  балконов Скалистого дома открывается вид:
         Там, несмотря на прерывающийся дождь,
       С его сандалиями, должным образом покрытыми мелом,
     Однажды на веревке гулял
          мистер Кук.

     Но светлая жизнь шута,
     И его блестки, и его блеск,
     Все исчезли, когда
          он покинул сцену .
     И всё же в какой-то обманчивой надежде,
     В каком-то смутном желании справиться,
     ОДИН всё ещё приходил посмотреть на веревку, которую
          прогуливал Кук.

     Среди ярких красот красоты,
     В этот странный, насыщенный событиями день,
     Частично спрятанный от брызг,
          В укромном уголке
     Стояла Флоринда Вере де Вере;
     Кто, с растрепанными от ветра волосами,
     И взволнованным, отвлеченным воздухом,
          смотрел на Кука.

     Затем она повернулась и быстро заплакала
     своему возлюбленному рядом с ней,
     В то время как её облик с любовью и гордостью
         дико потряс:
     "Клиффорд Снук! О, услышь меня сейчас!
     Здесь я нарушаю каждый преданный обет;
     Есть только один, перед кем я кланяюсь,
          И это Кук!

     С юмором тот молодой человек говорил:
     "Я произошел от знатного народа;
     "Семь дубов", а затем "Сэннук"
          И, наконец, "Снук"
     - это то, как меня зовут.
     Должен ли юноша благородной расы
     В делах любви уступить место
          Куку?"

     "Клиффорд Снук, я знаю твои претензии
     на эту родословную и имя,
     и я думаю, что я прочитал то же самое
          В Хорн Тук;
     Но я клянусь, всеми божественным,
     Никогда, никогда, не будет твоим,
     пока ты не можешь на йон линии
          Аллеи , как Кук".

     Хотя к этому гимнастическому подвигу
     Он не ближе может конкурировать ,
     чем ударить балансовый
          В книге, все
     же с этим временем с того дня
     он его фигура будет отображать
     В некотором диком спортивном смысле,
          После Кука.

     В какой-то выдающейся семье,
     На веревке для белья или на заборе,
     По канавам, водостокам и оттуда
          по ручью,
     Он во главе великих амбиций
     всегда ходил и уравновешивал,
     Пока люди, удивляясь, говорили:
          "Как Кук!"

     Шаг за шагом он продолжил,
     Нервничая доблестью, а не жадностью,
     И, наконец, совершил венчающий поступок.
          .
     Мисти был полуденным воздухом,
     И утёс был мрачным и голым,
     Когда он пришёл, чтобы сделать и посметь,
          Так же, как Кук.

     Сквозь тьму, над потоком,
     Протяни линию, куда он должен идти,
     Прямо поперёк, как летит ворона
          или ладья.
     Один дикий взгляд вокруг он бросил;
     Затем он столкнулся с взрывом океана,
     и он прошёл по кабелю в последний раз,
          тронутый Кук.

     Тщетно взревел гнев морей,
     Тщетно дул океанский бриз;
     Но увы! колени ходока
          имели мошенника;
     И прежде чем он достиг скалы
     Они оба вместе постучали,
     И он споткнулся от шока -
          В отличие от Кука!

     Ниспадающий вниз в темноте,
     Как стрелка до отметки,
     Или удочка рыбы, когда акула
          кусает крючок,
        уронила удочку, которую он не смог спасти,
      уронила ходока, и волна
     Свифта охватила храброго соперника
          Дж. Кука!

     Пролетел рев моря
     Морских львов в их радости,
     На языке удивительно,
          Как Чинук;
     И сумасшедший чайка, казалось,
     все еще произносил, когда он кричал:
     "Так погибни негодяй, считавший
          себя Куком!"

     Но в туманные лунные ночи,
     Приходит скелет в колготках,
     Прогуливается снова, головокружительные высоты, которые
          Он принял;
     И невидимым для смертных глаз,
     Очищенных от грубых земных связей,
     Теперь, наконец, в духовном облике
         На  улице Кука.

     Всё ещё сильный океанский ветерок
     Сметает брызги бушующих морей,
     С балкона которых
          открывается вид на Скалистый дом;
     И девицы в их расцвете,
     Чтение этой скорбной рифмы,
     Плачь, где в старину
          гулял Дж. Кук.