Пленницы Хамзы Османа. Эпизод 1

Не для народного признанья,
Но в силу юности забав
Пересказал я вам преданья,
Ничуть, конечно, не соврав.
Как сон, настигло вдохновенье,
Но наяву выходит в свет
Времен забытых откровенье,
История далеких лет.

Предание 1

Давно среди земель свободных
Жил князь, поклонник юных дев.
В делах любовных преуспев,
Средь слухов он сумел народных
Занять особенное место.
А кто была его невеста?
Об этом спорим долго мы.
Меж тем, проворные умы
Ведут учет его потомков.
Среди истории обломков
Хранится род его большой.

В местах войны свирепой, дикой,
В эпоху розни гробовой,
Во времена вражды великой
Еще один подрос герой.
Праправнук шустрого он князя.
Вот быстро на коня залазя,
Спешит слететь с пологих гор.
И мчится он во весь опор.
А там, где должен очутиться
Неугомонный сорванец
Стоит деревня, наш юнец
Уж там не станет суетиться,
Не будет проверять любовь
Он, как романтик, вновь и вновь.
Ну а вдобавок двое рядом
С ним мчатся преданных друзей.
Таким неистовым отрядом
Они несутся. «Ну, скорей!» -
Вопит взволнованный Василий:
«Ответьте, Белогор, Матвей,
Каких безумств, каких усилий,
Нам стоило среди полей
Преодолеть места глухие
И обскакать вокруг леса?!
Какие все же мы лихие,
Какая смелость, чудеса!»
«Согласен я», - Матвей ответил.
Он главный был меж всех троих,
Любовный рок в делах своих
Его прапрадеда отметил.
Матвей - огромный богатырь:
Он вышел в рост, он вышел вширь.
Он мог легко одной рукою
Поднять кобылу над собою,
Да что уж там, он мог ногой
Пробить дыру в стене любой.
Василий парень был разумный,
Но разговорчивый и шумный.
Любил веселый гул пиров.
Он пил и ел, и был таков.
Спокойствие - ему досада,
Беседа резвая – отрада.
Хотел он больше одного,
Чтоб только слушали его.
А Белогор взрослел отменно,
Его кудрявые власы
Из рук торчали дерзновенно,
Вились волнистые усы.
Вот это рослый был мужчина,
Таких зовет к себе дружина,
Свисала даже борода
В шестнадцать лет, вот это да.
Ведомы жаждущим Матвеем,
Все трое месяц второпях
Скакали на своих конях.
И прискакали. «Все, смелеем», -
Подумал робкий Белогор.
«Вперед!» - уже кричал Василий:
«Вокруг деревня изобилий:
И там красавица, и тут,
И третья вон идет на пруд.
Ты посмотри, какая дева,
Смотри, Матвей, смотри, вон слева.
Ну, погляди на местный двор,
Какой восторг, какой простор!»
И вот друзья, коней бросая,
Глазами хитрыми сверкая,
Не знают, следовать куда,
Метаются туда-сюда.
Матвей решился напрямую.
«Сейчас красавицу сворую», -
Подумал он, понесся он,
Но заложил все уши звон.
То громкий гул - гудит из рога
У речки ближнего порога,
Прошла секунда, снова гул.
Красавиц бедных он спугнул.
Все побежали. «Девки, стойте!» -
Василий с хрипом проорал:
«Сердца вы наши успокойте!»
Но зря он к этому взывал.
Прошла секунда, гул невнятный
Раздался снова в третий раз,
И появился непонятный
Туман холодный, слепнул глаз,
Уже вокруг едва ли видно.
Все разбегались по домам
От страха девушки! Обидно!
Досадно было паренькам!

А между делом из тумана,
Из центра синей густоты
Вдруг вышла рать Хамзы Османа,
Держа железные щиты.
И тьма врагов, трясясь от злости,
Девиц хотела своровать,
Василий продолжал орать,
Матвей сказал: «Здорова, гости!
Зачем приехали сюда?
Звериное большое стадо,
Побить вас? Это не беда.
Чего вам в наших землях надо?»

Хамза средь этой суеты
Лишь поднял кверху руку злую,
Свирепым ветром напрямую
Отбросило на две версты
Богатырей. Они все жестко
Ударились о землю, хлестко
Упали рядом кони их.
Друзья подумали: "Своих
Врагов загоним мы в могилу,
Пускай узнают нашу силу".

К коню пошел уже Матвей,
Василий становился злей,
И гнев суровый Белогора
Хотел карать врагов, и скоро
Смог одолеть его порыв:
Он побежал, коня забыв.
Как змеи, хитры басурманы,
Вот на арканах уж османы
Тащили пленниц молодых,
От боли, страха чуть живых.
Хамза Осман вдруг сильно дунул
В свой рог железный, и туман
Стал уменьшаться. Нервно сплюнул
На землю Белогор. Осман
Второй раз дунул, а Матвей
Уж подошел к коню! Скорей
Стремглав он ловко залезает.
Вот плотно сел, уже летит.
Галопом. Ветер лишь свистит.
Матвей наш друга догоняет.
А что же друг? Почти у цели.
Бежал с одышкой Белогор,
Василий плелся еле-еле,
Матвей скакал во весь опор.
Коня пришпорив, он старался.
Уже вот-вот, еще чуть-чуть…
Вмиг с Белогором поравнялся
И, обогнав, продолжил путь.
Из ножен меч достал булатный,
Верхом легко умелец ратный
В туман весь полностью залез.
И рог последний раз раздался.
Матвей с османами исчез,
А Белогор, где был, остался.
В аршинах двух лишь перед ним
Простился с другом он своим.
И возопил: «Как так, о боже!
Сумею ли помочь ему?
Я не успел, не смог! Но что же?
Доверюсь здравому уму.
Пойду искать его по свету
Сквозь боль, тоску и горечь эту,
И другу точно помогу,
Его от смерти сберегу».
Тем временем Василий звонко
Горланил поодаль в сторонке.
А рядом дерево росло.
Оно от шума пробудилось
И око медленно открылось,
И древо словно ожило.
Ну а потом в большие ноги
Все корни плотно завились
И зашагали по дороге.
Как руки, ветки поднялись.
Кошмар! Уже второе око
Открылось тоже, вот те на.
«Зачем орешь ты так жестоко? -
Спросило древо. «В чем вина
Моя?» - в ответ спросил Василий.
«Не прилагай таких усилий!
Ну что за неприятный ор!?
Ну что так шумно, что за вздор!?» -
Сказало древо. Испугался
Василий и стоять остался.
Напротив, дерево к нему
Пошло огромными шагами.
Кричит уж другу своему:
«Беги к коням и поскакали!» -
Истошно бедный Белогор.
И думал он: «Какой позор -
Лишиться двух друзей так скоро!»
Они ему ведь как опора.
Куда без них? Но вот напасть:
Василий схвачен уж ветвями,
Подвешен жутко вверх ногами,
И дерево смеется всласть.
И вдруг оно как дало ходу
И резво понеслось вперед.
Вот и люби теперь природу!
«Василий!» - вслед ему орет
Оставшийся на месте друг,
Но никого уж нет вокруг.

Вот так безумная судьба
С друзьями зло распорядилась,
Их свита быстро разделилась,
И не свершилася гульба.

А что с Матвеем? Он с врагами
Переместился к дому их,
Туман злосчастный вроде стих,
Земля намокла под ногами,
Вокруг Османовы войска,
Не дрогнет смелая рука,
И наш Матвей как начал драться
И скинул дюжину с коней.
Другие ратники скорей
Вдруг предпочли совсем убраться.
К себе лишь пленниц усадили
И что есть мочи припустили.
Матвей сперва за ними гнался,
Потом замедлил конь свой бег.
Стемнело, нужен уж ночлег.
В себе Матвей не сомневался,
Ступал лишь тяжко бедный конь,
Ведь целый месяц он в дороге,
Устал, однако, от погонь.
Матвей, конечно, весь в тревоге.
Ночлега долго ищет он,
Уже изрядно клонит в сон,
Но вдруг увидел: под горою
Была огромная нора.
«Переночуем до утра,
А завтра раннею порою
Продолжим путь смиренный свой», -
Матвей решил. Коня с собой
Он взял. Затем в нору спустился.
Вокруг светло, огонь явился,
Приятный аромат цветов
В обители распространился,
И вниз тропинка из ковров
Вела Матвея, извиваясь,
И он, ничуть не сомневаясь,
Пошел по ней, шаги слышны.
Но вдруг тропинка повернула,
И средь кромешной тишины
Поднялся мрачный шепот гула.
И стены начали трястись,
И вмиг откуда не возьмись
Из недр громкий шум раздался.
И недра эти разошлись,
И из земли дворец поднялся.
Матвей, как вкопанный, стоял,
А перед ним дворец сиял.
И вот, входная дверь открылась,
Сбылись матвеевы мечты:
Как свет, небесной красоты
Младая девушка явилась.
Матвей не понял ничего.
Все ошарашило его:
И девы яркие наряды,
И люстры голубой хрусталь,
И в ряд висящие лампады
Дворцовой залы! «Как мне жаль», -
Сказала дева: «Что османов
Вкусил ты, витязь, черный гнев,
Что в путы прочные арканов
Попались шеи милых дев,
Я вижу, путник, ищешь что ты,
Ты ищешь пленниц молодых,
Чтоб их невинные красоты
От лап Хамзы спасти гнилых.
Его я, воин смелый, знаю
И ежедневно проклинаю.
Он здесь правитель, он султан,
И дев великий искуситель,
Сердец их нежных похититель,
В его душе живет обман.
О да! Позор ему, строптивцу!
А повезло ведь как счастливцу.
В него была я влюблена:
Не так безмолвная Луна,
Горя в серебряном тумане,
С ночной звездой съединена,
Слабее в огненном вулкане
Бушует жаркой магмы кровь,
Чем дикая моя любовь
В безвольном сердце полыхала,
Я о покое лишь мечтала.

То было ровно год назад,
Хамзу я встретила впервые,
Я помню сабли дуговые,
Я помню этот мрачный взгляд,
Веревки крепкого аркана
И пар зловещего тумана -
Я помню это все: как я
Османа пленницей невинной
Привезена в гарем старинный,
В чужбины горькие края.

Но вместо тяжбы заточенья,
Заместо бесконечных бед,
Сестра родная юных лет,
Узнала я любви явленье.
И опьяненная Османом,
Искала встречи роковой
На ложе со своим султаном,
Но он не звал меня с собой.

Мои соперницы меня
Во всем досадно обходили,
Они красавицами были,
Какою не казалась я,
Ни быстрый взгляд, ни тень вниманья
Не смели близиться ко мне,
Любовь жила, жила во сне,
А наяву лишь боль страданья.

И я решила колдовством
Разжечь любовь в душе султана,
И обоюдного романа
Добиться собственным умом.
Я долго тайны постигала,
Варила зелия из трав
И книги древние читала,
Ах, благо, был их целый шкаф.
Из книг я этих узнавала,
Как облик свой переменить,
Как властвовать над красотою,
Как очаровывать собою,
Как в сети страсти заманить.

Когда свой нежный чуткий слух
Цикадным стрекотом Евнух
Ласкал в ночном саду, тогда я,
От нетерпенья изнывая,
В гарема крохотном углу,
Достав волшебную иглу,
Произнесла заклятье твердо.
Вдруг небеса разверзлись гордо,
И молния, сверкнув вдали,
Пробила грудь сырой земли.
Иглою палец я проткнула,
Кровь потекла, меня встряхнуло.
И стала так прелестна я,
Что самый строгий судия
От восхищенья бы смутился.
Вот новый день, султан явился,
Чтоб выбрать спутницу себе,
Я вся в волнительной мольбе,
Глаза его по мне скользнули,
Своей прохладою маня,
И прочь жестоко увильнули,
Опять отвергнули меня,
Опять не мила я султану,
Какую боль, какую рану
Открыл во мне он. Нет! Но нет!
Я вновь смотрю ему вослед,
Любовь несчастная терзает,
А сердце бедное страдает.
В тот грустный час исчезла я,
Свое искусство не тая,
Мгновенно в птицу обратилась
И, ловко вылетев в окно,
В лазурном небе растворилась.
Тогда мне было все равно,
Что будет дальше, что случится,
Любовью жаждая напиться,
Как слепы! Безрассудны мы!
Как наши жалкие умы
Порой доверчивы и нежны,
И как наивно безмятежны!
Дождавшись ночи, наконец
В султана каменный дворец,
Вся от безумия сгорая,
Душой своей изнемогая,
Влетела я с огнем в груди,
И видела: там впереди,
Напротив мелкого фонтана
Златая приоткрыта дверь,
За ней была постель султана,
Спала беспечная охрана.
Ну все, ну все, пора теперь!
На пол я медленно спустилась
И в девушку оборотилась!
Вошла к султану, ну а он
Велел мне убираться вон.

Я улетела. Я томилась,
В ночи охотясь на мышей
Среди размашистых степей.
В дворце волшебном поселилась,
И скучен здесь был мой досуг.
Но знать ты должен, милый друг,
Лекарство долго я искала
От той губительной любви.
Ах, как, о путник, я мечтала
Унять огонь в моей крови.
Чрез боль и горечь испытаний
Несла я тяжкое ярмо,
Но избавление само
Явилось смертию страданий,
Настало, будто сладкий сон.
И счастье легкое на трон
Под звуки сердца ликований
Взошло, как царь души моей!
Я так желаю стать твоей,
Матвей, герой мой запоздалый.
Я видела тебя во снах,
Ты озарил дворец усталый:
Рассвет горит в твоих глазах -
То солнце ярко пробуждает
Живую душу, я в слезах,
Во мне и музыка играет,
И гибнет угнетенный страх,
Как радостно, мой витязь, ты ли,
Принес ко мне любовь свою?
Я растворяюсь в этой силе,
Я расцветаю, я пою,
Освободи меня из плена,
Ответь, ответь мне, мой герой,
Скажи, что жаждешь быть со мной.
Зовут, мой свет, меня Елена».
Предание 2
Любимчики парнасских муз,
Я восхищен всегда был вами,
Избранниками, с небесами
Был узаконен ваш союз.
Лучами солнца озарившись,
В судьбу, как в женщину, влюбившись,
Вы даже на исходе лет
Увидите прекрасный свет.
Любимчики мамоны жадной,
Воители пустыни хладной
Алкания души своей,
Плените вы Фортуну. С ней
Пройдете тягость испытаний,
Ни гром судьбы, ни рок страданий
Не смогут путь ваш оборвать,
Но время не стремится вспять,
И вот, очнувшись от побега,
Вы станете искать ночлега,
С Фортуною наедине
Оставшись в мертвой тишине.

Любимчики прелестной лени,
Вам тусклые приятны тени,
Зачем лучи, к чему вам свет,
Особенно на склоне лет?
До смерти с явной неохотой
Дойдете вы, не торопясь,
Над жизнью странною смеясь,
Обременив себя заботой
Лишь только в том, как бы поесть.
И в том великий смысл есть.
А вы, любимчики природы?
Красавцы стройные, всегда
Струится славно череда
За вами девушек, свободы
Вы, к сожаленью, лишены,
Но нету вашей в том вины.
Когда копирку Аполлона
Поймает искушенный взгляд…
Для девушки тут нет закона
И нет уже пути назад. 
К чему увещеванья эти?
Конечно, вас поймают в сети…

Так и прекрасная Елена,
Матвея только увидав,
Большую речь ему сказав,
Как ненасытная гиена,
Набросилась на паренька,
И, затащив в дворец укромный,
Преодолев характер скромный,
Закрыла дверь. Издалека
Вдруг гул послышался невнятный,
И потолок чуть задрожал,
Свет замерцал и вмиг настал
Какой-то гомон непонятный,
Как будто тысяча людей
Заговорили громким хором,
И звонким этим разговором
Перепугали всех, ей-ей.

И доносилось: «Эй, счастливцы
Безудержной любви своей,
Вы, своевольные строптивцы,
Уйдите вон скорей, скорей.
Отнюдь, мне это не по нраву:
Так безобразно портить славу
Святыни моего дворца!
Какая дерзость наглеца!
Ух, я найду на всех управу!»

Как только гомон прекратился,
Затрясся сильно потолок,
Матвей бегом наискосок
К двери спешил. Вот очутился
Он возле входа, и тогда
Ударов смачных череда
Ту дверь лишь в щепки раздробила,
Матвея мощь, Матвея сила
Понадобилась в этот раз,
Наш доблестный герой тотчас
Елену взял рукой одною,
Поднял ее над головою,
И так наружу побежал,
А по пути коня забрал
Другой свободною рукою.
Матвей помчался, будто стадо
Безумных буйволов в степях,
Ему спасаться было надо,
Он резво несся второпях,
Навстречу воле убегая,
Наружу выбраться желая.
И выбрался. Была нора
Уж позади него! Ура!
Вот долгожданный миг свободы,
Везде спокойствие природы,
Уж вечер. Темно все вокруг,
И тенями покрылся луг.

Недолго длилось облегченье!
Разгоряченный, как вулкан,
Прозрачный, словно приведенье,
Свирепый, будто ураган,
Седой земли давнишний житель,
Принесся вдруг пустынный Джин,
Злых заклинаний властелин,
В песках была его обитель
Среди заброшенных руин.
Он на лету схватил Елену
И молнией растаял вмиг,
Матвея только слышен крик.
И как же вытащить из плена
Герою спутницу свою?
Об этом я еще спою…
Ну а пока что возвратимся
К Василию. Попался он,
Как помню я, за громкий звон
Живому дереву. Томимся
В темнице скучной серых дней
Мы, как Василий невезучий
В неволе горестной своей.
Обрубок дерева могучий
Болтал его среди ветвей,
В лицо хлыстал каштан колючий,
Вот так его могучий вор
Нес вдоль заросших лесом гор.
Смеркалось. И закат невзрачный
Оставил полог неба мрачный
С ночною мглой наедине,
Все притаилось в тишине:
Умолкло птицы величавой
Дневное пение, листвы
Был слышен шелест пред дубравой,
И плеск реки, и шум травы
Мешались тихо над канавой.
Горела призрачно луна,
Богиня тайных сновидений,
К свершениям звала она -
Маяк волшебных приключений.

Пока Матвей, любви герой,
Соратник ратных дел великих,
Был занят делом. Той порой
Василий средь пролесков диких,
Лишен свободы был своей,
Как жалкий узник заточенья,
Среди немирных злых ветвей
Представьте боль его мученья.

Но вдруг он вырваться решил,
Сопротивляться стал пугливо,
Но вялым наш парнишка был,
А дерево ему гневливо
Сказало: «Хватит, мы пришли,
Сейчас коснешься ты земли».
И наземь вмиг его спустило.
Василий местность осмотрел,
Вокруг все необычно было.
И что же парень разглядел?

К нему неяркими лучами
Тянулась мутная луна,
Вблизи него перед горами
Избушка бедная одна
Стояла на отшибе мира,
В глуши, в забвении людском,
Над нею дерево инжира
Росло изорванным шатром,
Вокруг сады немолодые,
Цветов увядшие ряды
Забыли краски их былые,
Засохли старые плоды.
И грусть, и горькое смятенье
Василию вонзались в грудь,
Ах что за место, что за жуть,
И что за злое наважденье?

Ну вот избы резная дверь
Со скрипом медленно открылась,
Старушка низкая явилась
Сказала: "Воин, верь, не верь,
А я красивой, как жар-птица,
В далекой младости была,
Времен забытых небылица
Чуть погостила и ушла,
Сейчас немного я живая,
Пока держуся на ногах,
Но нету силы уж в зубах,
А молодость была другая,
Парней когда-то чудный круг
Вблизи меня еще толпился,
Как ворох пчел легко кружился,
Ну а сейчас я смерти друг,
Сестра истории преданий,
Безвольная рабыня лет,
Кха, кха... Как много, витязь, бед,
Как много, молодец, страданий
На свете я пережила:
И мыслей грешных испытанья,
И чужеземные изгнанья.
И черной зависти игла
Мне душу острием колола,
И, знаешь, парень, неспроста,
Я дожила семь раз до ста.
Меня судьбина помолола,
Но сообщаю, не тая,
Что не обычна вовсе я,
Ведь обладала волшебствами,
Владела магией любой,
Могла заклятьем выиграть бой,
Могла я колдовать руками,
Не нужно зелий было мне,
Лишь тихо стоя в стороне,
Я управляла чудесами,
Как в сказочном прекрасном сне.
И знатно, парень, преуспела,
Стихий я повелитель всех,
Меня почти догнал успех,
Но, видишь ли, какое дело,
Вдобавок получила дар
Еще один я от природы,
Любви во мне горел пожар,
Пожар страстей, пожар свободы,
Ну, в общем, всех любила я
Любой дозволенной любовью,
И не вела нисколько бровью,
Несчастная судьба моя.
Ах, если б я была моложе.
Хотя, постой, на то похоже,
Что ты сгодишься в женихи.
Развей, развей мою ты скуку.
Твори любовь, пиши стихи,
Возьми, держи меня за руку,
О рыцарь, сон безвольных муз,
Не выдержу я страсти муку,
Соедини ты наш союз.
А чтоб тебе чуть проще было,
Так скажем, чтоб возникла сила,
Есть средство у меня одно,
В избушке спрятано оно.

Вопрос, конечно, интересный,
А как тут очутилась я,
Но он нисколько не чудесный,
Однажды в дальние края
Я в путешествие помчалась,
Как беззаботный мотылек,
И там на десять дней осталась,
Жесток был, витязь, тот урок.
Влюбилась сильно я в мужчину,
Попробуй, отыщи причину,
И почему все время так?
Но ведьмою была супруга
Столь милого для сердца друга,
Кха.. видно, видно, это знак.
На мне мгновенно применила
Она всю мощь свою тогда,
И красоты прелестной сила
Мне, как предатель, изменила,
И стала сразу я седа,
И горб на спину повалился,
Свое взяла дрянная хворь,
И след здоровья испарился.
Попробуй с этим всем поспорь!
И стала я неинтересна
С тех пор любимцу своему,
И впрочем, впрочем, никому.
Одна, в забвении, безвестно
Уйдя в глуши лесов края,
Столетья проживаю я.
Но веру я не позабыла,
На днях я зелие сварила,
Теперь ко мне вернется вновь
И страсть, и юность, и любовь.
Рецепт искала сотни лет,
Нашла, и жизни дух вернулся,
Надежды глас в душе проснулся,
Смогу избавиться от бед.
Я зелье спрятала в избе,
Сейчас же вынесу тебе,
А ты его откроешь нежно
И выльешь на меня неспешно.
Я скоро юной стану! Да!
Полюбишь ты меня тогда
Любовью ножною, большою
И здесь останешься со мною.


И вот старушечка в избу
Ушла. Василий наш судьбу
Все ж не решился проверять,
И как давай скорей бежать.
За ним и дерево живое
Погналось, как голодный волк,
Но был ли в этом деле толк?
Взяло парнишку ретивое.

И побежал Василий прочь
В саму густую леса ночь.
Бежал он быстрыми шагами,
Бежал упорно, под ногами
Почти не чувствуя земли,
Тропинки сами повели
Василия, за ним ведь гнался
Большой древесный великан,
Ах! Как не угодить в капкан?
Василий с мыслями собрался,
Но как он мозг не напрягал,
Полет ничуть не удавался
Тогда сознания его,
Он не придумал ничего.
Но, как всегда, судьба, везенье
Вдруг подсобили чудаку.
Блажен, кто на своем веку
Хотя бы на одно мгновенье
Увидит таинство чудес.
Уж миновал Василий лес,
И перед ним, вот небылица,
Сидит на лапах в огоньках
На поле яркая жар-птица,
Василий на своих ногах
Вмиг к этой птице подбежал.
«Прошу, спаси меня», - сказал.
И птица бедного героя,
Минуту жалости устроив,
Взяла и на спину себе,
Не сомневаясь, усадила,
Чего не увидать в судьбе?
Вот это да, вот это сила!
Взмахнули быстро два крыла,
Земля вдруг стала так светла,
И птица в небо полетела,
Внизу осталось только тело
Живого дерева, оно
Над небом власти лишено.

А что Матвей? Читатель мой,
Вы помните его несчастье?
Как наш воинственный герой
Познал беды лихой ненастье?

Почти что выхватив из рук,
Пустынный Джин – предвестник мук,
Украл Елену и в обитель
Свою понес ее, подлец,
Как зла жестокий победитель,
Как черных сил недобрый жрец.
Матвей разгневан был, и пламень
Горел в душе его большой,
С дороги поднял витязь камень,
И, занеся над головой,
Швырнул вперед его с досады,
И думал: «Никакой пощады,
Я Джина вызову на бой
Для сердца моего отрады,
И сгинет он – настанет час».
И тут неведомо откуда
Послышался знакомый глас,
Отвесов шевелилась груда,
И на горе открылся глаз,
Горел он цветом изумруда.
Потом огонь его погас
И веко чуть пошевелилось,
И закачался хрупкий лес
Под гнетом ветра. И небес
Ночное зеркало открылось,
Исчезли напрочь облака,
Луна на колыбель природы
Засеребрила свысока,
И звезд веселых хороводы
Украсили небесны своды.

Тем временем гора сама,
Как колос на ветру, качалась,
И мрачным хохотом смеялась.
«Ты воин, выжил из ума», -
Огромная гора сказала:
«Тебе что, испытаний мало?
Зачем ты разбудил меня,
Давненько моего огня
Не видел белый свет, годами,
Тысячелетьями я сплю,
С земными не вожусь грехами,
Людскому шуму не внемлю».

Матвей ответил: «Незнакомец,
Предупреждай, что ты живой,
Не притворяйся уж горой,
Раз ты святой души питомец,
Раз ум находится в тебе,
Так пользуйся ты им умело,
А то гляди, в своей судьбе
Ты спишь, и в этом все и дело,
Что не заметен ты другим,
Но не о том мы говорим».
Матвей сказал горе тревожно:
«Ты помоги мне, если можно,
Не гневайся ты на меня,
Хочу взять меч свой, на коня
Залезть и к джину злому мчаться,
Мне нужно отомстить ему
И уничтожить эту тьму,
Куда же мне еще деваться?
Украл тот джин любовь мою,
Но я, но я еще в строю,
Пока держу свой меч булатный,
Пока я воин, воин знатный,
Елену сильно я люблю,
Я джину голову срублю».
Гора была в большом смятенье,
Но, поутихнув, вдруг она,
Благим сочувствием полна,
Одобрила Матвея рвенье.
Сказала: «Должен ты, герой,
Лететь туда, где хлад бушует,
Где белоокие снега,
Где ветер неуемный дует,
Где мрачны севера брега.
Там ты найдешь одну колдунью,
На свете все подвластно ей,
И даже славная ведунья
Способна магии людей
С азов начальных обучить,
Ну ладно, так тому и быть,
Достигнешь северного края,
Перенесу тебя туда я,
Чтоб душу ты свою унял.
Вдруг ветер витязя поднял,
Свирепым смерчем закружился
И в путь неистовый пустился,
И дребезжала лишь земля,
Клубами дикими пыля…


Предание 3
 
В долгу пред матушкой-природой
Я нахожусь, чего скрывать,
За то, что наделен свободой
Красавиц милых созерцать.
В одной глаза меня пленяют
И мягкий водопад волос,
Другую славно украшают
Изгибов струи, ровный нос.
Про нос хочу сказать отдельно:
Его не замечали вы,
Хоть говорить о том бесцельно.
Не хватит даже мне главы
Детально, в красках описать,
Как может, бедный, он страдать.
Как в лирике прекрасной скуден
Невзрачный след его, как труден
Для воспевания он нам,
Как неподвластен он стихам!
Как прозябает он безвестно!
Про нос писать неинтересно!
О чем подумает поэт?
И что создаст своей рукою?
Что не дает душе покою,
И что сознания предмет?
Про глаз бездонные глубины
Он сочиняет без причины.
Но как причину нам найти?
Вот в этом тягота пути!
Вот здесь и прячется засада,
Литература будет рада
Принять и творчество про нос.
Когда? Друзья, большой вопрос.

Мы помним, что Хамза Осман
Похитил девушек прелестных,
В гареме средь садов чудесных
В чужбине новый дом им дан.
Хоть мрачна участь заточенья,
Но быт красавиц не тяжел,
Всегда им накрывают стол,
Еду несет прислуга, пенье
Доносится заморских птиц
Снаружи странных их темниц
В Дворце Османа. Так богаты
Востока быстрые закаты.
Алеет солнце, как рубин,
Уже морями красных вин
Все небо полностью облито,
Дорога ночи уж открыта,
Едва оранжевой Луны
Увидеть можно проявленье.
Минута. Две. Преображенье.
И солнце только смотрит сны…
Устало ясное светило,
И, наработавшись сполна,
Луне все царство уступило,
И серебрит светло она
Среди небесного настила.
И нет тумана. И видна
Палитра в небе необъятном
Созвездий разных. Воздух сыт
Дыханьем ветра столь приятным.
Вокруг величественный вид:
Вдали река в сиянье лунном
Так восхитительно блестит,
И тихо над мостом чугунным
Сова безмолвная парит.
И нежных волн и плеск, и шепот,
Как лес под ветром, шелестит,
Доносится безвольный ропот:
Вода с камнями говорит,
Их с мягким стуком ударяя
Волнами легкими. Горит,
Немного сумрак освещая,
Дворцовых окон тусклый свет,
Как много слез, как много бед
Гарема стены закрывают.
Грехи изысканных ночей
Там неизменно обитают,
Сокрывшись от чужих очей.

А днем оживлена природа:
Везде простор, везде свобода.
И солнце греет небосвод,
Лучами светлыми залиты
Повсюду мраморные плиты,
Меж ними дерево растет
И пахнет спелыми плодами,
Горит багряными листками,
И ручейки к нему текут,
Водою корни орошают,
За деревом таится пруд,
Где птицы трелями играют
И живность дикую клюют.
За прудом чудными рядами
Раскинулся волшебный сад,
И шумно плещет водопад
Своими бодрыми струями,
Водою вход в пещеру скрыв.
И ветра яростный порыв
Его на миг лишь открывает,
И брызги падают на сад,
И оттого везде цветами
Природы девственный наряд,
Как будто пестрый яркий луг
Усыпан сочными грядами.
Узор прекраснейший вокруг:
Бутоны пышно распустились
И миру ангелы земли
В прелестном облике явились.
Меж ними прячется в пыли
Мышонок бедный, там вдали
Летает ястреб, зол и страшен,
Под ним мелькает бурый лес,
Столбы больших дворцовых башен
Пронзают воздух тех небес.
Как войско тьмы, Османа свита
Оберегает ото всех
Султана похотливый грех.
Граница намертво закрыта.

Когда Хамза пришел на Русь,
Похитил девушек несчастных,
И скрылся, как позорный трус,
В парах тумана безобразных,
Тогда к нему прелестный круг
Девиц прекраснейших попался,
Хамза Осман, злой ночи друг,
Почти над ними измывался,
Проходит день, еще один,
И вот великий господин
Заметил первую из них,
Позвал уже к себе Марию,
Весь день серьезен он и тих,
Он хочет покорить стихию
Души невинной. Вот луна
Уже по лестнице небесной
Спустилась гордо. Вот она,
Минута счастья, уж древесный
Наполнил запах колыбель
Хамзы Османа, уж постель
Слуга гарема, сторож местный,
Евнух, шелками устелил.
И ткани светлые покрыл
Цветками бледными шафрана.
Мария там уже лежит,
Она волнуется, дрожит,
Как казни, ждет ее султана.

И вот он входит, перед ним
Краса природная блистает,
Ее, как воздух, невидим
Благоухающих свечей
Лишь дым белесый прикрывает
От очарованных очей.
Султан, любовью пораженный,
Застыв, как юноша влюбленный,
Был больше меры впечатлен.
И даже славный Аполлон,
Всечасно нежно окруженный
Любыми музами. И он
Не смог противиться б той страсти,
Внезапный пленник новой власти,
Правитель грозный покраснел,
И кровь затрепетала в жилах.
Восторга выдержать не в силах,
Султан несчастный весь вспотел
И рухнул вдруг, орел примерный
Летит так вниз к добыче верной.
Хамза недвижимо лежал,
И сон его нескромной частью
Морфей с улыбкой украшал.

И не было предела счастью
Марии, сразу же она,
Живым смятением полна,
С султана мигом все сняла,
Одежду на себя надела,
А комната чуть-чуть светла,
Мигала в небе то и дело
Большая белая звезда,
Куда бежать, ну вот куда?
Мария мелкими шагами
Меж мозаичными коврами
Металася туда-сюда.
Как вдруг под ней ковер поднялся,
И в воздух вмиг с Марией взмыл,
С окна проемом поравнялся,
И, как корабль, сам поплыл,
Но только воздух - его море,
И так Мария скрылась вскоре,
Как точки, дикие леса,
Под нею резво пробегали,
Озера каплями мелькали,
Вот высота, вот чудеса.
Мария думала: «Подруги
Мои в гареме, злые слуги
В стенах дворца сейчас глухих
Неволят и стращают их».
Но все ж, к большому сожаленью,
Помочь Мария не могла
Своим подругам, по теченью,
Безвластна над ковром летучим,
В безволии она плыла
Над лесом темным и дремучим.