Тошнота

Тяжело, но держусь изо всех сил,
в ушах голос, дрожащий, громкий, руки трясутся от холода, или страха темноты,
на которую смотрю, глазами ребенка.
Сердце колотиться, громко стуча,
создавая эхо, оглушая вечер,
падает на грудь, тяжелая рука,
я только собою, искалечен.
Страшно по настоящему мне, вытесняю себя извне реалистичного, а что можно найти реалистичного, в себе?
И глядя на себя, в себе своего, ничего я не вижу,
умерщвленные тела, а остальное имитация жизни.
Будто бы во сне, в сонном зазеркалье,
когда нибудь, мы скажем нет, мысленному заиканию.
Подавившись тем, что вызывает боли в мокроте,
тому, что долго изрыгается, сопутствует сильная икота.

Разум давится, собственным хвостом,
как будто, заставил его, злой изверг,
от тошноты, бьется об стены, головой,
и выплёвывает, ненужные мысли.
Теперь, все это варится, в одном котле,
запах конечно манит, но надоедает и
аппетит
у всех зверский, каждый знает, что
мы будем долго обжираться, пока нас разум всех не поглотит.
Растворится, в своей тошноте,
ведь сил, осталось мало,
чтобы не остаться
в темноте, и рабом разума,
надо подпитывать его правильно.
Глаза поедают свет и блеск этого мира,
уши ловят, голоса и звуки, и соединяют их в один сюжет,
получается разноцветная картина,
а может это, обед для разума или разумный обед.
Не видев, в голове своего гОря, отворачиваясь от него, горЯ,
но мысли ушли,
вообразив, что я,
уже прожил всю жизнь, от начала и конца, понимая,
что разум страдает, от тошноты.

Давится, в собственном удушье
разум, отказывается слушать,
его задача, стать раной и погибнуть рано.
В одну минутку
терзает нас, а сам растворяется, в собственном желудке.
Смирение...

(Весёлый марш, в вечном строю, стоя топчут землю мною, в ожидании боя с приливом крови, силам и воле вою, выпадаю из строя, с идеей волевою.)