песхальное. между теснинное...

Пороки спят. Добро со злом обнялось. Пророки спят.
бродский               

даже прошедшие красное море, видели перед собой только потную спину идущего впереди.
амихай.

накрывали столы неспеша посредине двора.
обижались на власти, погоду, всевышнего, гоев.
улыбались соседям, в сердцах шепелявя: пора
подниматься домой. на суконном наречье изгоев
умоляли с наивной надеждой бродяги глупца
беспристрастно нависшее небо берлина и рима,
кутаиси, стамбула, житомира и егупца
о завещанной встрече в далёком иерусалиме,
где земле предают на масличной горе тахрихим
челобитных восточной стены непреклонному б-гу.
проходили попутные крымы, погромы и рым,
и на каждый нисан собирались привычно в дорогу
за кусочком колючей мацы…

изливался скрипач
черепичными крышами всех закоулков европы,
заглушая безудержным фрейлехсом траурный плач
опустевших местечек, намеренно согнанных скопом
вознестись в небеса под соседей злорадный смешок:
наконец-то пархатым воздалось за нашего бога…

распивали с друзьями надёжными на посошок
у оплёванного куроцапом гнилого порога
бурячишной страны, поднимаясь в итоге домой.
преклоняли колени уставшие в бен-гурионе.
задыхаясь ивритом, с годами вникали порой:
амихай основательней бродского…

жизнь на ционе -
севивон постоянный на шпиле всемирной иглы.
обижались на власти, погоду, всевышнего, гоев,
на житейские правила евреефобной игры:
виноваты от мамонтов до покорения трои,
виноваты в безводности кранов, кончине от рук
крестоносцев, казаков, фашистов, арабов и прочих
черносотенцев - жизни обыденно катится круг
патентованным господом шариком между охочих
"от реки и до моря"…

кусочек иссохшей земли.
за песхальным столом, как записано в ветхом завете.
расступается красное.
красным хмелеет раввин.
уплетают мацу с шоколадом шумящие дети…