Былые времена Роберт Хетрик

Припомню юные года…
Просты у нас поступки,
Заботы, ссоры иногда,
Наш  мир, по сути, хрупкий.
Нет преступлений  за душой,
Печали нет без сна.
Бог рядом с нами той порой
В былые времена.

Коварства не было в сердцах,
И  хитрости, обмана,
Ложь не таилась на устах,
И фальши нет  дурмана.
Друзей любили и подруг,
Испивши грусть до дна,
Не предавал нас близкий друг
В былые времена.

Встречали пурпурный рассвет,
Добравшись до вершины,
Сплочённость – главный наш секрет
И помним мы поныне:
Не только  спорту,  но игре
Отдавши всё до дна,
Не сожалели мы нигде
В былые времена.

Проходит юность – очень жаль,
Распад всего, что было,
И гложет на сердце печаль,
А жизнь совсем постыла.
В ней радость редкостью у всех,
И участь всех одна –
В глазах нет света, как у тех,
В былые времена.

Бурливый  Дун – потоки вод,(*1)
Так дороги мне были!
Над нами неба небосвод-
Поля цветы укрыли,
Как покрывалом,  землю всю,
Где только лишь  весна,
Тревогу прочь отбрось свою
В былые времена.

Для молодёжи в жизни всё-
Им возраст не помеха,
А старость поросла быльём,
Без радости и смеха.
Детей проблемы позабыв,
Другим душа полна,
Лишь сердце бьётся, не остыв,
В былые времена.

Войны заботы претерпев,
Пусть радость окрыляет,
Долой кладбищенский напев,
Что счастье разрушает.
Пусть, правда, дружба и любовь-
В сердцах их связь прочна,
Заставит песни петь всех вновь
В былые времена.


*1 – Дун — река в Англии в графстве Саут-Йоркшир. Длина — 112,65 км.

Роберт Хетрик (Robert Hetrick)
Auld Lang Syne


How pleasant were our infant years,
How guileless were our joys,
When mix’d with less intruding cares
That a’ our peace destroys:
Nae crimes within our youthful breasts
To sorrow or repine,
For then we were completely blest
In Auld Langsyne.

The youthful heart unknown to guile,
Nae fraud nor cunning knew,
To garnish hatred with a smile,
Or falsehood with a view:
We loved our friend, we loved our lass,
Without a dark design,
And knew not what resentment was
In Auld Langsyne.

We blythely hail’d the purple morn
Upon yon mountain’s brow,
Or rallied round the milk-white thorn
Our pastimes to renew:
In a’ our sports, in a’ our plays,
Wherein we strove to shine,
We never felt remorse in days
Of Auld Langsyne.

But soon the days of youthful mirth
Evanish and decay,
And age and care are ushered forth
To claim the gloomy sway:
And e’en though age its joys bestow,
The rarest of their kin,
They never make the bosom glow
Like Auld Langsyne.

Thy silver streams, bonnie Doon,
How dear they were to me,
And still it is my chiefest boon
To roam thy valleys free:
Yet a’ your fields so richly dressed,
Wi’ flowers so gay and fine,
They never touch the anxious breast
Like Auld Langsyne.

But why has youth a fund of joy
That is to age denied,
Or why can age the bless destroy,
And set the charm aside?
Our infant cares we soon forget,
Its joys we keep in min’,
And then in age we weep and fret
For Auld Langsyne.

But let us bear wi’ warl’s care,
As well as wi’ its joy,
And let nae care or crosses here
Our happiness destroy:
But aye let friendship, love, and truth,
Around our hearts entwine,
And aye we’ll sing the days o’ youth
And Auld Langsyne.